Контрразведчик на Западенщине. Генерал КГБ вспоминает - Василий Ефимович Грачев

Обрушив эту мощь на противника, войска двух наших фронтов быстрым его разгромом, причем с наименьшими потерями для себя, должны были обеспечить выход на подступы к Берлину и освобождение Польши.

Свои удары 1-й Украинский и 1-й Белорусский фронты обязывались нанести южнее и севернее (соответственно) Домбровско-Сельского промышленного района, чтобы спасти его жизненную важность для Польши.

У 1-го Украинского фронта самым мощным из всех плацдармов на Висле был Сандомирский, завоеванный в июле – августе 1944 года в жесточайших боях. Завершились они отражением многократных контрударов противника, завоеванием города Сандомир и расширением плацдарма до 75 км по фронту и до 60 км в глубину. Это давало возможность разместить здесь довольно солидные силы.

Планируя главный удар и прорыв обороны противника шириной до 40 км. с Сандомирского плацдарма в общем направлении на Бреслау (Вроцлав), через Радомско и Ченстохов, а частью сил – через Краков, 1-й Украинский фронт сосредоточил здесь основные подготовительные мероприятия. Плацдарм заранее был заполнен, можно сказать, забит войсками. Сюда же, под Сандомир, в ноябре 1944 года прибыла и влилась в состав 52-й армии генерал-полковника К. А. Коротеева наша 294-я стрелковая Черкасская дивизия.

Массированное сосредоточение наших войск на Сандомирском плацдарме не было и не могло быть тайной для противника. Поэтому, предвидя жесточайшее сопротивление противника, маршал И. С. Конев решил прорвать его оборону на широком фронте, обеспечив силу нашего первоначального удара максимальной, гарантирующей стремительное преодоление обороны уже в первый день, чтобы сразу избежать возможности двустороннего фланкирования вражеским огнем и нашей ударной группировки, и тех соединений, которые потом будут вводиться для развития успеха. Гениальность такого предвидения маршала И. С. Конева полностью оправдалась.

Прежде чем выдвинуться на Сандомирский плацдарм, 294-я стрелковая дивизия во Владимир-Волынском районе Волынской области, получив крупное пополнение для полного доукомплектования, в течение почти двух месяцев проводила широко развернутую программу его обучения по всем видам родов войск и их совместные полевые учения, приближенные к боевой обстановке.

Руководство отдела контрразведки «Смерш» дивизии и весь оперсостав неутомимо работали в войсках: читали лекции о бдительности, знакомились с каждым из вновь прибывшего пополнения, изучали его через имевшийся свой негласный аппарат и осведомленность командного состава, пополняли его множеством новых вербовок осведомителей, агентов и резидентов, создавая надежное обеспечение безопасности и боеготовности оперативно обслуживаемых частей и подразделений дивизии. Майор И. Р. Виленский и капитан В. И. Иванов, в основном на местах у оперсостава, осуществляли контроль за эффективностью работы, утверждали проведенные вербовки и планы мероприятий, подлежащих дальнейшему осуществлению.

У объектовых оперработников побывал и старший следователь Ю. И. Смирнов, проводя дополнительную юридическую их подготовку, уделяя особое внимание строгому соблюдению процессуальных норм при документировании задержаний и осуществлении первичных допросов.

В секретариат отдела от оперсостава поступали пачками документы, требовавшие своевременной регистрации, снятия точных копий для приобщения к соответствующим делам оперучета или литерным делам, оформления личных и рабочих дел на вновь поступивших негласных источников. Оформленные установленным порядком совершенно секретные личные дела на них почтовыми посылками отправлялись в Центральный архив в Москву. Трудиться нам с Вероникой приходилось день и ночь. Как-то Вероника заявила: «Вдвоем нам, Васенька, не справиться. Надо делать писарчука». Видя, что мною это не воспринято как намек в свою сторону, она над своей шуткой заразительно рассмеялась.

По близости от размещения отдела проживал священник грекокатолической церкви, у которого разместили меня на квартире, чтобы при необходимости (прежде всего, в случае поступления срочной шифртелеграммы) можно быстро вызвать на работу.

Молодой, лет 35, внешне величественный, красивый шатен, с пышной черной бородой, с такими же яркими и веселыми глазами, «его преподобие» – батюшка оказался исключительно доброжелательным, по-христиански милосердным и гостеприимным. Детей у него с любимой, смазливой матушкой не было. В своей квартире они отвели мне отдельную комнату. Утром, как только я успел встать, батюшка подавал команду: «Матушка, наш лейтенант проснулся, жарь яичницу!», Вечером они поджидали меня с работы и милая, хлопотливая матушка угощала нас чаем с ее прекрасными домашними булочками с маком, чтобы спокойно спалось ночью.

В разговорах батюшка проявлял себя патриотом и восхищался советскими победами в войне с нечистой силой – фашизмом. Особенно удивляло то, что он детально знал обо всех подробностях в международных отношениях, о принятых на Тегеранской конференции решениях. С непоколебимой верой и восторженно представлял послевоенное мироустройство на единстве веры Господней, исключающее всякую возможность братоубийственных войн.

Беседы батюшки производили на меня завораживающее действие, вызывая восхищение здравомыслием и обширными знаниями, логично излагаемыми не только о богословии и верном ему служении, но и в области философии, всемирной истории, его стремлении жить по законам православного христианства, куда относят себя и греко-католики, так как в обрядах и молитвах полностью сохраняют господнее православие, основной целью которого Христос называл закон любви к ближнему.

В то время, я совершенно ничего не зная о поддержке нападения фашистской Германии на Советский Союз со стороны Митрополита греко-католической церкви во Львове Андрея Шептицкого, безропотно слушал обожествляющие его восхваления батюшкой. Он знал проповеди и письменные воззвания Митрополита, в том числе о грехе добровольного человекоубийства на почве национальной вражды, а также злобы среди братьев украинцев, совершающих страшные преступления, которые им относились к разрушениям христианской любви между людьми и упадку христианской культуры народа.

Батюшка вспоминал об этом всякий раз, когда возникал разговор по постоянно появлявшимся фактам зверских убийств и уничтожения целых сел со стороны противоборствующих между собой польских и украинских банд, совершавших под руководством – армии Краевой польского буржуазного государства, правительство которого находилось в эмиграции в Лондоне, – жесточайшие террористические акции в отношении ни в чем неповинных украинцев; – украинской повстанческой армии (УПА), которая была исполнительницей воли подпольной организации украинских националистов (ОУН), а не государства. А только в нем, по определению Ф. Энгельса, органичной составной частью является армия в целях наступательной или оборонительной войн, а не нападений из-за угла, против без вины обреченных на изуверское уничтожение поляков. И не только поляков. Нередко целью этого жуткого криминала были воины Красной Армии и украинские граждане, сторонники Советского государства. В массовых убийствах никто, ни дети, ни старики, ни женщины не имели пощады. Об изощренных кошмарах таких погромов с обеих сторон, польской и украинской, написано очевидцами немало книг и правдивых статей. К 60-летию Волынской трагедии польская сторона подготовила около 40 дел, по которым расследуются преступления украинских националистов против польского населения. «Вполне вероятно, – резюмировал по этому поводу первый президент Украины Леонид Кравчук, – что за это время накопилась (у поляков) огромная кипа разных документов. И я убежден, что в Польше хотят расставить определенные политические и моральные акценты в отношении Волынской трагедии. Украина, если говорить откровенно, к