Нефрит - Сергей Юрьевич Михайлов

это не так, для того чтобы научиться отличать их, надо просто подольше пожить бок о бок с ними. Я же всю жизнь прожил здесь, в Бурятии, и с ходу могу отличить бурята от эвенка и тем более от китайца или казаха. И лица отдельных людей для меня не сливаются в одно, я хорошо запоминаю любые физиономии. Так вот с этим китайцем не надо было даже годы жить среди них, чтобы его лицо врезалось в память. Нет, на нем не было ни шрамов, ни татуировок, обычное бесстрастное лицо азиата с гладкой смуглой кожей и спрятанными глазами-щелочками. Почти безбровое, с ровной твердой черточкой узкогубого рта. В общем, лицо, как две капли воды похожее на тысячи таких же, наводнивших сейчас все города России. Однако при взгляде на это бесстрастное лицо буддийского монаха я чувствовал, что он словно выкован из железа. Не только тело, и даже не столько тело, сколько воля. Есть такие люди, при одном только взгляде на которых мелькает мысль, что тебе не хочется связываться с ним. Словно от них исходит невидимая аура опасности. Таким был дядька, но тот здорово умел маскировать свою сущность.

Думаю, что это ощущали все, а не только я. При первой и последней встрече, когда я видел этого китайца, он был с людьми Гурана – Николая Белова, хозяина какой-то мелкой читинской фирмочки, торгующей тряпками из Китая. Хотя на самом деле это было прикрытие для банды, организовавшей перевозку наших камней в Поднебесную. Так что среди людей Гурана вполне уместно было видеть китайцев, это были его прямые «торговые партнеры».

Я попал на ту встречу случайно, в тот раз я только вышел из тайги, где мы с дядькой проводил очередную «инспекцию» низовой, добывающей части фирмы. Попросту проверяли, как идет работа по добыче нефрита. Дядька никогда не пускал дела на самотек, он всегда говорил, что за всем нужен хозяйский присмотр. Я вымотался в тот раз и, кроме того, уже давно не видел настоящей цивилизации. А тут оказалось, что Валерка едет на встречу в город. Я напросился с ним, и дядька разрешил. Так я и увидел впервые того, кто сейчас распоряжался моей жизнью. Тогда этот «монах», казалось бы, ничем не выделялся среди группы прибывших на переговоры от Гурана, но все наглые читинские быки, выполнявшие роль торговцев, к этому китайцу обращались подчеркнуто уважительно. Так что сразу чувствовался его авторитет. И при этом никто из бандитов ни разу не воспользовался услугами переводчика, они прекрасно понимали друг друга.

Не знаю, узнал ли он меня, лучше бы, чтобы нет. Если, человек скрывает, что он знает русский язык, то это, конечно, с какой-то целью, и ему явно не понравится, что тут появился человек, знающий о его секрете. Во всяком случае, даже если и узнал, он ничем не показал это и продолжал общаться со мной через переводчика. Ну а я тем более не хотел показать, что что-то знаю, потом, может быть, пригодится.

Вторым человеком, которого я узнал, был как раз переводчик, его я знал очень хорошо, как впрочем, и он меня. Это был парень из соседнего поселка, старше меня, но совсем ненамного, года три-четыре. Раньше, класса до седьмого, он учился в той же школе, что и я, потом их семья переехала в приисковый поселок в десяти километрах от Подгорного. Он был как раз из тех китайцев, оставшихся в России в начале прошлого века после того, как границы взяла под свой контроль Советская власть. Тогда кончилась вольная жизнь для спиртоносов и прочих контрабандистов всех мастей, и тысячи китайцев, промышлявших в золотой тайге, были вынуждены обживаться здесь.

Звали переводчика совсем по-русскиому – Леня, а вот фамилия была настоящая китайская, Ван-зу-чи. Хотя пацаном, я помню, в школе его писали Леонид Ванзучин, он был метис и не очень походил на китайца. Хотя он был черноволосый, смуглый и широконосый, но таких в нашем районе хоть пруд пруди. Раньше они старались не афишировать, что являются этническими китайцами, но после того, как Поднебесная набрала силу и стала богатейшей страной мира, они вдруг сразу почувствовали себя настоящими китайцами. Но здесь их можно понять, Китай, в отличие от страны, где они родились, зарплаты платил исправно.

Ленька сделал вид, что совсем не знает меня и вообще что он здесь чисто переводчик и больше ни о чем не знает. Хотя, когда убрали лампу, я пару раз поймал его испуганный взгляд – он-то прекрасно понимал, что если мои родственники узнают про его роль во всем этом театре, то последствия и для него, и для его семьи будут самые плачевные.

После того как меня освободили, допрос стал больше походить на беседу, меня никто не бил, и даже принесли смоченную водой тряпку, чтобы я мог вытереть кровь. Потом китаец, такой худой и маленький, что больше походил на подростка, принес какие-то бумаги и передал их главарю. Тот подозвал Леньку. Через полминуты Ленька стал тыкать мне в лицо фотографиями и спрашивать, кто эти люди.

– Расскажи все, что ты знаешь о них.

Фотографии, вернее, компьютерные распечатки, оказались интересными. Я сразу узнал нескольких человек. Двоих из них уже не было в живых – это были водитель и бандит с рыбьими глазами из сгоревшей машины. Но еще интересней оказалось предпоследнее фото – на нем был Николай! Тот самый, из Москвы, которому мой брат когда-то отрезал кусок уха. Я даже вздрогнул, вспомнив все происходившее тогда в моей съемной квартире. Блин, какой нежный мальчик я был всего лишь пару лет назад. Скажи мне кто тогда, что я смогу не кусок уха отрезать, а перерезать человеку горло, ни за что бы не поверил.

Главный китаец заметил, как я среагировал на эту фотографию, и быстро подозвал к себе переводчика. Взглянул на фото и отправил его обратно ко мне.

– Рассказывай! – приказал тот.

Я быстро прикинул, что я могу рассказать. В общем-то, всё – здесь не было людей, за кого я мог бы переживать и которых надо было выгораживать.

– Эти двое, – я выбрал фото мертвецов, – сегодня хотели меня убить.

Хоть я не знал этого точно, но теперь, после всего случившегося, я сам верил в это – иначе зачем я тогда их убил? Мне показалось, что «буддийский монах» – атаман всей этой шайки хунхузов – понял ответ быстрее, чем Леня-переводчик задал вопрос:

– Сегодня? Где ты с ними встретился?

– Они мертвы. Сегодня на спуске с ближнего перевала,