Начало всех начал - Тина Вальен

— Вас часто видели вместе…

— Да, она ухитрялась демонстрировать это, находя всевозможные причины. Но у неё не было ни единого шанса, о чём я ей сказал при первом же налёте. Ограниченная, вернее, пустая, совершенно беспардонная красивая стерва. Если бы не моё, воспитанное родителями, уважение к женщинам, эта история не имела бы скандального продолжения. Я предупредил, но позволил быть рядом — надо бережно относиться к влюблённому в тебя человеку. Но когда меня вызвали к декану и сообщили о Ритиных подвигах на ниве проституции, я был шокирован и первым проголосовал за её исключение. А Рите хватило наглости, чтобы прийти и попросить у меня защиты!

— А если она тебя любила?

— Любила … и принимала по графику ребят из общежития? Честно говоря, мне было не до неё. Учиться и зарабатывать деньги не так просто. Меня больше беспокоило здоровье матери. Я не ханжа, но и Рита не педагог. Тема закрыта!

— Серёжа, а когда ты заметил меня?

— Когда я впервые увидел на заседании совета. Ты вся светилась изнутри, и я с трудом отводил глаза. А после скандала с Ритой я запретил себе даже смотреть в твою сторону, но вспыхнувшее внутри чувство не погасишь приказом. Есть такая песня, — он взял гитару и запел.

Я в тебя не влюблён,На тебя никогда не смотрел…Лучше я отойду, лучше я промолчу,Лучше сердцу я воли не дам.

Серёжа пел, а я смотрела на него и не верила своему счастью.

…Лишь один только раз я глаза отвести не сумел.Лишь один только взгляд, но сказал тебе он,То, что сам от себя я таю:Слишком мало сказать, что в тебя я влюблён: —Я тебя больше жизни люблю!

Я бросилась ему на шею с вопросом:

— Как ты посмел так долго это скрывать!

— Но ты не дала мне ни единого намёка! Мелькала, как солнечный зайчик… Ты была везде, разливая смех и радость, чудо моё.

— Да я просто серая мышка по сравнению с теми девушками, которых ты отшил. И когда, интересно, ты не отвёл взгляда, мучитель?

Я попыталась связать шарфом его руки за спиной, чтоб допросить по полной программе.

— Серая мышка, а чьё сердце ты разбила в институте? Этот Игорёк снова будет с тобой рядом? Я всё видел! Это от серенькой мышки мой лучший друг выпал в осадок? Да такой шедевр, какой сделал он для тебя, делают только для королев!

— А взгляд? Отвечай, и тебе это зачтётся при приговоре…

— Поэтическая метафора, — сопротивляясь, смеялся он.

— А когда я села к Гене сзади на мотоцикл? Ты чуть не испепелил меня взглядом!

— Тогда и решил — не отдам! Твои байкерские круизы превратили меня в злобного дикаря. Я даже не заметил, как сдал экзамен.

— Так это только из-за экзамена я так долго рисковала жизнью?! А вдруг я бы влюбилась в него?

— Каюсь, мог опоздать. Зато, вернувшись, я всё чётко организовал. Я хотел тебя безумно, и это безумство продолжается до сих пор.

Он опрокинул меня на спину, и все остальные вопросы выскочили из моей головы. После совместного душа мы лежали, тихо наблюдая, как догорают свечи.

— Серёжа, ты такой практичный, правильный, надёжный… и такой романтик! Как это совмещается в тебе?

— Раздвоение личности, не перешедшее пока в клинику, — хмыкнул он. — Семьдесят лет советской власти не прошли для меня бесследно. Высокие идеалы для всех и красивая жизнь для избранных.

— Издеваешься?

— Два часа ночи, самое время для объяснений, — страшный и таинственный голос погнал по мне муравьёв.

— По ночам я романтик, а днём пытаюсь стать акулой капитализма, учусь защищать своё дело. От полной беспомощности в госпитале к полной боевой готовности после выхода из него. А как я к этому пришёл, информация только для служебного пользования, — голос Серёжи стал нудным и протяжным. — Моё кредо — честно и достойно делать своё дело. Ты записываешь? Ты засыпаешь, значит, я иду в правильном направлении. Сейчас ещё немного политэкономии…

— Понятно — они жили долго и счастливо, — я хихикнула сквозь сон. — Буду любить тебя даже с «растроенным» сознанием.

— Я уже нашёл себя, воробышек. Нашёл себя и тебя.

Случайно, перебирая бумаги, я наткнулась на Серёжины конспекты. Сверху лежало несколько листков, исписанных чётким почерком. Первых листов не было:

«…Сила тела и духа, потом сила власти и денег разделяли и властвовали, создавая для толпы сначала идолов, потом богов. Ещё Вольтер сказал: „Если бы не было Бога, его надо было бы выдумать“. Иначе в нескончаемых войнах и драках мы перегрызли бы друг другу горло за место под солнцем. Слепая вера переросла в мораль, общечеловеческие ценности. Богатство и роскошь одних, рабский труд и нищета других стали возмущать возросшее самосознание. И многих уже не устраивал божья милость после смерти: хотелось справедливости при жизни. Так родилась идея коммунизма. Пошли волной революции за свободу, равенство, братство. Россия на семьдесят лет стала полигоном для эксперимента. Не получилось. Причин для краха великой идеи множество… (взять как тему для дипломной работы) „Общее — твоё“ приняли быстро, а „твоё — общее“ никак не приживалось в сознании. Диктатура ещё справлялась с пережитками, но уже при развитом социализме ударно трудились на общее благо единицы. КПД падал, экономика загибалась. С равенством оказалось не так просто, а уж с братством и того сложнее. И всё вернулось на круги своя: своя рубашка ближе к телу. Советскому народу, в основной своей массе, будет невероятно трудно вновь уверовать в Бога и принять капитализм с его кичливой наглостью сверхбогатства. Сейчас рванут вперёд наперегонки борзые власти. Беспредел уже начинается, с его подводными течениями я уже столкнулся. Готов ли я к бою за своё место под солнцем, сохраню ли в нём свою честь и достоинство? Многие мужики смиренно плывут по течению в обнимку с бутылкой. Женщинам проще, их главная задача рожать детей, и свою основную миссию на земле они выполнили, что не исключает дальнейшей самореализации. А каково мужчине сохранить и обеспечить эту святую миссию в нашей стране?

Возможно, искусство и красота примирят всех: „Пред вымыслом слезами обольюсь…“ Но этот катарсис — очищение через слёзы — продолжается с античных времён, и пока никто не роздал своих богатств ради всеобщего счастья. Счастье таланта выше счастья богатства, если он есть, если востребован. Увы, я им не обладаю. Есть путь веры, но, если попы пересели на „Мерседесы“, а из мальчишек всё ещё делают пушечное мясо, вывод только один: „С волками жить…“ Нет, жить надо с людьми, а волкам уметь противостоять. С каким бы удовольствием я сочинял музыку, писал стихи, как Костя. Как Феликс, творил бы шедевры. Но мне досталась другая судьба: я должен бороться за выживание, и встречи с волками мне не избежать. Хорошо, что прошёл жёсткую школу отца, войну, госпиталь. Теперь я здоров, и выбрал свой путь: не только выжить в конкурентной борьбе, но и победить, соблюдая законы. А потом можно будет возделывать свой сад по мере сил своих, защищать его и любоваться плодами по Чехову».