Сущий дьявол - Данелла Хармон

Морнингхолл улыбнулся, обнажив белоснежные зубы.

— Вам известны признаки того, что тело женщины жаждет прикосновений мужчины? — спросил он, словно не замечая ее руки на своем запястье и жестикулируя ею так, словно ты там ее и не было. Подобная сила ужаснула и возбудила Гвинет. — Эти признаки у вас налицо, моя дорогая. Вы бы только посмотрели на себя: румянец во всю щеку, блеск в глазах, приоткрытые жаждущие губы, учащенный пульс, который ощущают мои пальцы. — Он осторожно сдвинул в сторону верх бархатного лифа. — И вот я вижу, что и вторая милая сладкая ягодка закраснелась так же, как и первая.

Гвинет попыталась вырвать руку, но это было равносильно тому, чтобы сдвинуть каменную стену. Ею овладела паника.

— Боитесь, дорогая? Вы меня можете разочаровать.

— Нет! — Хотя на самом деле Гвинет боялась, и они оба знали.

— Вам нужно лишь сказать, чтобы я остановился.

— Я уже сказала.

— Это сказал ваш острый язычок, а ваше тело просит меня продолжать. Когда оно даст мне команду остановиться, это сделаю.

— Это вовсе не такой спор, как я думала, Морнингхолл. Отпустите меня немедленно, иначе я закричу.

— О, вы так или иначе закричите, — продолжал он с плутовской улыбкой, — это я вам обещаю.

Затем без всяких усилий, словно имел дело с ребенком, поднял ее руку к голове и прижал к матрасу рядом с другой рукой. Гвинет попыталась оказать сопротивление, но это было бесполезно. Пальцы Морнингхолла скользнули под лиф и стали гладить грудь с боков. Гвинет ахнула.

— Вот видите, мадам, я знаю, как заставить вас плавиться подобно маслу под лаской моего языка и биться в судорогах экстаза. — Подцепив большим пальцем лиф, он спустил его, обнажив второй сосок. — У вас такие очаровательные груди — высокие и твердые… И белые, как свежие сливки. Вы знаете, что я намерен делать с этими милыми штучками, леди Симмз? — Улыбнувшись, он накрыл ладонью грудь, а затем окончательно освободил ее от бархатного лифа. — Вы ведь знаете, что будете стонать и извиваться подо мной, когда я возьму эту маленькую тугую ягодку в рот? Как ваша очаровательная головка будет метаться по подушке, как раздвинутся ваши ножки и как смешаются ваши мысли, когда мои губы, зубы и язык станут ее ласкать?

Огонь исходил из ее соска и сосредоточивался между бедер.

— Вы… презренный тип, — сказала она, произнося это так, будто ей в рот заползла крыса.

— Презренный? Лишь потому, что заставляю ваше тело краснеть и полыхать от желания, маленькая ведьма?

— Потому что вы… — «Господи, помоги мне заставить его остановиться». — Потому что вы живете на судне и не желаете видеть страданий этих несчастных.

— Ага, мы снова возвращаемся к этой теме, — пробормотал Морнингхолл, наклоняясь, чтобы наблюдать за действиями своих пальцев. Волосы его спустились до бровей, длинные ресницы скрыли демонический блеск в глазах. — Забудьте об этом сейчас, леди Симмз, и обратите внимание на то, что я делаю с вами. Ваша реакция на мои действия достойна внимания. Понаблюдайте за тем, как ваше тело просит, умоляет меня продолжать, несмотря на ваши попытки вызвать в себе гнев.

Гвинет не удержалась и посмотрела вниз. Большой палец Морнингхолла очерчивал круги вокруг розовой ареолы, в центре которой возвышался тугой, набухший сосок. Грудь полыхала от жара.

Гвинет застонала и снова попыталась освободиться.

— Отпустите меня, Морнингхолл. Игра окончена.

Он насмешливо улыбнулся, схватил сосок большим и указательным пальцами и легонько его ущипнул, затем удовлетворенно, торжествующе стал наблюдать за тем, как у Гвинет зашлось дыхание.

— Я сказала, отпустите меня. Немедленно.

Глядя на нее из-под ресниц, Морнингхолл наклонил черноволосую голову к ее груди.

Первое же прикосновение рта к поверхности груди послало сильнейший импульс во все уголки тела Гвинет. Она дернулась и вскрикнула, сделав отчаянную попытку освободиться от его тисков либо ударить его коленом в пах. Но все было напрасно. Он тихо засмеялся и вытянул ее руки еще выше над головой, тут же снова крепко сжав их. Теперь обе груди оказались полностью открыты его беспощадному взору. Матрас просел, принимая его вес, а Гвинет закусила губу, когда Морнингхолл легонько провел подбородком по чувствительной внутренней стороне ее руки, от чего у нее выступила гусиная кожа. Он прикоснулся губами к ее запястью, лизнул языком ее ладонь. У Гвинет перехватило дыхание от этих едва уловимых поцелуев, она отчаянно задергалась, еще больше ненавидя этого человека. А он продолжал целовать ее, опускаясь все ниже, пока не достиг груди.

— Признайтесь, что вы хотите меня, леди Симмз, — пробормотал Морнингхолл, дыша в розовые ареолы. — Ваше тело уже призналось в этом.

— Проклятие, Морнингхолл! Я хочу лишь одного: чтобы вы сделали что-то полезное для ваших заключенных!

— Вы лжете, мадам! — Он приподнял рукой грудь и поднес ее маковку ко рту. — Вы сейчас вовсе не думаете об этих заключенных. Вы думаете о том, чего бы вам хотелось, чтобы я сделал. — Он гладил ее грудь, сжимал сосок и пытался медленно зажать его губами. — Вы хотите, чтобы я содрал с вас этот клочок бархата, который только мешает, и приложился языком к этой сладкой, аппетитной ягодке.

— Я хочу одного, чтобы вы занялись заключенными. Немедленно.

Губы Морнингхолла сомкнулись вокруг затвердевшего соска, и Гвинет, вскрикнув, невольно подалась вперед, заполнив его жадный, горячий рот нежной плотью. Она чувствовала, как теплое дыхание овевает ее грудь, но могла лишь извиваться от сладостных мучений, когда его язык ласкал горошину ее соска.

— Пожалуйста… Морнингхолл приподнял голову.

— Пожалуйста — что, мадам?

— Пожалуйста, перестаньте. Я прошу вас.

— Ваше тело вовсе не просит, чтобы я перестал, миледи. Ваше тело жаждет моих прикосновений. Ведь вы не хотите, чтобы я остановился.

— Я не… Я…

— Нет?

Он снова взял в рот сосок и, втягивая щеки, стал энергично его сосать. Гвинет испытала нечто вроде взрыва, ее плоть между ног заполыхала, а затем стала увлажняться. Гвинет снова сделала попытку освободить руки, которые Морнингхолл продолжал удерживать над головой, но попытка снова оказалась тщетной. Она слышала тихое чмоканье. Губы сжимали ее сосок, теплый влажный язык лизал и ласкал возбужденную горошину.

«О Господи, кажется, я сейчас умру», — подумала Гвинет, выгибаясь. Из ее уст вырвался беззвучный крик, она заерзала ногами, ладони сжались в кулаки.

— Вам это нравится, не правда ли, моя очаровательная врагиня? Вы так сладки на вкус. Готов спорить, что и все остальные части вашего тела столь же сладки.

Морнингхолл тихонько укусил сосок, и Гвинет показалось, что ее поразил удар молнии. Поразил в грудь, однако на это тут же откликнулась и без того ноющая плоть между ног. Гвинет застонала. Приоткрыв глаза, она увидела, что его голова переместилась к другой груди. Пощекотав и покрутив воспрянувший сосок, Морнингхолл взял его в рот, посасывая и лаская языком.