Неземное тело - Галина Куликова

— Тук-тук! — сказала Венера сладким голоском. — Извини, но я прошла через калитку Анисимова, он был в саду.

— Этот тип никогда не спит, — проворчала Лайма. — Заходи, дорогая, налить тебе кофе?

— А где Альберт? — тотчас спросила Венера. — Я принесла ему пирожки.

— Вот спасибо, он так обрадуется! Дети, старики и психи обычно очень любят пирожки. Я сейчас его позову. Альберт! — крикнула Лайма, открыв дверь в подвал. — Венера пришла тебя навестить.

Если она думала, что «Альберт» не придет, то сильно ошиблась. Через пару минут «племянник сестры ее покойного мужа» взлетел по ступенькам. Улыбка у него была абсолютно бессмысленной, и Лайма не поняла, то ли Корнеев так хорошо играет, то ли в присутствии Венеры у него действительно отказывают мозги.

— Я принесла вам пирожки, — повторила несчастная и поставила на стол мисочку, накрытую белоснежной салфеткой.

«Пирожки наверняка кухаркины», — подумала Лайма, но озвучивать эту мысль не стала. Она недавно обрела подругу и не хотела сразу ее терять. Ее напарничек тем временем уселся за стол и принялся поедать угощение, не сводя глаз с гостьи.

Обычно Корнеев не пользовался тем, что красив, как дьявол. Он это, конечно, осознавал, но относился к своей внешности просто, принимая ее как данность. И реакцию женщин на себя тоже принимал как данность, как явление природы, за что Лайма его всегда уважала.

Но на этот раз с ним произошло нечто удивительное — словно в нем включился какой-то особый моторчик, который придал всему механизму дополнительную мощь. Корнеев весь будто светился изнутри, а в глазах его плясали золотые искорки. Поэтому Лайма не винила Венеру в том, что та то бледнела, то краснела и роняла на пол все, до чего могла дотянуться.

Когда бедняжка ушла, кое-как обговорив детали вечернего похода в гости и часто оглядываясь, Лайма покачала головой и заметила:

— Я, конечно, в своей жизни уже встречала мужчин, которые могут с лету покорить любую женщину. Но ты, похоже, в состоянии свалить с ног сразу целый хор.

— Неправда, — возразил Корнеев, остро взглянув на нее. — Ты же не поддаешься.

— У меня иммунитет, — искренне ответила Лайма. — Я к коллегам по работа отношусь, как к братьям. И не рассматриваю вас как объект личного интереса. Это уже нельзя изменить.

— Иван расстроится, — еле слышно пробормотал Корнеев. И уже нормальным голосом спросил: — Кто придет на вечеринку к Гракову?

— Весь наш «особый список», — усмехнулась Лайма. — Да это и неудивительно. Здесь только дюжина домов куплена. В некоторых еще работают строители, а из тех людей, которые осели здесь основательно, за границу беспрепятственно выезжают далеко не все. Конечно, — добавила она, — сам посыл ограничить список подозреваемых теми, кто постоянно ездит за границу, не совсем неверен. С иностранцами можно общаться и в России. Но с чего-то же надо начинать…

Корнеев достал свой карманный компьютер и открыл файл с упомянутым списком.

— Итак, — сказал он. — Кто у нас тут не охвачен твоим вниманием?

— Муж Леночки, — сразу же ответила Лайма. — Николай Дюнин, дизайнер. Она говорит, что он очень известный. Если это правда, ты сможешь про него что-нибудь нарыть в Интернете. Сделай мне справочку, хорошо?

— Сделаю. Значит, Венера — уже твоя. Потому что у тебя есть я, — самоуверенно добавил он. — Саша обожает тебя за собачку, Гракова ты заинтересовала, с Бабушкиным вы вместе курили анашу, с Анисимовым ты флиртуешь.

— Я флиртую?! — возмутилась Лайма. — Ты с ума сошел! — Немного помолчала и добавила уже спокойным тоном: — Конечно, флиртую. Мне и положено с ним флиртовать. За этим меня сюда и направили. Не волнуйся, я с ним справлюсь.

— Знаю, — вздохнул Корнеев.

— Пока что у него стадия сопротивления. Скоро между нами все будет очень плохо, но потом — сразу хорошо. Это азбука, Евгений.

— Мне бы не хотелось, чтобы меня кто-нибудь вот так… просчитывал, — признался он.

— Тебя не разрабатывает служба безопасности, — напомнила Лайма. — Значит, остается кто?

— Кроме мужа Леночки? Господин Чуприянов.

— Дмитрий, кажется?

— Дмитрий, — пйдгвердил Корнеев. — Бизнесмен, поддерживает тесные отношения с некоторыми государственными чиновниками. Отношения основаны исключительно на денежном интересе с той и с другой стороны. Чуприянов владеет сетью фитнес-клубов и сопутствующих им ресторанчиков здорового питания. У него есть телохранитель и шофер в одном лице, Миша Гулин. У Миши уникальное заболевание — не может связно излагать мысли, поэтому почти все время молчит. Из деревни в дом Чуприянова приходит женщина — готовить и убирать: здешняя прислуга обходится дешевле, чем московская, чтобы ты была в курсе. Кстати, почему у нас до сих пор нет кухарки?

— С завтрашнего дня Сашина экономка Анастасия Пална будет приносить пищу в лоточках, — успокоила его Лайма. — Если ты умеешь пользоваться микроволновкой, твои гастрономические переживания позади.

— Наконец-то! — обрадовался Корнеев. — Даже не ожидал, Лайма, что ты ешь одни яблоки и морковку.

— Почему это? — оскорбилась она. — Я же не осел. Я еще многое люблю. Пойми, Евгений, для того, чтобы полноценно питаться, женщина должна полдня провести у плиты. У меня нет такой возможности, у меня другое задание — мне нужно флиртовать. А флиртовать с облупленным маникюром и распаренным лицом — занятие бессмысленное. Ты ведь сам мужчина и прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Поразившая твое воображение Венера, например, уделяет своей внешности часов пять-шесть в сутки.

— Что можно делать со своим телом шесть часов? — оторопел Корнеев.

— Не рискну утомлять тебя подробностями, — ответила Лайма. — Да и вообще — мужчинам лучше этого не знать, крепче спать будете. Ой, Евгений! — она подпрыгнула на своем месте. — Ты ведь скрыл от меня важную информацию! Перед тем как мы пошли на Дурное озеро, ты застукал какую-то парочку, верно? А мне так ничего и не рассказал. Мне же нужно знать, что за отношения связывают наших подозреваемых друг с другом.

Лайма отлично помнила, какая физиономия была у Корнеева после того, как он возвратился в дом. И потом еще полдороги он все посмеивался.

— Могу с уверенностью сказать, — не удержалась и съехидничала она, — что Венеры ночью в лесу не было.

— Ты права, — кивнул он. — Зато там был ее муж.

— Егор?

— Егор, Егор. Угадай, с кем у него романчик?

— Прям так и романчик?

— Ну… Они целовались. Так угадай!

— Чего тут угадывать? — неуверенно сказала Лайма. — С Леной Дюниной, надо полагать.

— Не-а! — У Корнеева был вид мальчишки, спрятавшего за спиной конфетку.

— Господи, а с кем же еще? С Сашиной экономкой Анастасией Палной? Или с Анжеликой из магазина?

— Вот и не угадала! — Он явно не мог больше сдерживаться. — Держись за стул. Егор Остряков встречается с Гариком.

Лаймы отвалилась челюсть. Секс-символ, поклонницами которого можно заполнить пару огромных океанических лайнеров, оказывается, отдает предпочтение мужчинам. Грустная тенденция последних десятилетий…

— С садовником Саши?! С этим Урфином Джюсом?! — Она целую минуту потрясенно молчала, усваивая новость. — Вот так фишка. Теперь мне понятно, почему Венера с таким пылом на тебя накинулась.

— Она не накинулась, — оскорбился Корнеев. — Она очень нежная и трепетная женщина.

— Ну, конечно! Это она с тобой такая вся из себя трепетная. А дома у нее даже мыши ходят строго по плинтусу.

— Ладно тебе, командир, — примирительным тоном сказал Корнеев. — Я немой и убогий Альберт… Кстати, почему я не могу разговаривать? От рождения?

— Зачем тебе знать эту трагическую историю? — махнула рукой Лайма. — Я сказала им, что в детстве у тебя была психическая травма. Главное, помалкивай, раз уж ты рассекретился. Неудачно получилось. Для психа ты слишком красив. И глаза у тебя умные. Хорошо, что гости застали тебя хотя бы в тот момент, когда ты ушел в творческое пике. А не пробегающего к своему подвалу с куском сыра в зубах.

Лайма долго собиралась на вечеринку. Она выбрала простое льняное платье и вдела в уши крупные серьги. Волосы завила в локоны и распустила по плечам. Взяла с собой красивую коробку конфет и ровно в восемь часов отправилась в гости.

— И прошу тебя, Евгений, не высовывайся на улицу, — попросила она. — Ты пробуждаешь в женщинах нездоровые инстинкты.

— Почему это нездоровые? — пробормотал Корнеев. — Как раз очень даже здоровые.

Калитка оказалась открыта, а Граков встретил ее на пороге своего дома. Был он одет в мягкие брюки и трикотажную рубашку с треугольным вырезом. В вырезе виднелся кусочек груди — гладкой и коричневой, словно древесина. С первого же взгляда становилось ясно, что тело этого парня обтесывали шторма и самумы.

Крепкая фигура и крепкая рука, так же как и приветливая улыбка, были атрибутами истинного путешественника. Он стоял на крыльце, ожидая гостей, с высоко поднятой головой, и казалось, что его овевает какой-то совсем другой ветер, не здешний, богодуховский, с ленцой прочесывающий окрестный лес, а мощный, суровый ветрище, напоминающий об океанах и горах, упирающихся в самую Луну.