На память - Тея Лав

Он ничего не говорит. Говорят его глаза. В них столько раскаяния и боли. Я знаю, что он делает это не специально. Что порой ему сложно себя контролировать. Нет, я не стану прощать, если он начнет меня бить. Это другое. Это так сложно объяснить. Сглотнув, Грант проходит на кухню, опирается руками на столешницу и опускает голову.

Лед уже тает и стекает по моей ноге, поэтому я убираю его в холодильник, проходя мимо него. Внезапно Грант осторожно хватает меня за руку. В его глазах неподдельных страх, а на лице раскаяние. Он словно боится меня держать.

– Я люблю тебя.

Это не то, что я хочу сейчас услышать.

– Это тебя не оправдывает. – Я качаю головой.

Грант вновь опускает голову и кивает.

– Нисколько.

Самое обидное, что он знает, что я дам ему еще один шанс. Что я снова прощу. Но он не показывает это. Он действительно раскаивается и здесь мне его не в чем упрекнуть. Вопрос в том, позволю ли я зайти всему этому дальше?

Сейчас мне не хочется думать об этом. Копаться в своей голове сегодня не в планах. Можно предположить все, что угодно, но знаете, иногда есть вещи, которые просто есть. Они вроде бы и проблема. Но ты живешь с этой проблемой не потому, что у тебя нет выбора, а просто потому, что мир не безоблачен. Отношения вообще идеальными не бывают. Мои последние отношения до Гранта не были такими. Было много дерьма, с которым приходилось сталкиваться, но я всегда искала решения, пыталась их сберечь Просто взять и бросить в поисках лучшего? Да, так говорили мои подруги. Мне бы и сейчас так сказали, если бы узнали о том, что Грант оставляет на мне следы.

Нет, лучшего не будет. Будет другое, но изъян будет все равно.

Вчера я решила уйти. И я уйду. Но он придет, и я впущу. Вот так это будет. И опять же, это не значит, что я так просто прощу.

Освободив руку, я выхожу из кухни и иду в ванную. Стоя перед зеркалом, я рассматриваю себя в отражении. Веки опухли от слез и недосыпа. Губы тоже красные, потому что я сильно их кусала, чтобы не зарыдать вслух. Длинные волосы в беспорядке. На мне длинная майка, которую я держу здесь, чтобы в ней спать, когда остаюсь. Сегодня я ее заберу. Грант сразу это заметит. В этом-то и смысл.

Он возникает в дверях ванны все с тем же выражением. Так будет длиться еще пару недель, пока не заживет гематома.

Прижавшись грудью к моей спине, Грант нежно проводит кончиками пальцев по моим рукам. Затем одна его ладонь забирается под майку и ложится на мой живот. Второй рукой он очень осторожно водит большим пальцем по синяку.

– Когда мама заболела, я и подумать не мог, что ее не станет, – произносит он, нежно проведя губами по моему уху. – Но потом ей стало хуже, и она таяла на глазах. Ее красота, – он убирает руку с бедра и заправляет прядь моих волос за ухо, – медленно превращалась в смерть. Это было ужасно. Я не мог смотреть на нее. Мне не верилось, что эта красота просто исчезла, увяла.

Я видела ее фотографии. Она была просто потрясающе красивой женщиной. Грант сказал, что я похожа на нее. Сходство и правда есть. Волосы, овал лица, и возможно, улыбка. Когда мы познакомились, он мне сразу это сказал. И еще он сказал, что будет беречь мою красоту.

– С тобой такого не будет. – Он мягко целует мочку моего уха, и я невольно склоняю голову, открывая ему доступ к шее. – Ты мой нежный цветок, Лекси. Моя женщина, мое сокровище. Порой я теряю разум от этого.

Я ничего не говорю. Просто слушаю его красивые слова, нисколько не сомневаясь в их искренности.

– Я научусь, обещаю, – шепчет он мне на ухо. – Обещаю любить тебя так, чтобы тебе не было больно. Чтобы тебе было только хорошо и приятно.

Рука, что находилась на моем животе, теперь перемещается мне в трусики. Грант мягко поглаживает клитор, и я слегка дергаюсь в его руках. Он прижимает губы к моей шее, и я не могу сдержать стона. Он слегка покачивается позади меня, и я чувствую, как к моей пояснице начинает прижиматься его растущая эрекция.

– Только приятно, никакой боли, – продолжает нашептывать он.

Его палец проникает неглубоко в меня, а остальные поглаживают клитор и складки. Я не сдерживаю очередного стона. Так он заставляет меня забыть о боли в бедре. Мои ноги трясутся от того, насколько мне сейчас хорошо.

Грант вынимает палец и снова засовывает только глубже, при этом продолжая работать остальными. Я уже мокрая и начинаю покачиваться, задавая ритм. Грант улавливает его и подстраивает под него движение своей руки. Таким образом я двигаю бедрами навстречу его руке. Из моего горла вырывается тяжелое дыхание. Мне нужно быстрее, мне нужно, чтобы он чуть больше надавил на клитор. Я толкаюсь сильнее, и Грант реагирует. Он знает мое тело. Сделав то, как мне нужно, он прибавляет к среднему пальцу указательный. Он двигает ими еще быстрее и не оставляет без внимания клитор. Я не трогаю его. Это своего рода одно из наказаний, которые ему предстоит пройти.

Приподнявшись на цыпочки, я хватаю себя за шею и резко дергаю бедрами. Каждая мышца напрягается, а в низу живота разливается жар. Я дышу рывками, продолжая дергаться. Грант вынимает пальцы и просто гладит меня, пока я восстанавливаю дыхание.

Облизнув губы, я открываю глаза. Мы встречаемся взглядами в отражении. Грант не выглядит самодовольным после того, как я испытала оргазм от одной его руки. Он ждет, что я скажу. И если дотронусь до него, это будет означать, что я простила.

Но это не так. Одного оргазма чертовски мало.

Ничего не сказав, я отстраняюсь. Грант опускает руки вдоль тела. Его эрекции можно лишь посочувствовать, ведь я к ней не притронусь. Даже если я захочу, он сам этого не позволит. Это еще одно наказание и так он наказывает себя сам.

Сев на колени, Грант обхватывает мои ноги. Я разворачиваюсь