Однажды ты пожалеешь - Елена Алексеевна Шолохова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хотя, может, я зря себя накручиваю, и он действительно не мог, не успевал или рядом кто-нибудь был, при ком неудобно говорить. Или, может, думал, что я обижусь, не пойму его… Вспомнилось, как его вчера куда-то звали парни. Может, он постеснялся мне сказать, что пошел с ними?
Перед Яриком возле кассы стояла женщина с детьми, значит, пара минут у меня имелась. Я набрала Андрея сама. Но… выслушала долгие гудки, а потом включился голос автоответчика. Неужели и правда страшно занят?
Тут вернулся Ярик с билетами.
– Я не знал, какой ряд ты любишь, взял средний, места в центре.
– Спасибо, – выдавила я улыбку.
Ярик присел рядом, но о чем ещё говорить – не знал и заметно нервничал. Мне его даже жалко, если честно, стало. Возникло ощущение, что он так старается, прямо из кожи вон лезет, чтобы справиться с поручением Андрея – развлечь меня. Но у него плохо выходит, он это понимает и расстраивается. И лихорадочно придумывает, как исправить положение.
– До начала сеанса ещё есть время, может, на фуд-корт сходим?
– Нет, спасибо, – покачала я головой. – Не хочу ничего.
В этот раз мне даже врать не пришлось – никакого аппетита не было. У меня всегда так, когда плохое настроение.
– Ну, может, попить взять или мороженое? – не унимался Ярик.
Но я упрямо отказывалась.
– Ты, если чего-то хочешь, бери себе, а мне не надо.
Ярик вздохнул, но никуда не пошёл. Неловкое молчание сгустилось и стало почти невыносимым. До начала оставались какие-то минуты, но Ярику, по-моему, они показались бесконечными. Когда народ потихоньку начал стекаться в зал, он с таким явным облегчением вскочил с кресла и выдохнул чуть не с радостью:
– Пора! Идем?
Я вяло кивнула и поплелась вслед за ним. Фильм хотя бы избавит от необходимости притворяться и вымучивать темы для разговора.
Это была какая-то комедия, судя по тому, что время от времени в зале смеялись. Мы же с Яриком оба таращились на экран безмолвно и с каменными лицами.
Когда фильм закончился, и мы покинули зал, он изрек:
– Какая ерунда!
Другие зрители выходили с улыбками, и Ярик на них поглядывал с откровенным недоумением. Я же под предлогом, что хочу в уборную, снова позвонила Андрею и снова нарвалась на вереницу гудков без ответа. Вот это вот действительно ерунда!
– Куда пойдем? – спросил меня Ярик.
– Мне домой надо. Меня мама отпустила всего на пару часов.
Ярик молча удивился – ну да, он-то не знал про мою маму. Но если честно, я и так никуда бы не пошла – не хотела.
Ярик, наверное, это понял. Провожая меня, он больше не докучал своими историями, больше похожими на статьи из википедии. Просто брёл рядом, изредка бросая малозначительные фразы, типа: «Вон там у нас городская библиотека» или «А там ночной клуб, вроде как, самый популярный в городе, но я не был, не знаю…».
Я на всё кивала без особого участия.
– А вон там спорткомплекс. Андрей раньше туда ходил, занимался. Хоккеем. Там его хоккейный клуб.
– А сейчас?
– Сейчас – нет. Нельзя ему.
– Нельзя? – оживилась я.
– У него травма была в прошлом году.
– А что случилось? – не могла сдержать я любопытства.
Однако Ярик с ответом не спешил. Даже как-то замялся, словно очень не хотел рассказывать. Потом всё же произнёс:
– Да подрался он с какими-то гопниками прошлой весной, ну и огреб очень сильно. Голову ему разбили, колено раздробили. Ну и не только… Если честно, живого места на нем не было тогда. В больнице долго лежал. Уже не помню сколько операций ему сделали. Ну и с хоккеем пришлось завязать. Да и вообще со спортом. Он же и на физру не ходит теперь, нельзя ему.
Я ошарашенно на него уставилась. А Ярик, помолчав, добавил:
– Только это между нами. Андрей не любит говорить об этом. Так что и ты не распространяйся.
– Какой кошмар, – пробормотала я. В груди больно защемило от жалости.
– Да, ужасно, – согласился Ярик.
– И что, навсегда это?
– Не знаю, – пожал он плечами. – Может, восстановится. Но вроде как, надежд особо нет.
– Вот так всё плохо? А так по нему даже и не скажешь…
– Ну да, – улыбнулся Ярик. – Ты просто его в том году не видела. Я в палату, помню, первый раз к нему пришел – аж перепугался. Весь в бинтах лежал, как мумия. Глаза как бы не забинтованы, но глаз не видно. Веки надутые, как шары, и аж черные. Ну и потом он долго хромал. Ну и так психовал очень. Чуть с катушек не слетел. К нему лишний раз подойти боялись.
– Да? – удивилась я. В зените спортивной славы я его, конечно, не застала и какой он стал потом – тоже не видела. Но сейчас Андрей мне казался очень миролюбивым и спокойным.
– Ну да. Но его можно понять. Он был там у себя лучший. Тренер с ним носился. Приезжали всякие шишки на него смотреть, куда-то уже звали… Представляешь, такие перспективы, а потом – раз и всё, никому не нужен. Считай, будущего лишился. Любой бы сорвался. Андрей ещё довольно быстро справился…
Я и не заметила, как мы прошли остаток
