Город теней - Алексей Атеев

Сэм какое-то время наблюдал за происходящим, потом направился к джипу, вытащил оттуда раскладной стул и, усевшись в тени строительной будки, закурил трубку. Позер!

– Сегодня копать не будут, – уверенно произнес Жора. – Пока проводят рекогносцировку, прикидывают, откуда начинать, и вообще занимаются организационной чепухой. Видно, начнут завтра.

Директор взял из рук Жоры бинокль и тоже зашарил по площадке.

– Вот сволочи! – выругался он.

– Что такое? – Жора тоже глянул на улицу, но ничего для себя нового не увидел, поэтому воспринял возглас Сергея как недовольство действиями чужаков. – Где мне на этот раз остановиться? – спросил он у директора.

– Да у меня. Где же еще? – ответил тот, не отрываясь от окуляров.

– Неудобно, да и тесновато.

– Что значит неудобно? В самый раз. Чего на гостиницу тратиться. А что тесновато, так не барин, можешь и потерпеть.

– Да я привычный. Вот ты...

– А я тем более. Вдвоем-то веселее. И решить все можно, как говорится, не отходя от кассы.

– Так ты что, записываешь меня в соратники?

– А почему нет? Ты же клад приехали искать...

– Ну...

– Вот и ищи себе на здоровье.

– Да как же?.. А эти? Куда мне против них, – Жора указал пальцем на улицу.

– Кто знает, – неопределенно заметил Сергей. – Может, у тебя быстрей получится.

– Ты же говоришь: никакого клада нет!

– Да. Я так думаю. Но, мало ли... А вдруг ты прав и сокровища существуют? Так найди его. Опереди конкурентов. Я только приветствую... и помогу, насколько в моих силах...

Жора был растроган. Он никак не ожидал от Сергея такого отношения к своей персоне.

– Ну, спасибо! – произнес он. – Даже не знаю, как выразить...

– Брось чепуху городить!

– Поедем к тебе. Возьмем чего-нибудь, посидим...

– Поехали. Только пить я не буду. На работу завтра, да и желания особого нет. А ты, наверное, с дороги устал, отдохнуть, конечно же, хочешь.

– Не будем водку. А как насчет пивка? Сергей немного подумал.

– Ладно, уговорил.

Они сидели в однокомнатной квартирке директора музея перед распахнутой настежь дверью балкона. Багровое солнце медленно опускалось за стоящий напротив двенадцатиэтажный дом. По балкону бродил большой черный кот. Время от времени он входил в квартиру, терся о ноги, выпрашивая подачку, и, казалось, прислушивался к разговору.

Пили пиво. Перед каждым стоял высокий, наполовину наполненный стакан. На журнальном столике разбросана закуска: картофельные чипсы, вяленый рыбец, черные сухарики, моченый горошек. Оба были слегка подшофе.

– А откуда у этой девчонки документы? – спросил директор.

– Говорит, дома нашла. Отец вроде когда-то на свалке подобрал. Или в макулатуре...

– И, по-твоему, они подлинные?

– Скорее всего. Бумага рукописи голландская. Судя по водяным знакам – начала восемнадцатого века. Сама рукопись достаточно потрепана, даже обгорела с одной стороны. Общая тетрадь, в которой записи шофера, этого самого Кудрявцева, тоже не новая. Листы по краям пожелтели, записи сделаны вначале деревянной ручкой со вставным пером №86, потом авторучкой. Конечно, при современном развитии науки и техники подделать можно все, что угодно. Но зачем?! И профессор этот... Кудрявцев где-то здесь сгинул. Так, во всяком случае, шофер пишет.

– Сгинуть тут несложно, – отозвался Сергей. – Вокруг этой Лиходеевки в те времена были сплошные топи, да и теперь болот хватает. Но он нашел что-нибудь, этот профессор?

– Похоже, да. Во всяком случае, шел по верному пути. Шофер пишет: явился очень довольный. Значит...

– Значит, клад ему помаячил, – закончил Сергей. – Но потом хранители кладбища уконтропупили его.

– Уконтропупили? Интересное словечко. Не современное, но звучит лихо. Что-то из двадцатых годов?

– Возможно. Никогда не пытался анализировать его этимологию. Говорю так с детства, и все!

– А хранители кладбища... Они какие?

– Ни разу не видел. Старые, наверное. Хотя не уверен. Говорят, главный хранитель умел переселяться в новое тело.

– Бред!

– За что купил, за то и продаю.

– Ну, хорошо. А куда это все делось, если эти самые хранители были почти что бессмертны? И сами-то хранители где?

– Да тут, очевидно... Поблизости. Ходят рядом с нами и посмеиваются.

– Ты это серьезно?

– Вполне. Ведь не могли же они исчезнуть в одночасье.

Директор сделал из своего стакана приличный глоток, затем встал и подошел к книжной полке:

– Тут у меня кое-какие выписки имеются, – сообщил он Жоре, доставая объемистую амбарную книгу. – В областном архиве работал несколько дней. Вот, к примеру, ревизская сказка 1859 года. Накануне освобождения крестьянства проведена. Слушай:

«Осуществлена оная в 1859 году, в месяце мае. В сельце Лиходеевка, N-ской губернии, проживает 12 (двенадцать) лиц мужеска пола, все по званию свободные хлебопашцы. Ранее их семьи принадлежали к званию однодворцев».

Дальше фамилии и возраст. Так вот, старшему из них 82 года, младшему – 54 года. Не странно ли? Ни одного молодого человека. А вот другой документ. Более близкий к нашему времени. Составлен в 1930 году, в период коллективизации.

«Посетили деревню Лиходеевку, на предмет обобществления имущества, реквизиции излишков и создания колхоза. Деревня очень маленькая, всего двадцать дворов. Земельными наделами не владеют. Чем живут, непонятно. Ни скотины, ни домашней живности. (Правда, имеется несколько коз.) Молодежи в деревне нет совсем. Одни старики да старухи. Походили по избам... Излишков зерна и сельскохозяйственных машин не обнаружено. Попытка провести митинг не увенчалась успехом: никто не явился...»

– Как видите, молодежи в деревне – ноль, во все века.

– Действительно, странно.

– Не странно, а страшно. Сотни лет деревушке, и живут в ней старички да старушки.

– Да как же, старички?.. Вон, в записках этого шофера Кривых, написанных во второй половине сороковых, упоминается, что они остановились на постой у женщины средних лет с двумя ребятишками, муж которой погиб на войне. Это как-то не стыкуется с вашими утверждениями. И с домашними животными явная неувязка. Если есть дети, значит, есть и корова...

Сергей насупился:

– Ну, не знаю, не знаю... Возможно, конечно, что эти коллективизаторы кого-то пропустили, хотя маловероятно. Потом, вспомните, в какое время это происходило. Сразу после войны. А в войну вообще имеет место небывалая миграция населения. Может, беженцы, может, эвакуированные... Да и просто переселенцы... Словом, присутствие в деревне относительно нестарой женщины и ее детей отнюдь не опровергает моего утверждения. Лучше вспомни, как описывал облик Лиходеевки этот шофер.