Неспортивное поведение (СИ) - Ван Дайкен Рэйчел

— Кинс? — Я уронил на пол коробку и обнял ее. — Что не так?

Она подняла трясущуюся руку к своим наполненным слезами глазам.

— Ты все это организовал?

— Нет, это был бы я. — Раздался неподалеку голос Джекса.

Кинси застыла, а затем внезапно обняла брата так, словно не видела его много лет.

— Спасибо.

— Я подумал, что это единственный способ загладить мою вину.

Она заплакала, уткнувшись ему в грудь.

А я стоял там потрясенный. Конечно, это была идея Джекса, но начнем с того, что именно я привел сюда Кинс. Он был уверен, что она не придет сама.

— Я не могу в это поверить. — Она шмыгнула носом. — Спасибо, Джекс, просто… Спасибо.

Она обернулась и обняла меня так же крепко, как только что обнимала его, а потом поцеловала меня в щеку.

— Я знаю, ты считаешь меня сумасшедшей, но это много для меня значит, спасибо, что заставил меня выйти из дома и… — Ее голос понизился. — Извини, что кричала. И за полотенце и за то, что использовала твою зубную щетку.

Я свирепо на нее посмотрел.

— Мою зубную щетку? Что это с тобой, почему ты постоянно нарушаешь правила?

— Что это с тобой, почему они вообще у тебя есть? — возразила она. — Кроме того, я не могла найти свою в ту первую ночь.

Джекс пристально наблюдал за нами, без сомнения, ожидая услышать причину, чтобы меня прибить.

— Все в порядке, по крайней мере, я отведал тебя на вкус, верно? — наклонившись вперед, прошептал я.

Кинз издал звук похожий на удушье, затем кашлянула и тряхнула головой.

— Хм, я могу помечтать об этом сегодня вечером.

— Джекс смотрит.

— А мне похрен, — прорычал я, внезапно осознав, что это действительно так.

Я обнял Кинс и поцеловал, поцеловал так, словно обладал ею, поцеловал ее, словно все было по-настоящему, поцеловал, потому что был так чертовски счастлив видеть ее улыбку, что у меня закружилась голова. Затем углубил поцелуй под свист и крики моих товарищей по команде, и меня не оттащили от нее, как я ожидал, вместо этого я остановился и отступил.

У Джекса дергалась челюсть.

Раздувались ноздри.

Но он нихрена не мог сделать.

Потому что я делал именно то, о чем он просил.

Я встречался с его сестрой, не так ли?

Я ему помахал.

Он продемонстрировал мне средний палец.

Тем временем Андерсон наблюдал за нами с противоположной стороны комнаты, его улыбка была злой, по языку тела было видно, что он взбешен.

В тот день я завел много друзей.

— Почему это так много для тебя значит? — спросил я ее, как только мы начали распаковывать джерси из коробки на полу. — Я считаю, что все это охренительно, но почему это важно для тебя?

Ее руки замерли на джерси, а затем снова начали трястись.

— Давай не будем говорить о прошлом прямо сейчас, ты с этим согласен?

— Поскольку мое прошлое, вероятно, более хреновое, чем твое — абсолютно.

— Я бы не стала биться об заклад, — прошептала Кинс, затем сложила на коробке еще одну джерси и передала мне ручку.

— Ты специально пытаешься усугубить мое любопытство?

— Возможно. — Она пожала плечами. — Кстати, спасибо, что взял меня.

— Кинс. — Я не мог остановиться, хотя и пытался. Поцелуй заставил меня потерять рассудок и говорить всякую хрень, которая в конечном итоге куснет меня за задницу, но я буквально не мог остановить следующие несколько слов, слетевших с моих губ. — Позволь мне снова тебя поцеловать.

— Нет.

— Позволь мне сводить тебя на ужин.

Кинс ухмыльнулась.

— Нет.

— Позволь мне раздеть тебя до гола.

— Нет.

— Однажды я возьму тебя измором.

— А на следующий день отправишь меня паковать вещи? — Она выгнула брови.

— Самая большая ошибка в моей жизни, — честно сказал я. — Один ужин.

Она сглотнула. Не смотря в мои глаза.

— Один безобидный ужин.

— Будет не только один лишь ужин.

— Нет, наверное, нет.

— Ты совсем не безобидный.

— Точно нет.

— Ты опасен.

У меня на лице появилась улыбка.

— Если бы ты хотела безопасности, то тебе стоило начать фиктивно встречаться с одним из новичков, которые все еще до смерти боятся твоего брата.

— Ха. — Она печально покачала головой. — Я не заслуживаю этого, Миллер. Найди другую девушку на одну ночь.

— Я не говорил, что хочу девушку на одну ночь.

— Ого, ты передумал?

Я схватил ее за руку; она попыталась выдернуть ее.

— Что, если я хочу две? Возможно, три? Что, если я хочу четыре?

— Тогда я бы сказала, что ты жадный.

— Когда дело доходит до тебя? — прорычал я, поднимая ее на ноги. — Да.

Все танцевали вокруг нас, но мне казалось, что мы были одни. Джекс отошел на противоположную сторону комнаты. Я прижал Кинси спиной к стене, нас скрывало растение в горшке, но не очень хорошо.

— Я просто продолжу спрашивать.

— Я не готова вернуться к моему брату, — вздохнула она. — А если мы усложним все между нами, и все пойдет плохо, а так и будет, что случится потом?

— Так рискни.

— Ты просишь меня доверять тебе?

— Нет. — Я горько покачал головой. — В любой области твоей жизни — твоей безопасности, твоем счастье, твоем здоровье — ты можешь мне доверять. Просто не отдавай мне свое сердце, не тогда, когда я даже не уверен, что у меня все еще оно есть.

Кинс фыркнула.

— Значит, будет только секс.

— Отвлечешься от болезни твоего отца, отвлечешься от Джекса, давай называть это «взаимным отвлечением» между действительно хорошими друзьями… лучшими друзьями. — Я поцеловал ее в лоб, а затем приподнял ее кофту, проскользнул рукой к грудной клетке, слегка пощекотал кожу пальцами, коснулся костяшками пальцев ее пупка, поднимался все выше и выше, пока не обхватил грудь. Она втянула ртом воздух, а я снова скользил рукой к ее животу, пока не наткнулся на джинсы.

— Что ты делаешь? — прошипела она.

— Ничего, — прошептал я ей на ухо, целуя впадинку на шее, в то время как моя рука обхватывала ее, а затем поднял бедро Кинси на мою ногу, прижимая девушку к стене. Я двигался достаточно для того, чтобы она терлась о мою ногу и прижала руки к моей груди. — Ничего. Ты решаешь, что произойдет.

Она выругалась и снова прижалась к моей ноге.

— Ты очень плохой друг.

— Я самый лучший чертов друг в этой комнате. — Я продолжал осыпать ее рот легкими поцелуями. — Ну же, Вафелька, время для сиропа.

— Плохо. — Она медленно меня объезжала, тяжело двигалась по моей ноге, я представлял себе пульсацию внутри нее, как ее стенки сжимали меня в мучительной медленной смерти. — Это… так неуместно.

— Ты заставляешь мужчину хотеть чертовски много всего неуместного, Кинс. Целых две недели ты сводила меня с ума. И поскольку все на твоих условиях, я даю тебе ключи — ты же знаешь, тебе нравится водить, — так что прокатись, дорогая… возьми, что хочешь.

Я схватил ее за бедра и стал направлять, чтобы она могла установить ритм, затем медленно развернул нас в тень между растением и стулом справа. Мы были спрятаны, но недостаточно, чтобы нас не поймали.

— Мне нужно… — Кинси тихонько застонала и ударила меня в грудь, а затем встряхнула головой и начала терзать меня своим ртом.

Я схватил ее за бедра, быстро притянул крепкое маленькое тело к моему, и она практически забралась на меня. Тело Кинси встречало мои толчки, словно мы были двумя сексуально озабоченными подростками, прогуливающими урок.

Было так хорошо. Я был в нескольких секундах от того, чтобы раздеть ее у стены. Кинси замедлила движения, выгнулась к моей ноге, затем прижала ладонь к моему члену. Это прикосновение так сильно меня завело, что я до крови прикусил свою нижнюю губу.

— Я не могу решить, — прошептала она, — что мне больше нравится. — Она двигалась сильнее, я был так близко, и был полностью одет. Какого черта? — Что мне нравится больше… кататься… — Последнее движение по моему бедру. — Или… — Ее рука потерлась об меня, двигаясь вверх и вниз, я ослеп на оба глаза, почти увидел, как моя душа покинула тело, и молился, чтобы Кинс не останавливалась. — Или… — Она просунула руку мне в джинсы. Умер. Я умер. — Водить? — Последнее сжатие.