Нестандартный ход (СИ) - De Ojos Verdes

А ведь на этот раз Карен своё слово сдержал. И в ней родилось противоречивое чувство — будто Элиза ему осталась должна. Но разве это так? Он всего лишь отвадил от неё своего неуравновешенного сородича, который появился в её повседневности исключительно из-за самого Аракеляна — из-за их с Евой истории. Верить в такое стечение обстоятельств сложно. Это означало бы, что ненавистный ей мужчина обладает хоть каким-то мизером человечности. А сказки Элиза никогда не любила. Им свойственно усыплять бдительность.

Но пока что получалось так: злодей действительно оказался эффективнее героев.

Больше всего в этой ситуации жалко родителей. Они названивали девушке десятки раз на дню, боясь повторения сценария, и буквально сходили с ума, когда она не отвечала сразу. Вот за это — беспрерывное беспокойство мамы и бесконтрольное смятение папы — ей хотелось прикончить Самвела собственными руками. Пройдет еще немало времени, чтобы в семье смогли вздохнуть с облегчением…

До начала учебного года оставалось чуть меньше месяца, лето обжигало солнцем, из-за которого гулять с Богданой приходилось либо ранним утром — задача возлагалась на родную мать, ибо тетушка не удосуживалась вставать спозаранку, или же поздним вечером — что с удовольствием взяла на себя уже Элиза.

Богиня, Бодя, Боня, Богдуся — племяннице достались именно эти уменьшительно-ласкательные варианты, которыми теперь пользовались окружающие с легкой подачи девушки. Малышку обожали все: их с Евой родня, друзья Руслана, приходившие в гости, и, конечно, Роман, ставший довольно частым посетителем квартиры. Исходя из его занятости, два-три раза в неделю на целых пару часов — это баснословно много. Чаще всего Элиза покидала троицу — Еву, Богдану и Разумовского — и уходила в спальню, где смотрела какой-нибудь фильм. Ибо чувствовала перед ним свою вину. Не сказать, что мужчина её напрягал, но в его присутствии странным образом было невероятно трудно оставаться расслабленной. Это притом, что вел он себя всегда сверхвежливо — даже на выписке крохи, несмотря на то что на тот момент прошло всего несколько дней после её «блистательного» ухода из его дома. Не заговаривал, но и не игнорировал демонстративно.

Поскольку неделю назад девушка созрела и сходила на поклон, сейчас нужда сторониться Романа отпала, но она всё равно по привычке ретировалась, когда мужчина приезжал.

А потом произошло нечто, и убегать стало некуда — жилище превратилось в улей, кишащий людьми.

Ева зажглась идеей в отсутствие Руслана сделать для него что-нибудь стоящее. Чтобы он вернулся не к разбитому корыту, а к базе, благодаря которой сможет быстро влиться в социум. Он обладал талантом фотографирования, но по каким-то личным причинам не следовал этому пути, подавшись в чиновники по стопам отца. На этом поприще его больше не ждали — судимость не позволила бы возвратиться в госучреждение, да и сам парень явно не был в восторге от такой перспективы, Элиза часто видела того мрачным после работы.

И вот, началось…

Идею, пусть со скепсисом, одобрил Рома. Состыковал сестру со специалистами фирмы, а те в свою очередь — подключили известную веб-компанию, приступившую к разработке сайта для молодого перспективного фотографа. Дальше подтянулась тьма народу — Ева посчитала своим долгом созвать всех, кто любит Руслана, чтобы затея стала еще масштабнее. И в квартире вечно теперь тусовались его друзья, приведшие СММ-менеджера, Леся — тетя Разумовских по материнской линии, какой-то крутой чувак, которого все звали мэтром, постоянно меняющиеся лица незнакомцев и, конечно, Лилит с Левоном.

С первой на пару они обслуживали всё это скопление — принеси-подай, накрой-убери. А второй сдружился с окружением и в свободное от тренировок время предпочитал становиться частью ажиотажа. Ведь процесс по созданию бренда с нуля и был ажиотажем. С изюминкой — без самой сути бренда, то есть, Руслана.

В очень редкие дни, когда в доме стояла тишина, Элиза ею наслаждалась, возясь с племянницей. Этот божественный ребенок будто рос по часам, делаясь красивее и смышленее, хотя и обладал далеко не самым покладистым характером. Бодя непостижимым образом озарила жизнь чем-то невероятно особенным. И вызывал недоумение тот факт, что раньше они жили без неё…

Месяцы пролетали друг за другом, сайт был готов, реклама шла полным ходом, организовывалась выставка работ пропиаренного фотографа, на которую собирались пойти все, кроме девушки. Она предпочла данному мероприятию посиделки со своей Богиней. Малышку нужно было с кем-то оставлять, и обожающая её тетушка отреагировала резко негативно, когда речь пошла о бабушке и дедушке, ревностно отвоевав себе это право.

Настал день «икс», Ева носилась из комнаты в комнату, прихорашиваясь, а Элиза, уставшая наблюдать за её мельтешением, улеглась на ковер с Бодей и после веселых игр так и задремала с ней на своей груди. Для обеих это было обычной практикой.

Но в какой-то момент её нелепая тревожность взбунтовалась даже сквозь сон, и девушка распахнула веки, чтобы в следующею секунду вздрогнуть всем телом оттого, что над ней возвышался…Роман.

— Фантомас, твою мать… — прошептала с раздражением.

Ну, кто так делает, а? Этот человек всегда будет пугать её своим бесшумным режимом ниндзя?

Он осторожно гладил Богдану по голове, присев на одно колено, а на реплику ответил коротким безмолвным взглядом ей в глаза, после чего послышался голос Евы, оповещающей, что она готова, и можно ехать…

Спать больше не хотелось, поэтому, как только за ними затворилась дверь, Элиза аккуратно приподнялась, придерживая кроху в своих объятиях, и подошла к окну, через пару мгновений лицезря, как эти двое садятся в машину и уезжают.

Сердце сжималось…от жалости. Все время отсутствия Руслана она наблюдала за сестрой и ужасалась тому, как зыбко это чувство — любовь. Или лучше её назвать зависимостью? Острой иглой, на которую подсаживаешься добровольно, саморазрушаясь как целостная личность, поскольку больше не видишь себя отдельной системой. Это настолько претило самой Элизе, что в голове не укладывалось, как Ева подписалась на подобное…да ещё и второй раз наступая на те же грабли. Хорошо, допустим, с Кареном всё было иначе. Но ведь симптоматика — та же. Она страдала, не находила себе места и тоже пыталась казаться сильной. Пусть сейчас роль жертвы досталась не ей, а Разумовскому-младшему, но поведение…идентично.

Смотреть больно.

Внутри щемило от яростной злости.

Разве можно так с собой? Превратиться в раненую птицу, которую в любую секунду легко добить контрольным ударом… Быть уязвимой перед кем-то, кто спокойно прикончит тебя оружием, что ты же ему и вручила. Это просто глупо.

И совсем не для нее.

Элиза вновь и вновь давала себе слово, что никогда не полюбит и не позволит так с собой поступать, не проявит слабость и не трансформируется в убогое зрелище. Впрочем, хладнокровие и доля отвращения, с которыми она относилась к противоположному полу, романтическим чувствам и не способствовали.

У девушки другие приоритеты в жизни.

* * *

Выпавший ранним утром снег уже успели убрать, а неожиданно выглянувшее солнце вкупе с высохшим асфальтом давало обманчивый эффект поздней осени или ранней весны в декабре. Стоило только выйти на улицу — колючий ветер наглым образом просачивался под верхнюю одежду и щекотал кожу холодом.

Но у природы нет плохой погоды, а полугодовалая тиранша спит добротным сном только на свежем воздухе, поэтому Элиза оделась и выкатила коляску, с которой наматывала круги один за другим. Удостоверившись, что Богиня крепко заснула, направилась к площадке прямо напротив подъезда, где закономерно никого не было. Натянула дополнительный зимний утеплитель на люльку, отрезая ребенка от мороза и оставляя крохотный зазор, а затем вытянула из ниши баскетбольный мяч и принялась оттачивать броски. Тело, разогретое ходьбой, не требовало дополнительной разминки, и девушка с удовольствием упражнялась в точности и дальности.

Своеобразная тренировка обычно не превышала двадцати минут, поскольку Элиза опасалась, что Бодя может замерзнуть. Сегодняшний день исключением не стал. Девушка напоследок выполнила ряд лей-апов и постепенно стала отходить подальше от щита, попеременно совершая броски с различных расстояний.