Все, о чем вы мечтали - Иван Петров

  Так вот, ваша светлость... Сей молодой человек покинул родные края, как я уже сказал, чтобы присоединиться к войскам генерала фон Меласа. Я не говорил? Тогда скажу. Граф де Теба внучатый племянник господина генерала от кавалерии Михаэля Фридриха Бенедикта фон Меласа, несомненно известного вам, ваша светлость. Два года назад генерал фон Мелас был назначен командующим австрийскими войсками, объединенными с войсками князя Суворова в единую русско-австрийскую армию. Неведомым образом оказавшись в армейских порядках, этот способный молодой человек вступил под начало князя Суворова, видимо, надеясь не попасться на глаза своему двоюродному деду и избежать отправки домой. Вскоре его светлость Суворов начал Швейцарский поход, а его высокопревосходительство остался командовать австрийскими войсками в северо-западной Италии. Участвуя в сражениях под командой Суворова, граф попал в плен и случайно, совершенно случайно, был обнаружен, слава богу, его родным дядей - фельмаршал-лейтенантом бароном Микаэлем фон Кинмайером среди пленных в Реймсе. Два года семья была безутешна, разыскивая его. И вот, когда поиски наконец увенчались успехом, молодой человек вновь исчез, и только благодаря вам, ваша светлость, мы узнали о месте его теперешнего пребывания. Теперь вы понимаете всю благодарность семьи за ваше несомненно величайшее участие в судьбе графа? А так же то, что именно поэтому на меня возложена обязанность охранять его сиятельство во время пути домой. Что я и сделаю с величайшим удовольствием в благодарность о...

  Граф Монтихо устал.

  - Извините, ваша светлость, я недостаточно хорошо говорю на вашем языке. В горле пересохло...

  Князь выразительно пошевелил бровью, возникший лакей тут же наполнил бокал. Благодарно кивнув, граф отпил несколько глотков.

  - Итак, ваша светлость, что вы еще хотели бы услышать? Мои вверительные грамоты, письма и благодарность семьи, мною вручены и останутся у вас. А я бы хотел безотлагательно отправиться в путь.

  - Позвольте пожелать вам счастливого пути, граф. Не сочтите за пустые слова, но я очень рад случаю, позволившему мне оказать посильную помощь столь уважаемой семье, а нам с вами свести знакомство. Всегда буду рад видеть вас в нашем государстве, граф Монтихо. Надеюсь, мои люди уже сделали все необходимое, чтобы вы могли сегодня же отбыть в дорогу. Если вам что-то нужно еще, то я готов отдать нужные приказания.

  Встал с кресла первым и, как радушный хозяин, завершая беседу, повернулся ко мне, снисходительно улыбаясь:

  - Позвольте и вам пожелать легкой дороги, граф. Передаю вас в надежные руки его сиятельства и надеюсь... Да, надеюсь... Ваше благоразумие... Вы еще так молоды, граф.

  Ну что мекать, ясно, что интерес к продолжению разговора потерян, дела переделаны, деньги получены. Надоело напрягаться. Пора. Выкатывайтесь.

  Поднялся и граф Монтихо. Огляделся, задержал взгляд на бокале с недопитым вином. Еще раз пробежался глазами по обстановке, наконец, взглянул на меня.

  - Что же... Пройдемте к вашей карете. Пора в путь. Надеюсь, сборы будут недолгими.

  При чем здесь их надежды? Меня кто-нибудь спрашивал? Сдал-принял. Вперед, вперед, пошел, быстро! По-немецки очень знакомо звучит. По-прежней жизни знакомо.

  - У меня к вам есть просьба, граф. Скорее, условие...

  Ишь, как вскинулся, глазом сверкнул. Мешок еще условие ставит? Мешок не понимает, что он мешок...

  - Мне потребуется слуга в дороге. Здесь я привык к одному, он знает, что и когда мне нужно. Вопрос моего здоровья, поймите, граф, он помогал в лечении. Некто Бруно Шмидт. Я хочу, чтобы он меня сопровождал. Но мне нечем ему заплатить, граф. Мне потребуются средства...

  - А, мешок хочет денег. Поиздержался? Есть немного. Не существенно, и таким довезем. Мешок боится за свое здоровье? Плевать, но если сдохнет... Нет, так не надо. Вот так не надо! Нет проблем, дадим мешку немного денег. Эти нищие немецкие крестьяне будут рады паре дублонов. Или здесь талеры? Пусть будет десяток талеров...

  Не знаю, как я читал эти мысли графа. Как по бумаге, хотя лицо было бесстрастным. Говорят, что глаза - это зеркало души. Может быть, я выдумал...

  - Хорошо, граф. Надеюсь, десяти талеров хватит вашему Бруно. Но мне не хотелось бы ждать...

  - Ждать не придется, он провожал меня во дворец (гляди, тоже хмыкнул - надо же, дворец!) его светлости. Как только вы передадите мне указанную сумму...

  - Какой жадный мешок. Любит деньги. Ишь, лапки трясутся. Да на, возьми...

  Пока граф Монтихо завязывал кошель, я, скупо поклонившись князю, вышел из приемной залы, быстрым шагом, чуть ли не бегом, устремился по анфиладе к лестнице. Черт его знает, может и нарушил в чем-то протокол. Плевать. Да всем плевать, дело сделано.

  Бесполезно! Сколько не вглядывайся через мутное стекло на дверце кареты, ничего не рассмотреть. Дождь, мелкая морось, все сливается в струйки, стекающие вниз причудливыми ветвистыми ручейками. Да хоть и дверь открой - леса, поля, поля, леса. Редко, как вот сейчас, попадется несколько пеших путников на обочине, но и они за пару секунд промелькнут за окном и снова серая муть качается, качается...

  Карета ужасна. Рессоры отсутствуют или - слишком жесткие, чувствуешь себя как мышь в фанерной коробке из-под посылки, которую трясут, словно бубен над ухом шамана. Или шаманы по бубну - колотушкой? Все равно! Внутренности давно перебултыхались, в голове шум. Тошнота. Сравнение с коробкой и мышью точное, знаю, о чем говорю.

  Сидения жесткие, все кости на жопе отсидел и стесал. Сколько не ерзай - зафиксироваться не удается. Пробовал даже на лошадь залезть, но задница уже сбита, и -вообще! Лошадь оказалась сверху очень узкой. Проехал метров сто шагом, слез. Графу сказал, что голова закружилась, боюсь упасть. Сломаю себе еще что-нибудь. Кому это надо? Застрянем...

  Эх, дороги, пыль да туман.

  Говно, а не дороги! Колдобины, ухабы, карета запросто может навернуться просто так. Лужи, грязь. Вечером приходится искать ночлег - за день от такой езды все выматываются, как от тяжелой работы. С утра все по-новой. Ползем почти шагом, велосипедист бы легко обогнал.

  Холодно. Снег остался в Германии, но и здесь, во Франции, три-пять градусов тепла, часто слышно, как под колесом хрустит лед. Не понимаю, почему они сани не изобрели? Чуть-чуть подождать, выпадет снег, и на санях, по свежачку, со свистом - до самого Парижа. Не спрашивают - не лезу. Вдруг здесь снега не бывает, а только холод, грязь и дождь до самого лета? А и полезу - толку-то? Болтаюсь в коробке молча.

  Так чего я в окно-то суюсь? Женщины меня интересуют. Бабы, вот чего! Выздоровел, наверно. В начале пути внимания не обращал: ну, рассматриваю я баб, и что с того? Я и мужиков местных рассматриваю. Здесь их два типа. Большинство - коренастые, квадратные, коротконогие, низенькие, как и в Германии. Не толстые и не мощные, а именно - коренастые, кость такая. На кубик тела ставится кубик головы, тоже коренастой. Получается типичный житель села или небольшого городка. В больших таких тоже достаточно, перебрались из провинции и размножились. Высоких нет вовсе, очень редко попадаются выше меня на полголовы, поэтому и я со своими габаритами в четырнадцать с половиной сошел за семнадцатилетнего.

  И второй тип. Тощий. Эти, вне зависимости от роста, измождены, рот косой щелью, морщины. Параллелепипеды на ножках. Таких примерно треть. А может, глисты, вот стандартный кубик и превращается в сутулый параллелепипед?

  Еще есть богатенькие. В Германии сало на них ложится равномерно, с сильным акцентом на щеки и живот, брыли свисают со стоячего воротника. Во Франции живот вне конкуренции, вся запасы туда. При этом - узенькие плечи откидываются назад, и основное мужское достоинство местных богатеев, обтянутое жилетом или сюртуком так, что с десяток пуговиц грозят оторваться, торжественно выносится на люди. Колобок на тоненьких ножках или огурец на тоненьких ножках - в зависимости от происхождения: от кубика или нет. Впрочем, не суть важно - богатей, или кто. Может быть умник из академии, политикан - без разницы. Процентов пять населения (среди встреченных мной по дороге) именно такие. Возможно, среди них есть порядочные люди, но животам все равно. Растут, собаки! Атлетов, могучих мужиков, гигантов мускульной мысли - нет вообще. Мне пока ни один не попадался.

  Сам я тощ, как... как не знаю, кто! За время ранения и болезни все мои мышцы поатрофировались, ткнешь себя пальцем в грудь - словно в доску попал. Сила? Мощь грудных мышц?! Не-а, это грудная кость. Задница к позвоночнику прилипла. Но, получается - широк в плечах на фоне местных гераклов. Вот, опять! Опять думаю о бабах! Фигура у меня теперь - типичный атлетический треугольник. Если все мое костлявое убожество правильно тряпочками прикрыть, то бабам должно понравиться. Высок, красив!