Путь варга: Пастыри чудовищ. Книга 1 - Елена Владимировна Кисель
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И вольерные умолкают, напоровшись на один лишь взгляд. Только старый Перкент кряхтит, что вот, ничего-то эти варги не понимают.
От «Ковчежца» доносится звон кастрюль и победоносный грохот: кухарка-экономка Фреза приступила ко своим обязанностям на большой кухне — стоящей отдельно от «Ковчежца». «Бах, бах» — несется в небеса вместе с ароматным паром. Бывшая пиратка Фрезуанда всё делает громко и так, словно всё ещё стоит на капитанском мостике. И собирается брать кухню на абордаж.
— Тудыть-растудыть! — долетает время от времени до вольеров. И Гриз кажется, что маленькой, сухонькой Фрезе стоит только распрямиться и свистнуть — и кастрюли станут в ряд, яйца сами прыгнут на сковороду, каша сварится от одного взгляда из-под густых бровей. А бутерброды, дрожа, пойдут сдаваться в плен.
— Завтракать, непутёвые! — орёт Фреза, чутко подгадав время, когда кормёжка животных заканчивается. — Да чего вы там телитесь: всем идти жрать, кому сказано, а то я вам этот завтрак…
Работники под впечатлениями обещаний — как Фреза может распорядиться завтраком. Кейн Далли идёт в компании лентяя-Джоэла, рассуждая по пути: «Ну, на такое милое приглашение нельзя не откликнуться, да?»
Питаются в питомнике все, когда вздумается (и Фреза вечно цветисто бранится по этому поводу), и Гриз машет рукой: успеется, всё успеется. Дела не ждут. Взяли крепость в осаду, забрасывают на стены сотни крючьев, приставляют десятки осадных лестниц. Карабкаются внутрь города, притаившегося за стенами.
Поглядеть на оставшиеся запасы корма — отметить, чего не хватает. Рыба на исходе, особенно морская, и вот — уже заканчиваются финики, и оливки, и с маслом не очень, и яиц бы тоже… животные потребляют много, в деревне всё не достанешь, посредники ломят цены, с каждым торговцем по отдельности договариваться времени нет. Ладно, закупиться в деревне, а там посмотрим. Больным единорогам и грифонам нужны особые травы, Аманда столько не наберёт, так что тоже надо бы уже переговорить с поставщиками.
И в последнем мешке гороха для яприлей обнаружилось четыре разожравшихся шнырка. И только полмешка гороха.
Да, и ещё — компоненты для зелий…
Аманда выпархивает во двор после завтрака. Юбка развевается на утреннем ветерке, чёрные кудри чуть шевелит ветерок, побрякивает в руке кофр, полный эликсиров.
Певучее: «Солнце сегодня — словно горячий мёд, не так ли, сладкая?» — и вольерные собираются вокруг Аманды, будто пчёлы вокруг гибкого, ароматного цветка. Вьются, бормочут, стараются рассмешить, утащить в разговор, по пятам следуют. Приходится цыкнуть и отправить по делам.
— Ах, золотая моя, — вздыхает травница, показывая белые зубы, — как ты сурова. Ну, подумай — вдруг они принесли мне не только глупые шуточки. Вдруг кто-то из них — моя судьба навек?
И заливается смехом, подмигивая Кейну Далли.
В тени Аманды прячется Уна — тонкий стан, едва слышный голос, глаза пугливо блестят из-под темных волос. Под которыми Уна, ученица травника, Ходящая По Снам, пытается скрыться от мира: вольерных, животных, приветствия Гриз…
Первый обход Аманды — короткий: посмотреть, как пациенты; выслушать Гриз, которая заглядывает в сознание к животным; добавить или не добавить нужных зелий в поилки. Раненый кербер рычит и свою поилку оберегает, и тогда Гриз касается одной из голов — тише, тише, врастает в сознание зверя и уговаривает принять лекарство…
Потом — время «встряски», и звук колокольца собирает членов «тела» на утреннее собрание.
Мел толкует насчет поноса у гарпий, Аманда разливается рекой о нужных компонентах для зелий — значит, опять возня с поставщиками. Хаата шепчет из угла о том, что говорит лес — о животных, которые живут в пределах питомника на воле. Рихард Нэйш вырисовывает какую-то схему в своём блокноте. Кейн Далли дожевывает пирожок от благосклонной к нему Фрезы.
Слух Гриз — с отчётами ковчежников. Зрение — с письмами, которые принесла утренняя водная почта. Три счёта, два пустых письма благотворительниц, многословное послание матушки Лортена (его, кстати, надо бы растолкать). Возмущённое послание Радетелей Природы: «Немедленно освободите бедных зверюшек, а то мы это сделаем за вас!» Угрозы от знатного идиота, который вздумал заняться охотой в лесных угодьях питомника — в мусорную корзину. Предложение забрать искалеченную на охоте самку алапарда — отложить в сторону. Предложения продать животных из питомника в частные зверинцы или цирки — в корзину. Ни писем от сумасшедших коллекционеров, ни предложений помощи в духе «вот, у меня есть пуд прошлогодних яблок, почти не гнилые, отдам зверюшкам за символическое вознаграждение», ни экзальтированных описаний о том, что видели у себя дракона на заднем дворе.
И нет заказов. Ни от постоянных заказчиков, ни от новых, и это хорошо и плохо одновременно. Хорошо — потому что можно уделить животным весь день. Плохо — потому что питомник отчаянно нуждается в средствах: финансирование из королевской казны Вейгорда скудное, слишком много занимает жалование Лортена, слишком многие стараются не заплатить после выполнения заказов…
Гриз вздыхает, шурша конвертами. Кивает, принимая к сведению отчёты Мел, Аманды и Хааты. Раздаёт распоряжения — кто и над чем работает на протяжении дня.
И ныряет в остатки утра, будто в бесконечное озеро, где роятся шустрые, разноцветные стайки дел.
Успокоить раненых зверей, чтобы Аманда смогла их осмотреть и перевязать. Деревенский плотник никак не может справиться с нужной формой клеток — строит помесь пыточной и темницы. Объяснить. Потом связаться по сквознику с поставщиком лекарственных трав. Заказать и уговорить отсрочить платеж. Интересно, Шуршун уже нашел свою тихую заводь? Что там еще — а, да, заказать продукты…
Лортен просыпается после полудня, начинает шататься по питомнику, влезать куда не просят и искать, чем бы разнообразить жизнь «в этом царстве ужасных тварей и кошмарных, занудных женщин». Послать директора питомника ко всем чертям, вручить письмо от матушки и поинтересоваться — давно ее не видел? Хочешь — расскажу, как ты тут? Не хочешь? Всё, пошел вон, работать не мешай.
Лортен царственно фыркает носом и идет приставать к посетителям. Пусть себе — от баек, как он «с величайшим трудом, разумеется, отлавливал для питомника вон того виверния» хуже не станет никому, глядишь, еще денег пожертвуют. Вольерным напомнить — смотреть в оба. Не успеешь оглянуться — какая-нибудь не в меру шустрая дамочка уже полезет целоваться с единорогом, или чей-нибудь сынок начнет дергать койн
