Игра теней - Петр Катериничев

Тишина стояла гробовая.

«Товарищи», взрослые солидные дяди и тети, сидели не шелохнувшись, уронив взгляды в стол…

Вот оно, счастьице!

Из Велереченска мы выехали дня через два. Я отсыпался, Григорий запил с коллегами по профессии.

Мороз с утра ударил нешуточный, а наш вездеход-броневик дал осечку.

Отказало отопление. Если за бортом было минус двадцать пять, то внутри — полный абзац. В смысле — ездец.

Поскольку замерзать лучше в твердой памяти…

Что день грядущий нам готовит?

Светлое коммунистическое вчера или темное социал-национальное завтра?..

Поживем — увидим, а не поживем…

А чему нас учит наука?

История мидян — темна и непонятна.

Вообще-то партия была не одна. По меньшей мере пять, в разное-то время.

Первая, РСДРП, была, говоря по-нынешнему, диссидентской тусовкой. Состоящей наполовину из ни к чему не способных полудурков, рассуждающих по кафешкам Европы о лучшей жизни. Для народа. Вот такой парадокс номер раз: себя они к народу как-то не относили. Другую половину РСДРП, как водится, составляли агенты спецслужб, и не только службы государственной безопасности России, именовавшейся тогда презрительно «охранкой», но и провокаторов всех мастей и рангов, прирабатывавших на самые разные разведки…

Вторая — партия большевиков. Коммунизм привлекал Ленина прежде всего как вселенско-государственная идея, которой можно было заменить идею православно-государственную. И взяв на вооружение термин «пролетарская революция», Ульянов создал сначала уголовно-заговорщическую партию по образцу, предложенному Петром Никитичем Ткачевым, главной целью которой стал захват власти. И они ее захватили. Потому что играли по своим правилам, и правила эти были настолько дики и немыслимы в тогдашнем российском обществе, что обеспечили сторонникам Ильича победу априори.

Сразу после захвата власти партия уголовно-заговорщическая немедленно превратилась в партию уголовно-террористическую: за время гражданской войны погибло одиннадцать миллионов человек — сто тысяч потеряли белые, миллион — красные, остальные десять миллионов — крестьяне, рабочие, священники, интеллигенция, пытавшиеся выступить против большевистского беспредела.

Главным объектом разрушения новых завоевателей стала Церковь: Ленин понимал, что русские — люди идеи, и, чтобы навязать России вселенско-государственную идеологию, нужно уподобить ее религии, нужно, чтобы ее не умом разумели — да и какой нормальный человек даже из интеллигентно-толковых прочтет, а тем более переварит многотомно-путаные труды «классиков марксизма»…

Ленину нужно было, чтобы в идею коммунизма верили. А для этого необходимо было прежде всего уничтожить веру в Спасителя…

Партия большевиков являлась в первую очередь партией разрушителей, почти буквально претворяя в жизнь слова «Интернационала»:

Весь мир насилья мы разрушим До основанья, а затем — Мы свой, мы новый мир построим.

Кто был никем, тот станет всем!

Собственно, даже в коммунистическом гимне использованы евангельские идеислова… Но — именно использованы…

Никто станет всем…

«Никто» — это пустота, смерть, нежить…

Точно по ветхозаветному сказанию о Вавилонской башне большевики стали делать себе имя. Буквально. Был разрушен главный символ и одна из основных святынь России — храм Христа Спасителя, построенный именно всем миром, на народные копейки: крупные пожертвования от толстосумов просто не принимались. На месте Храма, прямо на его фундаменте, решено было соорудить этакую винтообразную башню с «Великим Лениным» на вершине — по сути, языческое капище…

Россия — страна мистическая… Фундамент, который легко держал многотонную громаду православного Храма, отказался быть подножием новой «вавилонской башни»

— поплыл…

Тогда на месте Храма устроили купальню «для трудящихся» и нарекли ее бассейном «Москва». Сейчас Храм восстанавливают. И хотя одни называют его «бетонной коробкой», другие считают бездарной тратой денег, которые лучше бы пустить на бесплатный супчик для бедных…

Но…

Россия — страна мистическая. Храм восстанавливают-и слава Богу…

Кстати, и лозунг большевики взяли христианский: «все люди — братья». Забыв, впрочем, добавить: «во Христе».

Коммунизм и тогда, и теперь в особенности, сравнивают с христианством.

Дескать, и те и другие — за справедливость, чтобы не было богатых и бедных, чтобы люди были равны…

Действительно, люди равны, но перед Богом… И русские люди всегда осознавали это и упорно, столетие за столетием, работали над некой сверхзадачей; главной, скорее интуитивной целью русского народа является достижение гармонии через Любовь и Милосердие…

«Не справедливости прошу, но милосердия…»

Справедливости в этом мире нет: люди рождаются неравными социально и греховными по сути. Они злятся, завидуют, ненавидят, и все эти чувства порождают поступки, нарушающие естественный ход вещей… Люди называют их преступлениями.

Раньше в России не просто воспитывалось — культивировалось милосердие. Что считал главной своей заслугой величайший русский поэт? То, что «милость к падшим призывал»… Последняя строка его духовного завещания, которую каждый может прочитать на памятнике в центре Москвы и которую, увы, давно никто уже не читает… А если и читает, то вряд ли уже понимает смысл написанного…

И самонаименованием русских людей было слово «христиане» или «крестьяне», и на обычный во всех странах вопрос-приветствие: «как живешь?» — только русские отвечали не о себе — «Слава Богу».

А сейчас… Порою кажется, Россия полна нетерпимости и жестокосердия, каждый пытается спастись в одиночку… И гибнет великая страна… Убыль русского населения — миллион в год… Война?

Война.

Но…

Народ жив, пока жива его душа. На Руси душа — это Любовь и Вера… Они едва-едва теплятся… Или — уже нет?

Это умирает каждый в одиночку. Спастись можно только вместе. Как издревле говорили на Руси: всем миром.

Ну да вернемся к нашим баранам. Сиречь к коммунистам. Разъяснить, чем отличается коммунизм от христианства, можно даже ребенку.

Предположим, у меня есть два пальто. И я увидел мерзнущего человека, и решил отдать ему одно. Своею волей, никто меня к этому не принуждал, мне просто стало жалко замерзающего, и я решил поделиться. Ничего не требуя взамен. Не воспитывая этого бедолагу, не выясняя, как он докатился до жизни такой и было ли у него «трудное детство». Без рассуждении о том, что нужно в целом изменять все общество… Просто взял и отдал. То есть поступил по-христиански.

А вот подход коммунистический. Некая группа людей, собравшись вместе, решает: поскольку у меня два пальто, то одно для меня вроде как лишнее… К тому же в наличии человек, у которого пальто нет вообще… Этой группе людей не важно, что трудился я по восемнадцать часов в сутки, чтобы не быть нищим, что отказывал себе во многом — если не во всем — и работал, работал… Для них все просто: у него два пальто, одно — отобрать и отдать тому, у кого ни одного… И опять же не важно, что этот «беспальтовый» — просто пьяница и тунеядец: его таким сделали обстоятельства, объективные причины… Ну а формулируя научно — способ производства и распределения, а если еще научней — формация… Что это такое — ни один из группы внятно объяснить не сможет, ну да это и не важно, ведь несправедливость налицо: у того два пальто, а у этого — ни одного. Значит — перераспределить.

По сути дела, меня решают ограбить, но слово уж больно нехорошее… Потому придумано научное: экспроприировать. Как решать? Конечно голосованием. Их четверо, я — один. У них — большинство. Причем — подавляющее. И название процессу придумано соответствующее — пролетарская демократия.

А если я не согласен с решением подавляющего большинства, значит — враг.

Причем — классовый. И меня нужно уничтожить.

Вот еще одна сходная черта христианства и коммунизма: наличие врага. У христианства в целом и у каждого христианина есть единственный враг — лукавый, сатана, зло. И бороться с ним нужно прежде всего в самом себе…

У коммунистов куда понятнее и яснее: классовый враг. И самое «приятное» заключается в том, что классовый враг может меняться по мере приближения к светлому будущему — в зависимости от тактической необходимости им можно объявлять кого угодно: от «кулачества как класса» и «врачей-отравителей» до художников-абстракционистов и самых обыкновенных пьяниц… Одно важно: враг должен присутствовать всегда — как внешний, так и внутренний.

Тут есть еще один казус: пальто они отберут, а вот отдадут ли его мерзнущему — это еще бабушка надвое сказала. Тут вдруг выяснится, что этот самый «товарищ» — мошенник, плут и пьяница и нужно его перевоспитать в натурального пролетария… И окажется бедолага в лагере, на какой-нибудь стройке века, на соседних с буржуином нарах. А «группа товарищей» начнет делить одежку между собой…