Сакральный эрос Третьего Завета - Мария Нагловская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хищная птица описывала широкие спирали над домом моих родителей. И странно было то, что она не пугала меня. Я чувствовала защиту внутри себя, силу, источник которой был мне неведом. И в конечном итоге после нескольких молчаливых кругов птица передумала и улетела.
Роса на террасе была прохладной, и я почувствовала дрожь в ногах. Я невольно преклонила колени, и мои ладони сложились вместе для молитвы. Но мои губы не произносили обычных слов. Сказано ими было примерно следующее:
Господь! Сила! Жизнь!
В этот утренний час
Услышь меня!
Мои розы молятся вместе со мной
И моя кровь оживляет мою молитву.
Вытри ледяные слёзы
И потуши огонь.
Прикажи ранам затянуться
И вели радости быть для каждого.
Господи, прости, ибо всё тело моё прощает.
Помилуй, о, вечная Сила,
Его, страдающего и плачущего беспрестанно.
Не проклинай то, что трепещет от страха,
Прими в свою великую радость
Тень Прошлого, тень Перворожденного.
Обрати злое к добру
И обрати порок к добродетели.
Распространи везде свою непостижимую мудрость
И прости, о Сила, то, что прощаю я.
Ибо ты есть жизнь, порядок и песнь радости.
Ибо ты есть река, воды которой уносят с собой всё.
Будь милостива, дружная Троица!
Прости, прости, прости!
Я распласталась на плитах террасы, когда последнее слово этой молитвы закрыло мой рот. И он всё ещё пылал от долгого поцелуя.
Глава 2. Рождение любви
Жизнь Человека состоит не только из конкретных фактов и событий, доступных обыкновенному наблюдению. Зачастую истинный опыт лежит где-то ещё, за пределами физического плана, но мы запрещаем себе принять эту реальность. И разумеется, таким образом мы чудовищно обедняем себя, лишаем себя самого необходимого: способности общаться с великими силами, распространёнными в природе. Мы ограничиваем наше знание тем, что может контролироваться наукой мозга, замедляя так ритм нашей жизни. Поэтому мы и стареем — мы загрязняем канал, соединяющий нас с нашим корнем и с единственным средством, при помощи которого нам позволено участвовать в вечной молодости вселенной. Мы подобны листу, отрывающемуся от древа жизни. «Он увядает и желтеет — и ветер уносит его прочь»[45].
Адам сорвал плод с Дерева, зная, где право и где лево, где высоко и где низко, где длинно, а где коротко; но этим же действием он породил принцип неподвижности, Смерть, распространившуюся по земле с тех пор. И дабы не слышать больше голоса женской впадины, он запечатал её, прикрыв её первой одеждой. Он сказал Еве: «Скрой же себя от меня, ибо ты есть искушение»[46].
Женщина сохранила молчание и забыла истину, но у последовавших за ней поколений сохранялась вера в её победу…
…Лёжа в прострации на плитах террасы моих предков, перед величественным Казбеком, я чувствовала, как во мне новым светом зажигалась эта вера. Пылкий поцелуй Тени утвердил меня в ней.
Не без усилий я поднялась с камней, уже горячих от солнца, следовавшего по своей восходящей кривой с обычной быстротой, и спросила сама себя — хочу ли я вернуться к своей семье, или же спуститься в сад, чтобы успокоить свои чувства. Но столь велико было моё беспокойство, что выбрать одну из этих двух возможностей было тяжело.
У террасы не было прямого сообщения с внутренними жилыми помещениями. Грубая лестница, сделанная из неотёсанных камней, вела с северного края террасы к восточному краю большого балкона первого этажа, и оттуда, тоже с севера, маленькая железная лесенка позволяла спуститься в маленький дворик, где павлины и гуси нижнего двора вышагивали свой парад с утра до вечера. Там же в своё свободное время спала сторожевая собака.
Я попыталась проскользнуть, подобно вору, мимо дверей и окон, выходящих наружу, чтобы животные увидели меня до того, как меня встретит хоть один человек… меня манили мои розы, ибо я ждала поддержки от них.
Исключительно неторопливо я проделала этот путь, смотря на павлинов лишь уголками своих глаз, ибо, несомненно, боялась их упрёков. Но когда я пришла на лужайку, где расцветали мои розы, я побежала. Почему? Я не знаю.
На этой дикой земле, куда, ввиду коммерческой бесполезности этих скал, не ступала нога европейской цивилизации, быстрый бег таит много опасностей: здесь есть глубокие и быстрые потоки, громадные камни, перегораживающие путь без предупреждения, столетние стволы деревьев, поваленные сильным ветром, которые не дозволено поднимать ни одной профанной руке, ибо к этим священным мощам все относятся с уважением: мы знаем, что они — алтари, на которых свершаются таинства, которые дано наблюдать лишь самым чистым душам.
Как же тогда могло так случиться, что я была способна пробежать этот путь без единой остановки? Вы можете объяснять это как вам угодно, но я действительно оказалась в тени лесов за время, показавшееся мне одной лишь секундой. Я остановилась у гигантского дуба, как будто меня кто-то внезапно гальванизировал, и самым естественным своим голосом произнесла: «Я здесь».
Было очень жарко, и в воздухе не чувствовалось ни малейшего ветерка. Природа была полностью неподвижна, словно парализована лучами солнца, сиявшего везде, сквозь листья и ветви. И в то же время всё вокруг — атмосфера, растительность, сухие ветви — было наполнено пасмурным беспокойством.
«Я здесь.» — снова сказала я, и ответ должен был бы придти, но всё ещё заставлял меня ждать.
Я поняла, что нужно
