У порога - Юрий Витальевич Яньшин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ах! Ну да, ну да, — спохватился Алексей Борисович. — Еще УЕФА и ФИФА.
— И сколько вы им отстегиваете?! — клацнул зубами Рудов, всем телом подавшись вперед.
— Двести двадцать — УЕФА, и двести пятьдесят — ФИФА, — прошелестел едва слышным голосом Мюллер.
— Ох…ть! — вырвалось у Юрьева помимо его воли непечатное и простонародное словечко.
— Итого, — хладнокровно подвел черту Глазырев, который привык иметь дело с суммами из многих нолей, — выходит, что-то около семисот сорока миллионов долларов.
— И это в то время, как у нас еще целые регионы не газифицированы, — поджал губы Афанасьев.
А Рудов не удержался и сорвавшись на фальцет воскликнул:
— Растратчики! Расстрелять к е…й матери!
И без того понурившийся Алексей Борисович, после предложения Начальника ГОУ14 еще сильней вжал голову в плечи, боясь даже лишний раз вздохнуть. Разведчики хранили мрачное молчание, и только Тучков недобро скалился, всем своим видом показывая, что готов расправиться с обвиняемым прямо не выходя из помещения.
— В общем, так, — резюмировал Афанасьев, наблюдая с интересом за полуобморочным состоянием представителя «Промгаза», — приказываю, действие всех уже заключенных контрактов на спонсирование — прекратить, новых контрактов — не заключать. Впрочем, — почесал он в задумчивости переносицу, — контракт с «Црвеной Звездой» можно и оставить, а наши все равно в футбол играть не умеют, зря только мяч пинают.
— Да, но если мы прекратим спонсировать грандов мирового футбола и откажемся от рекламной компании, то партнеры, впрочем, как и остальные биржевые игроки станут подозревать, что дела у нашей фирмы не совсем благополучны. А это, в свою очередь сыграет на руку тем, кто и так играет на понижение котировок наших акций, что в свою очередь скажется на её привлекательности в качестве инвестиционного объекта, — попробовал ухватиться за соломинку рациональности Алексей Борисович. — Стоимость активов нашего концерна с 2012-го года и так снизилась с трехсот миллиардов долларов до жалкой сотни. Теперь даже «Фейсбук» (социальная сеть, запрещенная на территории РФ, прим. автора) стоит дороже, чем мы.
Это сравнение, явно не понравилось главному финансисту страны и он, поморщившись, не замедлил отреагировать должным образом:
— Ваш «Фейсбук» — всего лишь непомерно раздутый мыльный пузырь, за которым ничегошеньки не стоит и он, рано или поздно лопнет с оглушительным звуком. И вы это знаете не хуже меня. А за вами стоят реальные и овеществленные активы, которые можно потрогать руками. Так что, сиюминутная конъюнктура биржевых «качелей» пусть вас не тревожит. Кому надо, те прекрасно знают реальное положение вещей. Признаюсь честно, — поджал министр губы, — вы меня порядком-таки удивили своими паническими настроениями. Не ожидал-с.
— Ладно, проехали с этим, — вновь вступил в разговор Афанасьев. — Так вот, то, что я сказал — было первое в череде ограничений. Теперь, второе. С этой минуты прекратить всяческое нецелевое расходование средств, направленное на ублажение вашего гипертрофированного тщеславия.
— с безжалостностью метронома отсчитывающего такты продолжил Афанасьев.
— Вы, про что? — пискнул Мюллер.
— Я говорю про ваши корпоративы, — хмуро пояснил Афанасьев. — Последнее ваше празднование Первомая, несмотря на карантин, по сообщениям вездесущей прессы, обошлось почти в триста миллионов рублей народных денег. А также с этого момента — никаких «тринадцатых» зарплат, никаких «золотых парашютов», никаких бонусных программ для вашего бестолкового менеджмента. Вы меня хорошо поняли?
— Да, — все также пискляво ответил Мюллер, но на этот раз все же решился осторожненько возразить, — но тогда от нас разбегутся все специалисты, включая иностранных лоббистов наших интересов. К тому же мы устраиваем редкие вечеринки исходя из итогов годовой деятельности и после уплаты всех налогов и сборов. То есть, я хотел сказать, что тратим на мероприятия свои заработанные средства.
Тут уже терпение лопнуло у самого диктатора, и он с грохотом опустил кулак на стол. Это было настолько неожиданно для всех, что некоторые из присутствующих невольно вздрогнули:
— Вас поставили управлять не частной лавочкой! И вы не имеете права распоряжаться самостоятельно прибылью! Все ваши, как вы говорите заработанные средства — это народные деньги! Так что, извольте подчиняться решению своего главного акционера!
— Всё-всё! Молчу-молчу, — замахал Мюллер ручками в ответ, сдаваясь и соглашаясь на всё, лишь бы только побыстрее закончилась это психологическая пытка. — Действительно, кто я такой? Всего лишь нанятый управленец. Всё будет исполнено! Разрешите идти претворять ваши решения? — качнул он корпусом, как бы намереваясь встать и опрометью бежать исполнять начальственные распоряжения.
Однако эта напускная исполнительность явно не понравилась жандарму, переставшему барабанить пальцами по столу, но зато начавшему притоптывать от служебного рвения. Эти его телодвижения не ускользнули от недремлющего ока диктатора, и он решил отпустить вожжи, чтобы ретивый Тучков не сломал изгородь, как стоялый конь.
— Вас пока никто не отпускал, — кивнул он в сторону Алексея Борисовича, и уже обращаясь к Тучкову произнес. — Я вижу, Николай Палыч, что и тебе есть о чем поведать собравшимся?
— Конечно! — чуть ли не с вызовом ответил обер-палач. — Пользуясь таким подходящим случаем, мне бы хотелось прояснить некоторые вопросы, касающиеся непосредственно личности самого господина Мюллера.
Холодный пот прошиб Алексея Борисовича после сказанных слов в его адрес. Он даже поймал себя на стойком желании ущипнуть себя, чтобы убедиться в ужасной действительности, о которой даже не подозревал, напрашиваясь на эту встречу. Ведь ничто не предвещало скопления стольких туч над его головой. Максимум на что он рассчитывал, так это на то, что его пожурят за излишнюю доверчивость к ненадежным партнерам, но при этом пообещают всяческое содействие, хотя бы в плане снижения ставки экспортных пошлин, и вот на тебе.
— Прошу, вас, — согласился на продолжение допроса «с психологическим пристрастием» Валерий Васильевич.
— Смею себе позволить задать несколько животрепещущих вопросов нашему высокоуважаемому Алексею Борисовичу, — с каким-то завыванием, будто читал эпитафию над почившим в Бозе, обратился Тучков к окружающим.
Глаза представителей силовых ведомств заметно оживились, да и сами они приосанились в креслах, в ожидании захватывающего зрелища.
— Ответьте-ка мне любезнейший Алексей Борисович, владеете ли вы и ваша семья акциями, возглавляемого вами концерна? — вкрадчиво поинтересовался Николай Павлович.
— Да, — не стал запираться Мюллер, — я не самый бедный человек в России. И да, я числюсь в реестре акционеров и владею пакетом из двадцати двух миллионов акций, что составляет примерно одну тысячную от одного процента всего пакета. Причем замечу тот факт, что эту информацию никогда и ни от кого не скрывал. Она находится на официальном сайте компании и с ней может ознакомиться любой желающий.
После полученного ответа, вздох изумления прокатился по комнате,
