Слаще жизни - Лаура Паркер

Я люблю тебя. Она произнесла эти слова смело, бесстрашно. Он слишком хорошо знал ее, чтобы заподозрить в намерении вырвать ответное признание. Она это сказала, потому что так думает. Ее признание заставило его и возгордиться, и почувствовать собственную незначительность, но главное – оно перепугало его до смерти. Ее общество весь этот последний год было величайшим подарком в его жизни. Но он пока не готов… не совсем готов…

Ник внутренне поморщился от оправданий, которые рождались у него в мыслях. Черт возьми! Неужели он до такой степени трусит? Он же хотел провести эти выходные с Эвой так, как не хотел ничего другого за все шесть лет. После ее объятий у него было такое чувство, словно к нему вновь вернулось дыхание, вновь вернулась жизнь. Но он, видите ли, не готов принять от нее так много – безоговорочное признание в любви. Нет, одно это не могло объяснить страх, который рвал на части его внутренности. Правда заключалась в том, что он не хотел брать на себя ответственность за ее любовь, потому что очень боялся не оправдать надежд, разбить ей сердце. Но если он ничего не предложит Эве, то потеряет ее.

– Побудь эти выходные со мной.

Эва оторвала голову от его плеча и посмотрела на него.

– Ты имеешь в виду – на совещании? Как ты объяснишь другим мое присутствие?

Его лицо приняло классическое «бауэровское» выражение: холодное, отстраненное, недосягаемое.

– Я никогда ничего не объясняю.

Эва попыталась не реагировать на эту вызывающую самоуверенность, но скрытый смысл ее был налицо, и от этого никуда не деться. Ник не считает неудобным привести с собой на деловое совещание женщину, потому что это для него не внове. У нее-то все прямо сжалось внутри, когда она представила себе усмешки и косые взгляды, которые ей придется вынести. Его деловые партнеры логично предположат, что она его любовница. Но даже и это было бы не страшно, если бы Ник заговорил с ней о своих чувствах. Он этого не сделал. Не исключено, что она все же совершила ужасную ошибку. Не исключено, что он не испытывает тех чувств, какие испытывает она. Ей стало еще больнее от этой мысли.

– Банальный роман с тобой мне не нужен, Ник.

На лице у него играла краска раздражения, когда он повернул к ней голову.

– Я говорю не о романе. – Он крепче прижал ее к себе. – Мы ведь фактически только что нашли друг друга, Эва. Я пока не хочу тебя отпускать.

Пока. Эва покачала головой: с каждой секундой ей становилось все холоднее и неуютнее.

– Если я сейчас останусь с тобой, Ник, то у нас и будет заурядный роман. Я знаю, чего хочу. Мне нужно не это. А притворяться я не могу.

Ник убрал обнимавшую ее руку.

– Ладно, Эва. Примем твои условия. Поезжай в Олбани, если считаешь нужным. Только обещай мне, что следующие выходные мы проведем вместе.

Он бросил взгляд на сиденье напротив, где валялся в раскрытом виде его ежедневник, но передумал тянуться за ним и пожал плечами.

– Даже если и назначены какие-то встречи, я все отменю. Даже закажу тебе билет на пятничный рейс, так что мне не придется тратить драгоценное время на то, чтобы добираться до Олбани на машине. – Он ободряюще улыбнулся. – Видишь, я готов менять ради тебя свои планы. Это что-нибудь для тебя значит?

– Да, – несчастным голосом сказала Эва. – Это значит, что заниматься сексом со мной нравится тебе в достаточной степени, чтобы ради этого причинить неудобства другим.

С его лица исчезло всякое выражение.

– Не извращай моих намерений, Эва, это несправедливо.

Эва закусила губу. Как бы ей хотелось позабыть обо всем на свете, кроме того факта, что он хочет быть с ней, что сейчас лежит здесь рядом и их отделяет друг от друга только кожа. Но она не может этого сделать. Он возводит барьеры, прячется за здравыми рассуждениями Айсберга.

– Ты прав. Прости. Признаться, мне очень хочется принять твое предложение. – Она дотронулась до его щеки. – Но ты помнишь, как две недели назад я сказала тебе, что половина женщин в Нью-Йорке влюблена в тебя или хочет просто переспать с тобой? – (Он медленно кивнул.) – Так вот, а я та женщина, которая хочет выйти за тебя замуж, Ник.

Ее слова повисли в воздухе, между ними воцарилось пугающее молчание.

Эва почувствовала, как начали гореть ее щеки, а он продолжал смотреть на нее, и его глаза посылали ей предупреждающие сигналы. Впервые за все время она пожалела, что эти глаза не скрыты за непроницаемыми очками. У нее возникло такое ощущение, будто и не было ни последних двух дней, ни последнего часа. Она зашла слишком далеко, слишком поторопилась и все погубила.

Эва села и высвободилась из его объятий.

– Наверное, этого вообще не стоило говорить.

– Нет, почему же. – Он тоже сел и дотронулся до ее лица, чтобы опять повернуть его к себе. Ника ранило выражение боли на нем, и он в отчаянии подумал, почему все то прекрасное, что было сегодня между ними, так быстро превратилось в прах. – Я восхищаюсь твоей честностью. Просто все это… так неожиданно, Эва.

Эва невольно засмеялась.

– Ох, Ник, ты говоришь совсем как героиня какого-то романа викторианской эпохи.

К ее удивлению, он покраснел.

– Черт побери, Эва, зачем все усложнять! Было заметно, как он взял себя в руки, потом протяжно выдохнул.

– Для тебя все просто. А для меня все сложно. Причем уже давно.

Ему было невыносимо совсем к ней не прикасаться, поэтому он взял ее руку и зажал между своими ладонями, стараясь дать ей почувствовать свою искренность.

– Я знаю, что хочу быть с тобой, что ты делаешь меня таким счастливым, каким я себя вообще не помню. Но я не знаю, любовь ли это. – Какая-то неясная печаль омрачила его лицо. – Я не хочу обманом отобрать у тебя шанс получить то, чего сам дать не могу.

Эва протянула руку и нежно погладила его по волосам.

– Ник, не волнуйся, чувства у тебя не атрофировались. Мне кажется, ты просто забыл, как их слушать. Но если ты не испытываешь того же, что и я, то имитировать этого не сможешь.

– Я сам не знаю, что испытываю, – с горечью проговорил он. Его лицо исказилось от боли. – Но, черт побери, Эва, я не позволю тебе бросить меня!

Эва пытливо смотрела ему в лицо и видела перед собой человека, который еще больше, чем она, боялся, как бы ему не причинили боль. Она коснулась его рта, отвердевшего от страданий, и ощутила, как расслабляются напряженные губы от нежного движения ее пальцев. Ей хотелось принести ему радость, а не горе. Теперь она знает, как прекрасно лежать в его объятиях, чувствовать себя удовлетворенной, безумно счастливой, состоявшейся женщиной. Знает, что может заставить его смеяться, и ощущать себя беззаботным, и сгорать от желания. Разве сумеет она уйти от него, даже зная, что ее ждет горькая расплата?