Очаровательная лгунья (СИ) - Бегоулова Татьяна

В следующий момент перед моим лицом оказался канцелярский нож.

— Представляешь, только один шрам и всё, — глаза Агнесс блестели, губы искривлены в подобии улыбки. Но вот странно, сейчас она как никогда была похожа на ту девушку с фотографии в Имперском вестнике.

— И всё закончится. Он больше не станет преследовать тебя и лгать.

— Агнесс, ты не сделаешь этого. Если тебя чем-то обидел Терис, выясняй отношения с ним. При чем тут я? — путь к двери преграждала Агнесс. Когда я произнесла имя ювелира, бывшая модель прищурилась:

— Терис! Как ты смеешь называть его по имени! Жалкая горничная, возомнившая о себе невесть что! Кому ты будешь нужна с изуродованным лицом?

Несмотря на то, что я была сильно напугана, четко осознавала, что Агнесс не в себе. И взывать к ее разуму было так же бесполезно, как ждать ласки от госпожи Ревисс. Оставался только один вариант — звать на помощь. И я закричала что было силы. Мой крик, видимо, лишил бывшую модель остатков выдержки и она бросилась на меня. Я, прикрыв лицо рукой, пыталась вывернуться из хватки безумной. И кричала, кричала так, что у самой в ушах заложило. Мне показалось, что прошла вечность, прежде чем в коридоре послышался шум и дверь распахнулась.

На пороге стоял обеспокоенный Жуль Лакрис. Из-за его спины выглядывал один из стюардов. Они с мгновение наблюдали, как я безуспешно пытаюсь вырваться из хватки Агнесс и только потом кинулись мне на помощь.

Виржинья Агнесс Ланж визжала и царапалась как дикая кошка. Рослому стюарду с трудом удавалось держать её, пока Жуль разжимал её пальцы. Канцелярский нож перекочевал к нему в карман. Пара звонких пощечин и Агнесс обмякла в руках стюарда, словно тряпичная кукла.

Когда в медблоке появился Майрин Дорр, я нисколько не удивилась. А вот представитель службы внутренней безопасности был озадачен:

— Снова вы?

Я мрачно кивнула:

— Как видите.

Господин Сунж, закончив перевязывать мое запястье, которое все-таки пострадало в неравной борьбе с канцелярским ножом, недовольно проворчал:

— В последнее время все мои пациентки — это пострадавшие от рук компаньонки госпожи Ревисс.

— Разберемся, — Майрин Дорр уселся на предложенный ему стул и начал расспрашивать о произошедшем. Я рассказала ему всё. И о том что Агнесс была моделью Лакрис и о её возможном заболевании. А в том, что девушка стала жертвой дурной наследственности, я теперь не сомневалась. Безумие отчетливо читалось в глазах Агнесс, когда она держала перед моим лицом нож.

Разумеется, слухи расползлись молниеносно. А так как очевидцев инцидента было немного, то правдоподобностью эти сплетни не отличались. Кто-то что-то слышал, но что именно произошло никто не знал. Мне же госпожа Надин посоветовала держать язык за зубами и на вопросы «что с рукой?» отвечать просто: поранилась. Ну кто бы сомневался. Если богатенькие пассажиры узнают, что с ними на одном судне путешествует буйная сумасшедшая, можно представить, какой скандал разразится. Но Дженье я все-таки шепнула по секрету, что произошло. Должна же напарница знать, какой опасности подвергается, находясь рядом с Агнесс. Вдруг её снова переклинит?

Завершить уборку в апартаментах поручили моей напарнице. А меня отправили в подсобку заниматься одеждой пассажиров. От греха подальше. Но буквально через полчаса моей ссылки появился один из стюардов:

— Тебя просили зайти в медблок.

— Зачем? Я там уже была.

— Не знаю. Вроде госпожа Ревисс велела тебя позвать. Бросай всё и иди, а то старуха скандал устроит.

В каюте, которую господин Сунж приспособил под палату, помимо госпожи Ревисс находился и Майрин Дорр. Старуха была бледной, и полусидя, опиралась на подушки. Выглядела она вполне оправившейся, если бы не бледность. Впрочем, ни домашнее платье, ни простая без изысков прическа ничуть не уменьшали высокомерия дамы. Её губы также были искривлены недовольством, которое постоянно читалось на её лице. Госпожа Ревисс не изменяла своим привычкам, даже находясь в медблоке.

Я сдержанно поздоровалась с аристократкой, кивнула господину Дорр. И присела на краешек стула, на который мне указал представитель службы внутренней безопасности.

— Госпожа Ревисс, так для чего вы нас пригласили? — Майрин с вежливой улыбкой повернулся к старухе. Вот как? Значит и для службы безопасности это неожиданность.

Госпожа Ревисс ответила не сразу. Она гладила пальцами корешок очередного любовного романа, смотрела перед собой, то ли собираясь с мыслями, то ли духом. Морщинка, обозначившаяся между бровей, свидетельствовала о том, что дама помнит о нашем присутствии, но, возможно, не знает с чего начать. Видимо, Майрин Дорр подумал об этом же, потому что, когда пауза затянулась, он поинтересовался:

— Вы хотели поговорить о вашей воспитаннице?

И госпожа Ревисс с достоинством кивнула:

— Да, о Виржинье. И о том, что она тут устроила. Я понимаю, что оставить без внимания её выходку вы не можете, тем более что свидетелями стали и некоторые пассажиры.

— Только господин Лакрис. Ну и стюард и горничная, она же пострадавшая.

— Я не хочу скандала, господин Дорр. Он не принесет пользы, а Виржинью я накажу сама.

— Но, госпожа Ревисс, ваша воспитанница совершила нападение, угрожала ножом горничной. Я не могу закрыть на это глаза.

Слова Майрина ничуть не смутили аристократку. Она перевела на него насмешливый взгляд и с нажимом произнесла:

— Можете. Если эта история станет известна общественности, то станет известен и тот факт, что Виржинья душевнобольная. Это может подтвердить её лечащий врач господин Моут. Думаю, ваше начальство будет удивлено, как вы допустили на борт судна пассажирку с определенными проблемами и не побеспокоились о безопасности остальных пассажиров. Уверена, вам скандал тоже не нужен. А моя воспитанница все равно останется при мне, потому что она совершила нападение в период обострения болезни. Поэтому я предлагаю уладить вопрос по-тихому.

Тут госпожа Ревисс перевела взгляд на меня. Её пристальный и неприязненный взгляд я выдержала. В конце концов, мне стыдиться в этой истории нечего.

— Думаю, чек на приличную сумму поможет тебе забыть о неприятном инциденте. Как там тебя…

— Марилья, госпожа Ревисс.

— Марилья, — дама повторила «моё» имя, с непередаваемой интонацией. В ней смешалось и пренебрежение, и усталость, и раздражение. Я отчасти могла понять старуху: кому охота улаживать неприятности, которые устроил другой человек. Но с другой стороны, зная о состоянии племянницы, зачем было рисковать?

— Марилья, я надеюсь, ты понимаешь, что получить чек и держать язык за зубами гораздо выгоднее, чем просто быть замешанной в скандале?

Разумеется. Тем более что мне тоже не хотелось попасть на полосы газет. Ведь потом, кто-то из пронырливых журналистов может заметить странное сходство между горничной подвергшейся нападению на «Оливии» и моделью Лакрис. Зачем мне это? Но только…

— Госпожа Ревисс, я конечно, предпочла бы первый вариант. Но Виржинья представляет опасность для окружающих. Думаю, тут решать не мне.

Я красноречиво посмотрела на Майрина и мужчина недовольно поморщился. Да, ему эта ситуация очень не нравилась. Огласка никому не нужна, но как можно закрыть на инцидент глаза, когда от Виржиньи не знаешь что ожидать? Сейчас она спала, накачанная успокоительным, в соседней палате. Но что делать с ней дальше?

— Да, госпожа Ревисс. Вопрос о том насколько безопасно дальнейшее пребывание Виржиньи Ланж на судне…

— Ерунда. Обострение случилось, потому что я попала в медблок и не контролировала прием лекарства Виржиньей. Она, конечно же, забыла про него. Но теперь я сносно себя чувствую и прослежу за девчонкой. И господин Дорр, я умею быть благодарной.

Многозначительный взгляд в сторону Майрина.

Если честно, совесть меня не мучила. Чек на предъявителя был спрятан в лиф. Дженью я предупредила, а безопасность других обитателей «Оливии» — это забота Майрина.

Он покинул палату первым, а я уже возле дверей задержалась. Я понимала, что лезу не в свое дело, но промолчать не смогла.