Дочь Кузнеца - Ольга Сергеева

После того, как маленькая рабыня была вымыта, а ее волосы, оказавшиеся удивительно-светлого почти серебристого цвета, тщательно расчесаны, женщина принесла ей ее новую одежду. Это оказалось длинное платье, сшитое из плотной серой шерсти, и стеганая жилетка. Занила облачилась во все это, не без сожаления вспомнив о таких удобных штанах, с которыми ей пришлось расстаться. Единственное, чему она действительно обрадовалась, так это обуви. Если, конечно, так можно было назвать странные нелепые сооружения из туго переплетенных полосок лыка. По сравнению с добротной кожаной обувью, к которой она привыкла с самого детства, выглядели они довольно убого. Но в княжеской столице, Занила успела заметить, бедняки обувались именно так. Впрочем, в любом случае это было лучше, чем ничего.

Терпеливо дождавшись, пока маленькая рабыня оденется и обуется, женщина отвела ее назад в избу, в крошечную полутемную горницу, в которой жили рабыни купца Вароха. Сейчас здесь никого не было: посреди дня для всех нашлась работа.

— Ты будешь спать там, — женщина указала рукой на полати под самым потолком, отделенные от остальной горницы пестрой линялой занавеской. — Побудь здесь, пока хозяин тебя не позвал, а мне нужно идти.

Занила послушно повернулась и направилась к одной из узких лавок, стоявшей вдоль стен.

— Девочка! — голос женщины, стоявшей на пороге, заставил ее обернуться. — Может быть, ты все-таки скажешь мне, как тебя зовут? Почему ты все время молчишь? Я уже несколько раз спрашивала, но ты будто не слышишь меня?

Занила внимательно посмотрела на женщину. Та уже несколько раз спрашивала? Она попыталась вспомнить. Может быть, женщина действительно о чем-то заговаривала с ней. Занила не слышала, или просто не обратила внимания, или не запомнила… Женщина махнула рукой, отчаявшись дождаться хоть какого-нибудь ответа, и вышла из горницы.

Занила не знала, сколько времени она просидела одна: в горнице не было окон, к ней никто не заходил. Какое-то время она потратила на то, чтобы осмотреться в помещении, где она оказалась. Комнатка была маленькой, бедно обставленной, но безукоризненно чистой: либо в доме купца подобрались на редкость аккуратные и хозяйственные рабыни, либо сам Варох требовал порядка не только в хозяйских комнатах. Занила внимательно рассмотрела пестрые, сшитые из ярких лоскутков подушки, лежавшие на лавках, посидела за прялкой, пристроенной в одном из углов горницы. Попыталась было даже пару раз крутануть веретено, но нитка, вытягиваемая ее пальцами из кудели, получалась толстой и неровной. Занила положила веретено на прежнее место и поднялась с лавки. Ее сестры и пряли, и ткали всем вокруг на загляденье. Только на нее одну матушка вечно бессильно махала рукой. Да и что поделаешь, если у младшей доченьки и веретено из рук валится, и нити в полотне все в разные стороны, и вместо вышивки сплошные узелки да петли торчат? Да и как ругаться на нее, как усадить насильно обратно за работу, если только и мелькнула светлая коса в дверях, и нет уже самой младшей, самой любимой дочери, снова убежала из избы к отцу, в кузню…

Знала бы она, что ее доченька будет вот так стоять в чужом доме, в горнице для рабынь, и думать, какую работу поручит ей назавтра купец — ее новый хозяин.

Занила огляделась по сторонам: кроме большого, обшитого полосами проржавевшего от времени железа сундука в комнате больше ничего особенного не было. В сундук Занила заглядывать не стала: вещи, хранившиеся там, были не ее. Да и что интересного могли накопить рабыни за свою жизнь. Занила осталась стоять посреди горницы, и мысли непрошенными гостями вертелись у нее в голове. Она рабыня в доме купца. Сколько она еще пробудет здесь и что будет с ней потом? Она не знала. Твердо знала она только одно: она должна найти и убить того, кого про себя она называла Хозяином и кого встретила здесь, в княжеской столице, под именем боярина Родослава. Ради этого она осталась жива. Ее отец уже выстроил новый дом, ее мать и сестры ждут ее. Она сделает то, что должна, и сможет уйти к ним. Осталось только придумать, как она это сделает, а для этого ей всего лишь надо придумать, как она уйдет из дома купца.

За такими мыслями и застал рабыню Варох, когда уже ближе к вечеру заглянул наконец-то в горницу. За день он совершенно забегался с прибывшим товаром: пока разгрузили, пока разместили на складе, пока сосчитали, пока распаковали да занялись проверкой… На этом моменте мирное течение столь привычных купцу «пока» было жестоким образом прервано: в половине тюков, доставленных по особому заказу из далеких южных княжеств, вместо пряностей оказались… Да, собственно говоря, те же самые пряности и оказались, только по дороге, очевидно, подмокшие, а от этого превратившиеся в крайне непривлекательного вида комки, покрытые беловатой плесенью и приобретшие характерный запах отнюдь не дорогих приправ и благовоний. Вот за попытками оценить размер этого безобразия, разобраться в причинах и найти виновных и провел остаток дня Варох. Поэтому, когда купец под вечер все-таки вспомнил о своем утреннем незапланированном приобретении, назвать его настроение благодушным можно было лишь с большой натяжкой.

Перешагнув порог, Варох внимательно оглядел рабыню, стоявшую прямо напротив него, и удовлетворенно кивнул своим мыслям. Даже при жалком свете подвешенной к стене масляной плошки было видно, что после хорошей еды щеки рабыни покрывал румянец, а ее волосы, вымытые и расчесанные, падали на спину серебристой волной. Девчонка в будущем обещала блистать очень даже смазливой мордашкой, вот только глаза… Глаза остались прежними: огромные, на пол-лица, темно-серые, прямо, пристально, внимательно смотрящие на купца. И от того, что светилось на дне этих глаз, Вароху вдруг захотелось бежать прочь из горницы! Правда, наваждение длилось лишь долю секунды. Варох не был бы купцом, и не торговал бы уже двадцать с лишним лет в числе прочего товара и рабами, если бы не умел выдерживать еще и не такие взгляды. А собственная секундная слабость могла вызвать у него только гнев!

— Как тебя зовут? — купец решил, что молчание затягивалось, а у него на вечер еще слишком много дел, чтобы тратить время на какую-то девчонку.

Занила внимательно смотрела на купца. Где он был прежде чем прийти сюда? Чем занимался? Его темно-коричневая свита, расшитая по горловине узором, его седая, аккуратно подстриженная борода, его волосы были покрыты какой-то странной красноватой пылью. И запах… Занила никогда не ощущала ничего подобного. Какой-то сладкий и одновременно острый…

— Сколько тебе лет? — купец понял, что ответа на первый вопрос так и не дождется. Его голос все еще звучал ровно, но в нем уже отчетливо звенели металлические нотки. Любой его служащий сейчас уже мчался бы подальше от горницы, лишь бы только не испытать на себе гнев хозяина, а девчонка все также стояла и смотрела на него. И думала о чем-то своем, о чем-то гораздо более важном — он понял это! О чем-то настолько далеком от какого-то там купца и его вопросов!..