Баженов - Вадим Пигалев

Большое значение Василий придавал подбору кадров будущих строителей. В свободные часы он бродил по московским переулкам или уезжал за город, подолгу наблюдал за кладкой деревенских изб, за работой мастеровых. любовался изящно изготовленными наличниками, резьбой по дереву. Случалось, что Баженову удавалось переманить к себе способных мастеров, народных умельцев. Такие заботы в отличие от канцелярщины были ему по душе. Приятные хлопоты другого порядка — это подготовка к изданию учебников по строительному делу на русском языке. Каржавин, прекрасно владевший иностранными языками, проделал в этом смысле колоссальную работу. Федор занимался переводами. Василий редактировал, писал статьи и комментарии.

Начали с того, что Каржавин перевел две книги Витрувия из его знаменитого трактата «Десять книг об архитектуре». Затем был сделан перевод с французского по Перро «Сокращенный Витрувий, или Совершенный архитектор». «Соавторы» сопроводили эту книгу «Словарем архитектурных речений, собранных при модельном доме в Москве». Параллельно с этим Баженов подготовил к изданию заметки о творчестве архитекторов разных времен: «Мнение о разных писателях, которых сочинения об архитектуре у нас ежедневно в руках бывают».

Все эти работы, а также «Изъяснения» Баженова относительно кремлевских строений — неоценимый вклад в развитие теории архитектуры.

В архитекторской команде Баженова царили оживление, дух приподнятости. Ученики с интересом изучали науки, каждодневно помогали Баженову в работе над моделью.

Однако в вопросах обучения с самого начала многое было сопряжено с трудностями. Не хватало чертежных досок, грифелей, книг, учебных материалов и пособий. Денег на это никто не отпускал. Приходилось выкраивать, выкручиваться, полагаться на энтузиазм. Должности учителя в команде не было. Поэтому занятия проводили, в том числе Каржавин и Баженов, без оплаты. Успешно и планомерно шла работа лишь над кремлевской моделью. Даже в незаконченном виде она стала известной достопримечательностью Москвы. На нее приходили любоваться писатели и иностранные дипломаты, видные ученые европейских академий и прочие почетные гости первопрестольной столицы.

Модель впечатляла всех, даже и людей, которые к баженовскому проекту были настроены скептически или недоверчиво. Поражало многое. И техника изготовления, и сами размеры модели. Они были таковы, что во внутренних дворах могли разгуливать несколько человек. В своих пропорциях модель математически точно соответствовала размерам будущего дворца.

Фасад главного корпуса задуманного Баженовым дворца имел сложное членение: два нижних этажа объединены сплошной горизонтальной руставкой и карнизом. Они отделяют верхние этажи. Первые два этажа — это своего рода постамент для двух верхних. Они объединены декоративным убранством и колоннами в одно целое. Антаблемент украшен скульптурой. Его поддерживают четырнадцать колонн. По обе стороны центрального выступа по десяти колонн. За ними — двухколонные выступы. В нишах стен изящные вазы. Весь фасад центрального корпуса являлся, таким образом, как бы богатейшей и красивейшей архитектурной декорацией. Внутренний фасад главного корпуса, выходящий во двор, имел почти такое же богато декорированное оформление.

Впечатлительна была циркумференция — огромный полуциркуль с высоким четырехступенчатым цоколем, с многочисленными мраморными колоннами.

Циркумференция соединялась с главным корпусом. В этом месте — подъезд с тремя красивыми арками. Богато декорированный вход обрамляли колонны. С другого конца циркумференция соединялась с театром. Особенный эффект производил его парадный вход, от которого сбегали широкие пересекающиеся лестницы. Стены театра украшены ионическими колоннами.

Не менее эффектно и внутреннее оформление, особенно центрального зала дворца, впечатляющего своими размерами. В углах — мощные колоннады, состоящие из девяти колонн коринфского ордера из финляндского розового гранита. Стены отделаны венецианским мрамором. Между окнами — скульптуры. Стены также украшены портретными медальонами и т. д.

Вестибюль дворца — это своего рода беседка из двенадцати колонн розового мрамора. За ними идет другой пояс колонн. Причудливо переплетаются мраморные лестницы. Вестибюль, как и центральный зал дворца, богато украшен скульптурами, гирляндами; на стенах — мозаика, фрески, разнообразные лепные украшения.

О модели и невиданном проекте заговорили с восторгом и завистью в европейских королевских дворах. Однако на пути к осуществлению общего замысла неожиданно возникла преграда. В Москве вспыхнула эпидемия чумы. Некоторые монастыри превратились в больницы. Хозяева дворов день и ночь жгли можжевельник и навоз. Вонючий дым стелился по всему городу. В городе усилились воровство, разбой и беспорядки. Архитекторская команда Баженова поредела.

Эпидемия чумы длилась до 1771 года.

Баженов приложил немало усилий, чтобы удержать оставшихся людей при строении. Это стоило нервов, дополнительных хлопот. Каржавин, глядя на самоотверженного и сильно измотанного заботами Баженова, как мог утешал, подбадривал. И все же от Василия не ускользнуло, что Федор временами сам впадает в уныние.

Каржавин признался:

— Виною всему не чума… Душно мне здесь, Василий… Да и тебе нелегко — разве не вижу. В похвальбах хоть и нет недостатка, но… что-то мало мне верится в успех оного мероприятия.

Баженов молчал. Устало и отрешенно смотрел в одну точку.

Ответил незлобно, тихо:

— Держать не стану. Коли душа не лежит, то поступай как знаешь. А за все, что сделал полезного, — покорно благодарю.

В конце 1771 года к строительству дворца все подготовлено. Требовалось согласие Московского сената на разборку строений в Кремле, чтобы можно было осуществить выемку земли под фундамепт дворца.

Сенат дал свое согласие. К августу 1772 года площадка под центральную часть дворца была подготовлена.

«БАЖЕНОВ! НАЧИНАЙ. УСТУПИТ ЕСТЕСТВО»

Этими словами молодой Державин заканчивал стихотворение, написанное им по случаю грандиозной реконструкции Кремля.

На 9 августа 1772 года назначили торжества по случаю «вынутия первой земли». Баженов готовился к предстоящему «спектаклю» с большим вдохновением. Хотелось привлечь внимание к строительству, показать важность этого дела, использовать присутствие на торжествах высшей знати как своего рода гарантию, что проект будет осуществлен на практике.

Вдоль Москвы-реки, напротив Архангельского собора, где намечалось строительство дворца длиною более 300 саженей, было очищено место. Площадку размером 40 на 35 саженей украсили временные четыре столба дорического ордера, увитые зеленью. На них — аллегорические изображения Европы, Азии, Африки, Америки, свидетельствующие о «могуществе россов и величестве здания». В центре, на возвышении, — четырехугольная веранда — зала со столбами, на коих стояли обелиски с изображением частей света. Рядом — колонны чуть ниже, «высотою только до третьей доли», для «показания еще только начинающегося строения». На них тоже обелиски с изображением четырех древних царств — Московского, Казанского, Астраханского и Сибирского, а также «изображены были медальонами разные губернии империи Российской». На каждом столбе надписи.