Впереди идущие - Алексей Новиков

Или суждено Николаю Некрасову совсем особое поприще? Или будет он исключением среди тех, кого рано или поздно пригнет долу жизнь? А кто же тогда те безвестные молодые люди, что тянутся издалека в университет и, живя впроголодь, отчаянно сражаются даже со злой чахоткой? Не всем ведь готовят рассупе-деликатес повара французы.

Конечно, никому нет запрета мечтать о Перуджиновой Бианке, но бродят ныне по Петербургу чудаки, что мечтают о переустройстве самой жизни.

Живет в Петербурге еще один человек, давно знакомый Гоголю. Только ничего не знают о Виссарионе Белинском герои петербургских повестей Гоголя. Ни те, кто дерзает на жалкий бунт, ни те, кто гибнет безмолвно.

А может быть, не так незыблема жестокая существенность, даром что украшают столицу всякие шпицы и монументы? Может быть, только тогда кажется незыблемой эта жизнь, когда сам демон зажигает лампы, чтобы показать все в ненастоящем виде?

Белую ночь незаметно сменило утро. Гоголь все еще бодрствовал. Мечты и обыденность! Как вас примирить?

Глава пятнадцатая

– Гоголь будет читать из «Мертвых душ» у Александры Осиповны!

По такому известию у Смирновой собрались избранные друзья: профессор Плетнев, поэт и критик князь Вяземский… Всех приглашенных, впрочем, можно было перечесть на пальцах. Гоголь, как всегда, был скуп на такие приглашения, а для хозяйки дома его слово – закон.

Разговор в гостиной шел о всякой всячине. Сохрани бог намекнуть Николаю Васильевичу на всеобщее ожидание!

Он сидел в кресле в дальнем углу, в разговорах участия не принимал, но украдкой бросал взгляды на хозяйку дома.

Знакомство Гоголя с Александрой Осиповной было давнее. Смирнова, ловко управлявшая своими многочисленными придворными связями, была не менее охоча на дружбу с поэтами и писателями. Пушкин, Лермонтов, Жуковский, Вяземский отдали дань этой умной, образованной женщине, отличавшейся не только красотой, но и живостью души. Гоголь пополнил почетный круг ее литературных знакомств.

Отношения Александры Осиповны с Гоголем складывались всего труднее. Николай Васильевич то усердно искал ее общества, то замыкался и исчезал, чтобы потом прийти как ни в чем не бывало.

Прославленная красавица часто с удивлением спрашивала себя: неужто это тот самый Гоголь, который вчера смотрел осенним днем, а сегодня неистощимо весел?

Однажды был и такой случай. Посреди разговора Александра Осиповна прищурила прекрасные глаза, воспетые поэтами, и спросила с той милой непосредственностью, которая так удается дамам высшего света:

– Признайтесь, Гоголёк! Вы, кажется, в меня влюблены?

«Гогольком» дружески звал Гоголя Василий Андреевич Жуковский. В устах красавицы ласковое прозвище прозвучало совершенной музыкой. Придворная дама, избалованная успехом, ждала пылкого признания не первый раз в своей бурной жизни. В жизни Гоголя это случилось, по-видимому, впервые. Застигнутый врасплох, он сначала удивился, потом рассердился и сбежал. Александра Осиповна, оставшись одна, долго смеялась. Ни она, ни Гоголь понятия не имели, какой мистический характер примет их дружба в недалекие годы.

В день, назначенный для чтения «Мертвых душ», Николай Васильевич расположился в гостиной Александры Осиповны с таким видом, будто случайно, скуки ради, сюда забрел.

Нетерпение собравшихся заметно нарастало, – Гоголь, кажется, и вовсе забыл о данном обещании.

– Что бы такое прочесть вам, господа? – вдруг осведомился он, как будто только сейчас пришло ему в голову подобное намерение.

Николай Васильевич раскрыл портфель. Теперь каждый мог убедиться – закладки между страницами «Мертвых душ» были положены заранее.

Чичиков и Манилов, пустившись в дальний путь, сочли долгом посетить петербургскую гостиную ее превосходительства Александры Осиповны Смирновой. Казалось, сам Павел Иванович Чичиков, изящно изогнув стан, расшаркивается перед хозяйкой дома. Изображая Манилова, Гоголь легонько помахивал рукой, и всем отчетливо привиделось, как расползались клубы табачного дыма. Но еще большего совершенства достиг автор, передавая разговор двух губернских дам – дамы просто приятной и дамы приятной во всех отношениях.

Читая, Николай Васильевич покосился на Смирнову. Но что могла ответить Александра Осиповна, если ее душил смех? Впервые за свою жизнь она побывала запросто в обществе губернских дам и присутствовала при обсуждении фестончиков и прочих секретов моды.

Но едва только дамы из губернского города NN успели обменяться важнейшими мыслями, Николай Васильевич закрыл книгу. Посидел короткое время с привычно строгим, пожалуй, даже равнодушным лицом и, не дослушав восторженных похвал, собрался на уход.

На чтении «Мертвых душ» в гостиной ее превосходительства Александры Осиповны Смирновой не присутствовал, конечно, Виссарион Белинский. Не вхож сюда литератор-разночинец.

А встретиться с ним Гоголю непременно надо. Еще из Москвы писал об этом Николай Васильевич. Правда, писал не самому Белинскому, а передал через Прокоповича. Прокопович и Белинский близки, – стало быть, не все ли равно, кому написать?

Странно складывались отношения Гоголя с критиком, который раскрыл неразрывную связь его созданий с болями и скорбями России. Кто не согласится, что их нужно врачевать? Но как? Тут Гоголь не раз в смущении откладывал статьи Белинского, хотя критик никак не мог сказать в подцензурной печати о той единственной скребнице, которая может очистить Русь от скверны.

У Белинского не было, пожалуй, более внимательного читателя, чем Гоголь; у Гоголя не было более прозорливого союзника, чем Виссарион Белинский. Но очень редки их встречи.

Глава шестнадцатая

На следующий день Гоголь пришел к Прокоповичу. Много говорил о будущем издании своих сочинений, заботливо касаясь каждой мелочи. Потом, передавая тетрадь с повестью об Акакии Акакиевиче Башмачкине, еще раз ее перелистал.

– Где надо будет, выправь в «Шинели» промашки в слоге. У меня теперь другое на уме. Пока не кончу «Мертвые души», буду мертв для всякого иного дела. «Хвосты» же к собранию сочинений пришлю тебе из-за границы. Здесь никак не успею, а ты, знаю, во всем разберешься. Это я тебе говорю, ты же слову моему верь, и все тебе дастся. – Помолчал и спросил с нетерпением: – Белинский обещал быть?

– Будет, конечно, если ты назначил.

– Добре!

Белинский вскоре пришел. Он только что прочел, не отрываясь, «Мертвые души». С этого, конечно, и начал.

– Не торопитесь с суждением, – перебил его Гоголь. – Никто не может обнять поэму с первого чтения.

– Кто будет с этим спорить, Николай Васильевич? Воистину необъятное творение – «Мертвые души». Читаешь и ловишь себя на мысли: все вами же ранее написанное кажется теперь бледным.