Двенадцать Месяцев. Декабрь - Юлия Григорьевна Шкутова

– Однажды, когда старший сын главы клана Даниил отправился к Морскому Царю в гости, на их клан напали несметные полчища темных сил. Даниил вернулся назад, а его встретил разоренный дом да мертвые сородичи. Долго он кружил над разрушенной долиной, разыскивая хоть кого-нибудь оставшегося в живых. И лишь на дне глубокого ущелья нашел двух своих умирающих братьев.

Настя закрыла лицо руками, скрывая бурю охвативших ее эмоций.

«Нет в сказочном мире ни одного из Стражей, кто в прошлом не перенес бы большой трагедии по вине темных сил и безжалостного колдуна Абрахсиса. Возможно, иначе они не выбрали бы этот путь», – осознала она.

– Тогда-то и воззвал он к силам древним, умоляя жизни братьев спасти, свою взамен предлагая, – Декабрь грустно вздохнул. – Откликнулись силы древние, да только по-своему все сделали. Даниила Стражем небесным назначили, а умирающих братьев с ним в одном теле соединили, лишив при этом возможности в человека оборачиваться. А если хоть раз обернется Даниил, то навсегда братьев своих лишится. Вот так и появился у нас единственный в своем роде трехглавый дракон – Страж небесных чертогов. И каждый год исчезает он на две недели, чтобы помянуть четырнадцать драконьих кланов, погибших в то время смутное.

Замолчал Дмитрий после рассказа трудного, взгляд на узоры на морозной стене перевел. И Настенька молчит. Только голову вниз опустила да губы плотно сжала, чтобы ни единый всхлип не вырвался. А слезы из глаз ее карих по щекам ручьями текут да на стол капают. Оплакивает девушка смерть страшную расы великой. А сердце болезненно сжимается в груди да дыхание перехватывает. Услышал Месяц вздох судорожный, лицо ее приподнял. А у Насти от взгляда его слезы пуще прежнего полились.

– Что же ты, милая? Не плачь, – потянул ее ближе Декабрь, к себе на колени усаживая, обнимая крепко.

– Как же не плакать, когда горе такое случилось, – в голос разрыдалась спутница, пряча лицо свое на груди мужской. – Жалко Горыныча! А супостаты эти окаянные вновь лезут, беду принести хотят.

– Не бывать этому, – серьезно ответил Декабрь. – Не допустим мы больше такого. Всем миром, если надобно будет, объединимся!

Проведя рукой по волосам русым, Дмитрий начал укачивать-утешать девушку.

– Доброе у тебя сердечко, Настенька. Отзывчивое. За всех болит, за каждого переживает. Редко сейчас встретишь такое. Ты и сама, наверное, не понимаешь, какая ты особенная.

Подняв голову, Настя вытерла лицо ладошками и смущенно улыбнулась Дмитрию:

– Что вы! Только совсем бесчувственный человек не проникнется горем чужим. Тем более таким горем!

А Декабрь, глядя на ее блестящие после слез глаза, на нежный румянец, окрашивающий девичьи щеки, вдруг подумал о том, что еще никогда не видел настолько красивых девушек. Когда внутренняя красота намного ярче внешней.

Непроизвольно протянув руку к лицу девичьему, нежно провел подушечками пальцев по мокрой от слез щеке. Осторожно очертил контур губ, чуть надавив большим пальцем на нижнюю. Обхватив ладонью подбородок Насти, медленно, словно давая ей шанс отстраниться, приблизил ее лицо к своему. И замер в нескольких миллиметрах от таких желанных губ…

«Поцелую», – не вопрос это был во взгляде голубых глаз, а утверждение.

А Настя потерялась в этой по-морозному бесконечной глубине мужского взгляда. Она словно зачарованная наблюдала, как темнеют глаза Дмитрия, как в их загадочной глубине вспыхивают ледяные искорки. И, кажется, даже не дышала…

Завороженная ставшим слегка серым – предштормовым! – цветом глаз Декабря, девушка еле слышно всхлипнула и незаметно для самой себя подалась вперед. И сократила и без того крошечное расстояние между ними – ее губы замерли, немногим не соприкоснувшись с твердым мужским ртом. Она чувствовала их тепло, невольно осязала нежность и бархатистость кожи.

На миг оба застыли, согреваясь дыханием друг друга! Тепло дыхания – обычно такое эфемерное и неуловимое – было единственным, что разделяло их уста, практически соприкоснувшиеся. И оба неимоверно отчетливо ощущали его. Чувствовали ветерок шелковистый, ласково обегающий губы и одновременно жалящий их иглами ощущений возбуждающих.

«Так неповторимо прекрасно всего на мгновение застыть на самой грани – прежде чем рухнуть вниз. В бездну своих и чужих желаний. Порочных и совершенно невозможных. Но невыносимо нужных», – мысль эта стремительно промелькнула в сознании Месяца.

Больше одного мгновения эти двое не смогли бы продержаться, договорившись обо всем глазами. Они перешли черту. Одновременно.

Месяц, переместив свою ладонь на затылок Насти, внешне незаметно подался вперед и осторожно накрыл ее губы своими. Девушка слегка вздрогнула, словно испугавшись этого нежного прикосновения. Или собственного, вспыхнувшего в душе, нетерпения?..

Дмитрий же, притянув ее ближе, еле ощутимо касался легкими поцелуями нежных губ, давая время привыкнуть и окончательно расслабиться. Чуть помедлив, Настя несмело обхватила ладошками плечи мужские и робко ответила на поцелуй. Прикрыв глаза, она сосредоточилась только на ощущениях, что дарили прикосновения Декабря. Зарождавшаяся в глубине души истома принесла с собой легкое головокружение и эйфорию.

– На-а-астенька, милая моя, – отстранившись, простонал охрипшим голосом Месяц. – Как же я ждал… Надеялся… Сама захотела… – покрывая короткими поцелуями ее лицо, шептал мужчина.

Дзинь… дзинь… дзинь…

На Настю словно кто-то ушат холодной воды вылил. Она резко замерла, напрягшись в мужских объятиях. А в голове набатом застучала единственная мысль: «Сама… Сама позволила… Захотела… Как они…».

– Нет! – резко отстранившись, уперлась она руками в мужскую грудь. Дыхание было рваным, движения суетными и порывистыми, а мысли – ах! – совершенно противоречивыми.

– Настенька? – Дмитрий обескуражено уставился на нее, силясь понять причину перемен таких резких.

– Я сказала – нет! – рывком подскочив на ноги, Настя подобрала подол длинной юбки и с места сорвалась на бег, стремясь побыстрее покинуть веранду. Голос ее прозвучал отчаянно и надрывно.

Месяц легко мог бы остановить ее: сковать зимней магией на месте, легчайшим усилием сделать пол под ногами неимоверно скользким или как-нибудь по-другому, но не стал. Лишь с сосредоточенной задумчивостью и ощущением необъяснимой печали смотрел вслед Насте.

Пока девушка опрометью неслась в свою комнату, все время думала о том, что же она натворила.

«Не хочу так! Не буду! Не желаю быть как они!».

Влетев в спальню, захлопнула дверь и обвела комнату испуганным взглядом. А затем, прислонившись спиной к прохладной поверхности двери, медленно сползла вниз, оседая на пол. Обхватив колени руками, подтянула их к груди и застыла, тихонько всхлипывая. Сейчас ей хотелось остаться в таком положении навсегда. Так и сидеть в одиночестве, отстранившись от всех и всего. Мнимое ощущение безопасности, возможность уйти от проблем и ни о чем не думать…

«Да только не бывать такому!»

Когда-нибудь придется выйти, поглядеть в