Коварный искуситель - Моника Маккарти
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Прекратите! – Лахлан схватил Беллу за плечи и хорошенько встряхнул, недоумевая: почему она так себя ведет? – а на себя злясь: почему ему не все равно? – Я имел в виду вовсе не это!
Маска спала с ее лица. Он опять видел это выражение страдания пополам с гневом.
– Так что, не желаете узнать, как он силой заставлял меня исполнять супружеские обязанности, когда мне было пятнадцать? Пятнадцать, Лахлан! Я была не многим старше Мэри или Марджори. – Лахлана передернуло от отвращения, и тогда Белла вонзила меч глубже: – Мало того, что я покорялась ему и стала скорее шлюхой, чем супругой, он требовал, чтобы получала от этого удовольствие! А поскольку этого не происходило, он пытался добиться этого силой. Представляете ли вы себе, что такое абсолютная покорность и полное бесправие, когда следят за каждым твоим шагом? Когда тебя заставляют делать то, что тебе противно, а потом наказывают за это? Ведь если я не получала наслаждения с супругом, то – а как же иначе? – искала это на стороне. По его логике, ничего другого быть не могло.
Лахлану стало стыдно: ведь и он поспешил с выводами! Может, он ошибался насчет ее отношений с Брюсом?
– Не все мужчины таковы, – сказал он тихо.
Белла усмехнулась, будто всхлипнула.
– Я же вижу, как вы на меня смотрите. Станете отрицать, что вы меня хотите?
– Нет, отрицать не стану: вы очень красивы, – но я никогда бы не стал заставлять женщину делать то, что ей не нравится.
Даже когда их с Джулианой отношения совсем испортились, ему и в голову не приходило запугивать ее или силой добиваться полного подчинения. Только слабый, неуверенный в себе мужчина стремится господствовать над теми, кого обязан защищать.
– Вы ждете, что я этому поверю? Вы же воин, а значит, привыкли брать «трофеи».
– Кто-то – может быть, но не я. Вопреки тому, что вы, возможно, думаете, у меня есть принципы, а еще существует черта, за которую я никогда не перейду, – проговорил он медленно, глядя ей в глаза. – Так вот: женщина, которая меня не хочет, тоже черта.
Он сейчас говорил о ней. Он не тронул бы ее, потому что думает, что она его не хочет. Разумеется, не хочет. Его прикосновения приводили ее в замешательство, вот и все. Белла никогда не испытывала ничего подобного. Осторожная ласка его ладоней, ощупывающих щиколотку, породила в ней мириады доселе незнакомых ощущений: греховных и таких восхитительных!
Кожа, казалось, приобрела какую-то странную чувствительность. Его пальцы были теплыми. Огрубевшие подушечки его пальцев слегка царапали, когда он ощупывал ее лодыжку, а она упивалась каждым его прикосновением. У нее перехватило дыхание, когда его ладонь легла на ногу под коленом, и на одно мгновение она подумала – нет, видит Бог, понадеялась, – что он зайдет хоть немного дальше.
Ее тело пылало как в огне, беспокойное средоточие которого было между ног. Желание! Это было желание. Она думала, что равнодушна к мужским прикосновениям. Как же она ошибалась!
Лахлан прикасался к ней так бережно, что на мгновение она поверила: может, он и правда другой? Тогда вполне вероятно, эта странная связь между ними что-нибудь да значит. Что, если она ему в самом деле небезразлична?
Отчего же взгляд, который он устремил на ее мокрую сорочку, показался ей невероятно дерзким? Он видел ее груди, но не видел в ней женщину. Мужчины вообще видят только то, что бросается в глаза, а что там под красивой оболочкой, для них не важно.
Лахлан предлагал ей то, от чего она бежала. Нет, никогда она больше не пойдет на это.
Как же Белла корила себя за глупость! Одно ласковое прикосновение – и она растаяла, как наивная влюбленная девочка-подросток. Неужели она настолько истосковалась по теплу и нежности, что ей чудится любовь в простом прикосновении пальцев…
Лахлан заставил ее почувствовать что-то особенное, вот она и дала волю эмоциям, разоткровенничалась. Никогда и никому она не говорила того, что сейчас поведала ему, даже матери, хотя и подозревала, что та догадывается.
– Если вы готовы, – прервал ее размышления Лахлан, – я отнесу вас в лагерь.
Она почувствовала приступ паники. Господи, нет!
– В этом нет необходимости, – сказала она поспешно.
Его лицо опять приняло то выражение легкой скуки, которое Белла находила удручающе непроницаемым, однако подрагивание мускула на скуле дало понять, что он несколько раздосадован.
– Полагаю, графиня, что сумею несколько минут держать себя в руках.
– Дело не в этом.
Белла покраснела, догадавшись, что его оскорбили ее сомнения. Но кто поверит, будто наемный солдат, который без угрызения совести продает себя тому, кто больше заплатит, упустит случай надругаться над женщиной? Вот и она усомнилась, но очень хотела поверить.
– Я вам верю.
И как раз эта готовность испугала Беллу.
Их глаза встретились, он кивнул, и прежде чем Белла успела придумать очередную причину отказаться, Лахлан подхватил ее на руки, точно малого ребенка.
Белла удивленно ахнула, инстинктивно обвив шею Лахлана руками, чтобы не упасть. Но он бы и так ее не уронил. Лахлан нес ее с той же легкостью, как если бы она и в самом деле весила как ребенок.
Наверное, все дело в могучих мускулах его рук, стальной крепости груди. Разумеется, Белла не сомневалась в его физической силе: трудно не заметить могучее телосложение, богатырский рост, – но очутиться в кольце его рук – это доказательство совсем иного рода. В его объятиях – невероятно теплых – она, кажется, была готова растаять. Как это приятно!
Белла отвернулась, опустив голову ему на плечо и с наслаждением вдыхая теплый мужской аромат. Должно быть, он очень часто моется и, очевидно, питает особую любовь к купанию в холодных реках.
Белла невольно расслабилась, украдкой рассматривая его из-под полуприкрытых век. Лахлан не брился несколько дней, и щеки покрывала темная щетина, придавая ему еще более грозный вид. Вот только ресницы… она раньше не замечала, какие длинные у него ресницы. Как странно видеть их на столь суровом лице. Она опять заметила, как подрагивает его щека, увидела и крошечные морщинки вокруг рта. Может, нести ее не так уж легко?
Заметив кое-что еще, Белла нахмурилась. Несколько свежих порезов и синяков на лице – пустяки по сравнению с глубоким шрамом на щеке. Она инстинктивно провела по нему пальцем и почувствовала, как он напрягся, хотя и всего на мгновение: раз – и все, – так что
