Мое имя - Воин - Виктор Степанычев

— Выходит, мне предстоит драться в суперфинале с голубым беретом отечественного десантника, помноженным на белое кепи «легионера». Добавить в этот коктейль хорошую ложку садизма — гремучая смесь получается, — задумчиво подытожил услышанное Петр.

— Недаром он уже три года держит титул абсолютного чемпиона боев без правил, — невесело поддержал его Леон. — Очень серьезный противник.

— А чем Санни занимается в перерывах между суперфиналами?

— Не знаю. Первый год после получения чемпионского звания он принимал участие в элитных боях. И насколько это правда, не знаю, но прошел Санни сезон без единого поражения. Доходили слухи, что с ним даже отказывались драться. И финал явно предсказуем, да и пугала возможность получения серьезного увечья, если не большего…

— Что, были случаи? — поинтересовался Петр.

— В «элите» все бывает. Дерутся профессионалы, а не наши «дракончики». Это хоть и официальные бои, однако работа контактная, жесткая. Большие ставки требуют яркого зрелища. А на случай травм, увечий и возможного летального исхода участники подписывают контракт, в котором снимают с организаторов турнира ответственность за подобный исход. Есть еще «черные» бои — так это полный беспредел. Вот там смерть участников — дело обыденное. Зато и деньги ходят запредельные. Возможно, Санни сейчас занимается именно этим.

— Да, нагрузил ты меня, Леон. Перспективы радужные, прямо скажем, вызывающие оптимизм и желание жить, — скептически заметил Петр.

— Кстати, ты в курсе, что в суперфинале, возможно, придется драться оружием? — выдал очередную информацию Леон.

— Как оружием? — изумленно спросил Петр.

— Правила такие. Если до седьмого раунда победитель в рукопашной схватке не выявится, далее претенденты дерутся на катана или шестах. Катана — имитация из дерева. Шесты реальные, бамбуковые — их имитировать тяжеловато.

— Ну если только так… — успокоился Петр. — Спасибо, что предупредил.

— На здоровье! То есть тебя не тревожит, что надо будет работать оружием. Стало быть, обучен? — лукаво прищурился Леон.

— Наверное, обучен, — вторил ему Петр. — По крайней мере, руки помнят, как держать и катану, и шест.

Действительно, после упоминания об оружии сознание и мышечная память выплеснули знание данного предмета.

— А если принять во внимание, что твоя подготовка как рукопашника выше похвал, надо думать, что и эта дисциплина находится на таком же уровне?

— Не знаю, надо вспомнить, — дернул плечами Петр.

— Вспомним, потренируемся… — согласился Леон. — Ладно, давай спать. До Москвы нам ехать и ехать, еще наговоримся.

К полудню следующего дня состав прибыл в Серовск. Миновать его было никак нельзя — с объездными дорогами на «железке» явный напряг, особенно в сибирском направлении. Станция была узловая, где меняют тепловозы, поэтому стояли минут сорок.

На перроне Павла Ивановича Бурлакова ждала многочисленная делегация. Разношерстность встречающих напоминала Ноев ковчег в части, касающейся пар чистых и нечистых. Одетые с иголочки, с папками и ноутбуками мешались с гражданами в конкретных прикидах и с заметно бугрившимися подмышками; лица, отмеченные интеллектом, не составляли большинство — бритые затылки имели перевес. Вагон на время стоянки превратился в присутственное место. В купе, где располагался Бурнаш, выстроилась очередь из подписывающих, утверждающих, уточняющих и согласовывающих.

Леон и Петр, до которых никому дела не было, вышли на перрон прогуляться. Оркестр не гремел, и литавры опять же не били. Гром одержанной победы до Серовска, видимо, не докатился, а если и добрался, то фурора явно не произвел. Бои без правил вовсе не тот вид спорта, которому посвящают передовицы в центральных газетах, да и бойцами-победителями страна гордится как-то по-особенному — больше молча. К Леону и Петру присоединился «дракончик» Стас. Костю — он был местным, серовским — пришла встречать его девушка, и пара уединилась в купе.

Втроем они прошлись вдоль вагона. Петр оглядывал знакомые места. Поезд из Минвод, на котором он прибыл в Серовск, останавливался не на этом перроне, а на соседнем, сегодня пустующем. Кажется, вон у того ажурного металлического столба он встретил погрязшего в терниях жизни Коку и его половину — «солнышко» Валентину. А под мостом, нависшим над путями, злобствующая сожительница интеллигента сдала Петра сержанту Волобуеву-Унтеру.

Он внимательно осмотрелся по сторонам. Коки с Валентиной в поле его зрения не наблюдалось. Но у будки подземного перехода Петр обнаружил милицейский патруль в составе Унтера и его молодого напарника. Как и восемь месяцев назад, они стояли под надписью «Выход в город» и внимательно оглядывали сошедших с поезда пассажиров. Петру захотелось подойти и поздороваться с сержантом. Худо-бедно, а сержант Волобуев отнесся к нему с участием, по-человечески, поспособствовал очередному повороту в его короткой судьбе. Хорошему ли, плохому — время покажет.

Неожиданно за спиной послышался громкий голос:

— Эй, мужики, поворачивайте назад! Я вам говорю!

Петр, Леон и Стас оглянулись и увидели спешащего к ним крепкого парня, судя по виду — охранника кого-то из встречающих. Разглядев Леона, он несколько сник в своей решительности. Совершив что-то похожее на короткий поклон перед схваткой, секьюрити уже более вежливо сообщил:

— Ну, в общем, Пал Иванович меня послал вас… передать вам, чтобы шли назад в вагон.

— Передать или попросить? — значительно поинтересовался Леон.

— Попросить… ну, в общем, не знаю. Мне передали… — совсем смешался парень.

— Это, наверное, меня касается, — пришел ему на помощь Петр. — Мое присутствие в Серовске может вызвать излишнее если не волнение, то уж любопытство — точно.

— Так и есть! — подтвердил посыльный. — Мне сказали вернуть в вагон мужика в спортивном костюме. А вы все в таких. Вот я всех и позвал. Ты уж извини, Леон!

Подобное тушевание перед бывшим легионером Петр наблюдал и раньше. Еще при первой встрече телохранители Бурнаша Винт и Колян поминали про «десятиугольник», в который их могли отправить на перевоспитание. Собственно, на деле все так и обстояло. Проштрафившегося или потерявшего форму охранника сдавали Леону, который поднимал ему физическую форму, а заодно использовал в виде спарринг-партнеров «драконам». И для тренировки полезно и разнообразно, и процесс на потоке. Всем как бы хорошо, вот только «куклам» больно… Кстати, и дополнительный заработок Леону капал с тех перевоспитуемых, которых присылали со стороны коллеги и друзья Бурлакова. Похоже, этот парень хорошо знал, что такое «десятиугольник», кто такой Леон, и не хотел портить с ним отношения.

— Ладно, гуляйте, — махнул рукой Петр. — А я назад в купе — хорошие мальчики слушаются папу. А папе неохота иметь неприятности.

Ему совсем не хотелось возвращаться в вагон. После зимы, пропахших потом залов и неуюта гостиниц густой, напитанный сырыми ароматами весны воздух раннего мая был так вкусен и свеж. Он не вдыхался легкими, а буквально лился в грудь, смывая запахи и копоть последних месяцев.

Но надо было уходить. Открытие его инкогнито перед кем бы то ни было в Серовске вряд ли принесло бы слишком серьезные проблемы Бурнашу, однако и несерьезные никому не нужны, если можно обойтись без них. Да, в общем, кроме прогулки по перрону, Петр ничего не терял. Ностальгии по времени, проведенному в этом городе, он не испытывал и людей близких здесь не бросал. Пожать руку Унтеру хотелось бы, и приятный во всех отношениях врач Лидия Анфимовна оставила в душе теплые воспоминания. Остальные шли больше эпизодами, штрихами в быстротекущем времени. Видимо, уже ни с кем из них его путь никогда не пересечется. Хотя как знать…

Глава 14

Чужестранка

Москва встретила их шумом, гомоном и неумытостью площади трех вокзалов. И здесь фанфары медью не сверкали и не пели хвалу триумфаторам премьер-лиги. Торжественная делегация встречающих являла из себя не более чем Коляна и Винта. Они доложили Павлу Ивановичу о выполнении порученного задания и эскортировали прибывших к местам расквартирования согласно штатному расписанию. Бурнаш отправлялся на «Лумине» в «Редиссон-Славянскую», остальные же — на пассажирской «Газели» в подмосковный пансионат в районе Пушкина.

Рядом на стоянке грузилась в автобус команда Османа. За все время пути они не контактировали друг с другом, хотя и ехали в соседних вагонах. Лжекурд ревниво относился к «драконам» и не позволял своим подопечным общаться с ними. Встретившись однажды в ресторане с Азаматом, Петр приветливо отсалютовал ему рукой, на что получил в ответ дружелюбный жест горца и змеиное злобное шипение Османа в адрес парня. Вот и теперь, увидев подходивших к стоянке «драконов», он стал торопить своих, чтобы они побыстрее усаживались в автобус. Можно было лишь констатировать, что у каждого имеются свои причуды, и Осман не исключение из этого правила.