Счастье как способ путешествия - Марина Йоргенсен

– Зато у нас страной правил диктатор. Он довел Португалию до ручки!

– Можно подумать, что нами диктатор не правил. Да вся история России – это история диктатуры. И только…

– Сами виноваты, – не дав мне закончить свою мысль, ответил Педру. – Мы, португальцы, не смирились с диктатурой в нашей стране и организовали Революцию гвоздик. Мирную, а не кровавую, как ваша большевистская революция.

– Ну и замечательно. И о чем тогда переживания, если вы такие молодцы?

– Ты не понимаешь, – разгорячился Педру. – Мы, некогда крупнейшая империя мира, и вдруг пришли к такому упадку! Это очень несправедливо, но именно это, на мой взгляд, и явилось результатом своеобразной ностальгической пассивности нашего народа. А ведь мы великая нация с великой историей!

Наши проблемы самые проблемистые из всех проблем, когда-либо существовавших на планете. Конечно, я не понимаю. Не понимаю, зачем в целом логично мыслящий Педру начал разводить откровенную демагогию. Или это и есть та самая черта национального характера, проявление загадочного «саудады»?

Подумала я, но решила свою мысль не озвучивать вслух.

– И все-таки, что такое «саудады», может быть, попробуешь мне объяснить? – вместо этого спросила я Педру. – Мне правда очень хочется понять!

– Я не уверен, что мы, португальцы, сами это понимаем, – как ни в чем не бывало улыбнулся Педру. – Слово «saudade» даже переводить на другие языки никто не пытается. Бесполезно. Потому что точное значение все равно будет потеряно в процессе перевода. Saudade – это тянуче-зыбкая ностальгия. По тому, чего уже не существует. И не факт, что существовало. Ностальгия не как ощущение, а как способ бытия. Я тебя совсем запутал своим объяснением? Давай подолью тебе еще вина. «Винью верды» замечательно сочетается с суши!

А вот с этим утверждением я точно спорить не буду. Vinho Verde – зеленое вино, замечательно сочетается не только с суши, но и с рыбой, и с морепродуктами. Зеленое – не из-за цвета, а потому что из недозрелого винограда и очень молодое. И совсем чуть-чуть игристое. Попробовать «Винью верды» можно только в Португалии. У него очень ограниченный срок хранения, и поэтому оно фактически не экспортируется за пределы страны. Что касается цвета, то в зависимости от сорта винограда это вино может быть branco, то есть светлого лимонно-соломенного оттенка, tinto – розово-красного и даже rosé – розовое. С рыбой и морепродуктами лучше всего сочетается именно бранку – белое зеленое вино.

– А фаду – это саудады, выраженное с помощью музыки? – спросила я, подставляя для «Винью верды» свой бокал.

– Это попытка выразить саудады с помощью музыки, – ответил Педру. – Фаду – это блюдо из многих ингредиентов. Его поют, играют и даже танцуют. Переживают, чувствуют. Им живут! Esto?

Последний вопрос был адресован уже не мне, а мобильному телефону. Португальское «esto?» меня забавляет почти так же, как «de nada!». Потому что тоже очень созвучно русскому языку. Если внимательно не вслушиваться, то кажется, будто португальцы, отвечая по телефону, говорят «что?».

– Ты представляешь, я совершенно забыл о презентации! Совершенно! – сказал Педру после минутного мобильного разговора. – Нам там нужно быть уже через полчаса!

– Нам?

– Ты ведь поедешь со мной? – ответил вопросом на вопрос Педру. – Совершенно звездное мероприятие. Там будут все! Эту презентацию организует один мой хороший друг. Если я не приеду, он обидится!

Звездное? Мне совершенно нечего надеть, если оно и правда звездное! Срочно мчаться в магазин, чтобы купить что-нибудь эстетское на тонких бретельках за бешеную сумму денег? Во-первых, у меня нет бешеной суммы денег, и даже если бы она была…

– Посмотри, – прервал мои размышления Педру. – Это прекрасно дополнит твое платье. – Педру протянул мне плоскую, квадратную, обитую бархатом коробку. – Колье моей мамы, – пояснил он. – Она умерла два года назад.

– Очень соболезную! Извини, я не знала, что твоя мама умерла.

– У нее был великолепный вкус. Ты бы ей тоже понравилась.

– Это что, подарок? – изумилась я.

– Нет. Но я уверен, что в таком колье ты будешь украшением вечера. Это не подарок, потому что мама просила, чтобы я подарил это колье своей будущей жене, – добавил он с извиняющейся интонацией в голосе.

Угу, понятно. Не ситуация, а ремейк известной сцены из известного фильма «Красотка». А впрочем, какая разница? Я-то ведь точно не собираюсь замуж за Педру!

– Женщина – это драгоценный камень, которому требуется достойная оправа, – продолжил Педру развивать тему о бриллиантах, которые лучшие друзья девушек.

– С этим утверждением сложно спорить! – скрывая шутливой интонацией свое замешательство, ответила я.

К черту рефлексию! Почему бы и не изобразить из себя драгоценный камень в драгоценной оправе. К тому же не буду врать, что мне совершенно не хочется хотя бы одним глазком увидеть «звездную презентацию» по-лиссабонски.

Я деловито побрызгалась зеленым Hugo Boss, который стоял у Педру на полке в ванной комнате, и порадовалась привычке всегда носить в своей косметичке тушь для ресниц и блеск для губ. Освежила лицо минеральной водой. Волосы собрала в элегантно-небрежный пучок. Получилось вполне в духе последних тенденций. Драгоценный камень к выходу в свет готов! Я критически оглядела себя в зеркале. Бриллианты и правда лучшие друзья девушек. На фоне этого колье мой черный шелковый сарафан стал выглядеть как-то совсем по-другому. Будто к его цене автоматически прибавился ноль справа. Как минимум. А то и два ноля. Все-таки стилисты не врут, когда говорят, что главное – это аксессуары, а не одежда. Поэтому в контексте бриллиантового колье мой сарафан вполне имеет место быть. В конце концов, Сара Джессика Паркер вообще однажды пришла на вручение «Оскара» в скромном черном ready-to-wear мини-платье от Кельвина Кляйна. Сначала все гламурные массмедиа были шокированы ее выходкой, а потом признали, что это было «cool». Круто.

По дороге на презентацию Педру, как всегда, был моим гидом по Лиссабону, не уставая развлекать интересными подробностями из жизни и истории города.

– Посмотри направо, – сказал он, когда мы проезжали по району Amoreiras, – это отель Dom Pedro. В нем однажды останавливался ваш президент Путин. Для него закрыли океанариум. Ну да, который в районе Expo. Правда, всего на двадцать минут. И все-таки это знак уважения, я считаю. До него океанариум закрывали только для президента Америки и японского императора. Лиссабонский океанариум очень знаменит! Это крупнейший океанариум во всей Европе.

– Дом Педру? Значит, отель назван твоим именем? – спросила я.

– Ну, это не в честь меня, конечно. Но да, ты права, наши имена совпадают. Ты не находишь, что в этом есть определенный символизм – в отеле с моим именем останавливался русский президент и…

– И твой хороший друг – русская девушка, – перебив Педру, закончила я фразу.

– Это не совсем то, что я хотел сказать, но да, в этом тоже есть символизм, – с улыбкой ответил он.

Тем временем мы подъехали к клубу Kapital, который и был местом проведения «звездной презентации». Вокруг стояло столько машин, что припарковаться мы смогли только благодаря виртуозности Педру. Экстремальная парковка – это такой же любимый вид спорта жителей Лиссабона, как и экстремальное вождение. Я не знаю, смогут ли лиссабонцы пролезть через игольное ушко, но то, что они смогут в нем найти место для парковки, – факт.

Клуб «Капитал» считается одним из самым актуальных ночных лиссабонских адресов. Несколько этажей завершает терраса со звездным небом вместо потолка. Интересный дизайн пространства и вопиюще серьезный фейс-контроль. Адрес для богатых, знаменитых и их ваннаби. «Притворяйтесь, пока не станете тем, кем хотите стать», – сказала однажды в одном из своих интервью основательница косметической империи Мэри Кей. Мы с Николь – настоящие гении притворства. Если учесть, что в «Капитале» мы с ней успели побывать уже несколько раз. Если уж совсем честно, то лично мне гораздо больше по вкусу Belem Bar Cafe. Хотя и этот клуб тоже, безусловно, место из разряда «на людей посмотреть и себя показать». Поэтому если у вас совсем нет настроения к этим двум неизбежным пунктам программы клуба, то лучше в нем и не появляться.

На сей раз вместо фейсконтрольщика нас встречал у входа тот самый «один хороший друг», который и пригласил Педру на это мероприятие.

– Алессандру Агусту Лопеш дэ Сильва, – торжественно представился он. Он вообще выглядел очень торжественно. И лоснился, как свежеиспеченный оладушек. Ему было явно жарко, несмотря на работу кондиционеров, в его плотном бархатном пиджаке. Его белую рубашку украшало окладистое жабо. В его напышенной стильности было нечто комичное, и поэтому, даже и не надеясь запомнить его имя, я сразу придумала для него прозвище. Пан Бархат.