Симуляция - Владимир Ефимов

Иноэ вернулся к нам, он был доволен.

- Замечательно. Разбудите его и допросите, - скомандовал он, - пусть расскажет, как это было. И принеси коньяку, Марк. Нам есть что отметить.

* * *

- Ну, мне сказали, что это будет вроде ковбойского поединка, рассказывал стрелок, после того, как его привели в чувство, - Типа, все на скорости. Ну, захожу, поднимаю пушку. Вижу, тот парень так чудно руками водит. А он уже у меня на мушке. Ну, думаю, посмотрю, что это с ним, думаю, выстрелить-то всегда успею. Тем более, что пушки у него не видать. Ну и все.

- Что все? - спросил Марк, ведший допрос.

- Все. Больше ничего не помню. И жутко голова трещит...

- Отлично. Просто замечательно, - сказал Герберт, наблюдавший за допросом через стекло, - Что-то все же меня беспокоит. Подберите еще парочку стрелков, самых лучших. Хотя... Не стоит. Я и так знаю, что все пройдет безупречно. Что скажете, док?

В первый раз я видел своего нового босса в свободной обстановке. Насколько это понятие вообще к нему применимо. Мы сидели на полу и пили коньяк: Герберт, Марк и я. И пили отнюдь не в европейских количествах.

- Все правильно, - ответил я, - Именно так оно и должно действовать, насколько я понимаю. Полсекунды достаточно, чтобы человека успокоить и внушить ему, что спешить с агрессией не стоит. А дальше...

- Ну что, ты уже придумал название этому шлягеру?

Меня до сих пор коробила легкость с которой он перескакивал то на "ты", то на "вы".

- Даже два. Сначала я его про себя окрестил "Школа танцев" а потом, когда увидел в действии, начал называть "Танец кобры". Но вы говорили, что ноты дьявола в названиях не нуждаются. Почему?

- Предрассудок. Козыри скрывают друг от друга, те алгоритмы, которыми владеют. Потому и боятся их называть, чтобы никто не подслушал. Но это ерунда. Подслушать можно и мысли, во всяком случае на Дрейфе биотоки мозга тоже прослушиваются. Барон мне рассказывал. Другие, наоборот, придумывают по десятку названий, чтобы запутать противника.

- А кстати. Почему вы не побоялись дать нам партитуру "Генератора обаяния" на Дрейфе? Барон наверняка уже расшифровал этот алгоритм.

- Почему, почему... По много чему. Ему эти ноты не нужны, это раз. Мне они тоже не больно-то нужны. Согласись, док, на этой фишке карьеру не сделаешь. Это два. Ну и выбора у меня особо не было. Это три. Ты мне лучше расскажи, почему у тебя было детское имя? С тех пор, как мне про это доложили, я все время об этом думаю. Это что, обычай твоего народа?

- Да нет. Ни в одной из трех наций, от которых происходит моя семья, нет такой традиции. Это чисто семейный обычай. Не знаю, откуда пошло, видно от какого-то чокнутого предка. У нас в семье все дети носят детское имя до 13 лет, потом дают другое. Причем у старшего сына детское имя всегда "Докар". По документам меня зовут Ричард Дональд Петров, но до тринадцати лет меня звали Докар. А теперь можно звать "Дик", "Дон" или "Док", как нравится.

- Знаешь Док, Дон или Дик, - сказал Герберт мечтательно, - если мой рейд удастся, я подарю тебе "Танец кобры". Не просто так, но подарю.

- Так это рейд?

- Не делай вид, что не понял. Это визит в гости к моему лучшему и единственному другу, барону Зассу. С целью отнять у него нечто весьма ценное, ты уже понял - что. Это называется рейд. Если он удастся, мы устроим такой спектакль, что боги вызовут нас на бис и закидают цветам. А если не удастся - нам всем хана.

Иноэ, до того смотревший ясно и говоривший четко, внезапно уронил голову и его хрустальный бокал покатился по мягкому ковру, расплескивая драгоценный золотой напиток.

* * *

Молодой Герб Иноэ перепробовал все. Или почти все. Он даже начал присматриваться к опытам программаторов, хотя в те времена их чаще называли ломщиками, и не без оснований. Но пока он пытался удерживать себя в рамках. Психоделические эксперименты он проводил в выходные, а выходя из очередного штопора, скрывался в лабиринтах Городского Исторического архива и искал. Подвигнула его на поиски услышанная однажды от тусовщиков легенда о формуле вечного кайфа. Но очень быстро он забыл, что ищет, или, точнее говоря, объект поисков трансформировался в его сознании. Он искал философский камень, Эльдорадо, Шамбалу и эликсир жизни. Все сразу. Поэтому, когда из одного старого тома выпали несколько пожелтевших нотных бланков, он отнесся к находке чрезвычайно серьезно. Его энтузиазма хватило даже на то, чтобы перейти на несколько более трезвый образ жизни, а затем и найти учителя ломщика. Программатором стать проще, чем музыкантом. Во всяком случае, посредственным программатором. Достаточно выучить ноты, усвоить основные приемы и принципы, ну и набрать практику. Обычно на это уходит два-три года. Герб был одержимым, он управился за год. Через год он смог прочитать найденный алгоритм, а еще через несколько месяцев смог уговорить своего учителя вмонтировать находку в его, Герберта, сознание.

Ноты дьявола обычно таковы, что мастерство исполнителя большой роли не играет. И, тем более, не играло большой роли варварское состояние программаторства в то время. Алгоритм заработал. Герберт Иноэ приобрел свою дьявольско-божественную интуицию. Он смог предвидеть, чувствовать, что последует за тем или иным действием, как добиться того или иного результата.

Он понял, ясно, как дважды два, что наркотики несут ему гибель. Сам добровольно лег в частную клинику, вычистил кровь и с тех пор избегал любых пагубных привычек. Исключение делалось только для коньяка, и то по большим праздникам.

Он понял, что если о его алгоритме узнает много людей, придет конец не только его вновь обретенной власти, но, может быть, и жизни. Учитель рано или поздно передаст алгоритм кому-то еще и процесс станет неуправляемым. Он убил учителя.

Он понял, что для более полного овладения своим даром ему понадобится больше знаний. Он получил их самым быстрым способом - с помощью гипнообучения, разом наверстав все, упущенное в детстве и юности. Глубина и прочность знаний не требовалась, дьявольская партитура перемалывала любую доступную инфу.

И еще он понял, что эта партитура не может быть единственной. Должны быть и другие, открывающие другие возможности. И он начал их искать, искать, со страстью, многократно превосходящей ту, с которой он прежде искал свой Святой Грааль и Беловодию. Теперь он знал, что ищет. Он искал власть.

Десятки его агентов пересматривали все доступные архивы в поисках другого затерявшегося листка, скупали все бумаги, оставшиеся в наследство, если случалось умереть какому-нибудь программатору, следили за всеми чересчур удачливыми дельцами, политиками, жуликами и кумирами толп. Безумные программаторы ставили безумные эксперименты на добровольцах, которым приходилось переживать иногда по несколько ресетов в месяц. Иногда что-то удавалось найти. Но все это были мелочи, по сравнению с первой находкой. Так прошло тридцать лет.