Маленький подарок Антона (сборник) - Анне-Катрине Вестли

Во вторник, накануне открытия дороги, мама не на шутку волновалась. Она видела, что дети чем-то обеспокоены и только стараются делать вид, будто ничего не случилось. Мама стала подозрительной.

— Ты не знаешь, что собираются делать дети и бабушка? — спросила она папу. — Может, у них случилось что-нибудь и они просто не хотят говорить нам?

Папа и мама заметили, что дети один за другим стараются незаметно что-то вынести из дому. Каждый выходил с каким-нибудь предметом, завёрнутым в одеяло, шёл крадучись по двору и исчезал за сараем. Домой дети возвращались с пустыми одеялами и делали вид, что просто вытрясали их во дворе.

«Что же они прячут там, за сараем?» — думала мама, стоя у плиты.

Вдруг дверь в бабушкину комнату слегка приоткрылась. Странно: после обеда бабушка обычно ложилась поспать. Папа лежал в качалке, прикрывшись газетой. Бабушка вышла из своей каморки. Она тоже несла какой-то большой предмет, завёрнутый в шерстяное одеяло.

Мама хотела спросить у бабушки, что она несёт, но папа подмигнул маме и приложил палец к губам. Мама сразу поняла, что должна вернуться к плите и сделать вид, будто ничего не замечает. А папа притворился спящим.

Бабушка оглядела кухню. Папа спит, мама моет посуду — момент самый подходящий! И бабушка потихоньку вышла из кухни. Кто-то со двора распахнул перед ней входную дверь. Бабушка впопыхах задела свёртком о дверной косяк, и раздался громкий, гудящий звук. Кухня задрожала. Но папа захрапел ещё громче, мама наклонилась над посудой, и бабушка решила, что они ничего не заметили. Во дворе её встретили дети и торжественно проводили за сарай.

Скоро бабушка вернулась в дом. Она размахивала своим одеялом, словно только что как следует вытрясла его. С независимым видом она скрылась в своей каморке.

— Делай вид, что моешь посуду, тогда, может, мы увидим ещё что-нибудь, — сказал папа маме и снова закрыл глаза.

Бабушка недолго оставалась в своей каморке. Она вышла оттуда и сказала:

— Мы с детьми решили погулять. Уж очень сегодня погода хорошая.

— Да, да, пожалуйста, — откликнулась мама, не поднимая головы от посуды.

Но едва бабушка вышла из дому, как папа и мама побежали к окну. Вот бабушка с детьми скрылись за сараем, оттуда они пошли прямо в лес.

— Я так и думал, — сказал папа, — они взяли с собой свои духовые инструменты. Давай пойдём за ними. А Самоварной Трубе придётся остаться дома, иначе она непременно нас выдаст.

К счастью, после обеда Самоварная Труба всегда ложилась вздремнуть под печкой. Она спокойно осталась дома.

Папа и мама закрыли дом и отправились в лес следом за бабушкой и детьми. Те успели уйти уже довольно далеко, но папа и мама быстро догнали их.

Бабушка шла последней и била в свой большой барабан.

— Что всё это означает? Они идут прямо к новой дороге! — удивился папа.

— Смотри, а там ещё кто-то стоит! Да это Уле-Александр и другие ребята из духового оркестра Тириллтопена.

— Ш-ш-ш, не так громко! — шикнул папа. — Мы спрячемся здесь, в кустах, и всё увидим.

Оркестр грянул марш. Нет, дети не зря тащили с собой свои инструменты! Папа довольно кивал головой в такт маршу.

— Молодцы! Молодцы! Ведь они уже очень давно не играли, — заметил он.

— Смотри, через дорогу протянута ленточка! Как ты думаешь, это её завтра перережет мэр? — спросила мама.

— Не-ет, — задумчиво ответил папа. — Я думаю, что мэр перережет её сегодня.

— Но ведь здесь нет никакого мэра! Открытие дороги будет только завтра!

— Всё зависит от того, кого считать мэром.

Мама ничего не поняла; она замолчала, потому что музыка перестала играть и вперёд вышел Мартин.

— Добро пожаловать, господин мэр! Мы все с радостью приветствуем вас! — сказал он.

К Мартину подошёл Мортен.

На нём был папин синий костюм, брюки он закатал почти до колен, рукава до локтей, пиджак чуть не доставал до земли. В руках Мортен держал свой маленький барабан.

— Ты забыл оставить барабан, — шепнул ему Мартин. — Пусть его кто-нибудь подержит, пока ты говоришь речь.

— Я не хочу говорить речь, — прошептал Мортен.

— Так нельзя, господин мэр. Возьмите себя в руки.

Мортен оглянулся с несчастным видом. Хорошо бы сейчас спрятаться за бабушку! Мортен посмотрел на неё.

Бабушка не спускала с него глаз. Чтобы подбодрить Мортена, она махнула рукой и крикнула:

— Да здравствует наш мэр!

И это помогло. Так бывает в игре: если бабушка считает, что Мортен — поезд, значит, Мортен действительно поезд. Если она считает, что он лошадь, значит, он лошадь. И если теперь бабушка считает, что он мэр, значит, он мэр!

— Тише! — крикнул Мортен, хотя все и так стояли тихо. — Дамы и господа! — продолжал он. — Это очень хорошая дорога, но мы не хотим, чтобы ей дали плохое имя, поэтому мы открываем её сегодня, а то завтра будет уже поздно. Дорогая дорога, мы назовём тебя Бабушкина дорога!

Мартин бросил на дорогу старый башмак, а Мортен взял ножницы, подошёл к ленточке и перерезал её. В ту же минуту грянула музыка. Оркестр играл очень громко. Впереди шёл Мортен и изо всех сил бил в свой барабан.

Когда дети и бабушка явились домой, они застали маму за мытьём посуды, а папу — в качалке. Всё было как перед их уходом.

— Что-то ты сегодня долго моешь посуду, — сказала бабушка маме.

— Да, вымыть посуду — это не то что открыть дорогу, — ответила мама.

— Что-что? — растерялась бабушка.

— Я говорю, что никак не могу отчистить этот чугун, — спокойно сказала мама.

Она думала, что уж теперь-то дети расскажут ей о том, как они открывали дорогу, но дети молчали. И это означало, что их затея ещё не кончена. Правда, мама была уверена, что сегодня они уже ничего не предпримут, потому что она велела им ложиться спать. Дети легли, и в домике в лесу сразу воцарилась тишина.

А дети из Тириллтопена, разойдясь по домам, рассказали всем, что они присутствовали на открытии новой дороги, которую назвали Бабушкина дорога. Ещё до наступления вечера весь посёлок Тириллтопен знал, что новое шоссе будет называться Бабушкина дорога. Название понравилось всем — и взрослым и детям.

Но больше всего название понравилось самой дороге. Она лежала среди леса нарядная, покрытая новеньким асфальтом, и размышляла о своём будущем.

Рано утром рабочие в последний раз проехали по дороге на катке, протянули через неё новую ленточку, и дорога приготовилась к новому открытию.

В тот день всех школьников Тириллтопена освободили от занятий, чтобы они могли присутствовать на открытии. Собралось очень много народу. Играли два духовых оркестра. Прибыл мэр и весь муниципалитет. Мэр произнёс речь, совсем такую, как накануне Мортен.

Потом мэр снял покрывало, которое висело на столбике, и все увидели, что к нему прибита дощечка, на которой написано: «Сосновое шоссе», а внизу большими красными буквами кто-то приписал: «или Бабушкина дорога».

Мэр громко прочёл оба названия, все засмеялись и радостно захлопали в ладоши. Потом он торжественно перерезал ленточку, и собравшиеся пошли по новой дороге.

Пройдя немного, они увидели на дороге старую женщину в белом платочке, чёрной юбке и тяжёлых ботинках. Заметив идущую навстречу процессию, женщина остановилась на секунду, а потом скрылась в лесу.

— Кто это? — удивился мэр. — Мне показалось, что я только что видел здесь старую женщину!

— Это бабушка! — хором закричали все дети, которые бежали рядом с ним. — Она вышла прогуляться по своей дороге!

— А-а-а, понимаю, — медленно сказал мэр. Он только теперь понял, откуда взялось у дороги второе название!

Но хотя оно и было второе, оно стало главным, потому что с тех пор все люди называли новое шоссе Бабушкина дорога.

Ну а теперь нам пришло время расстаться с папой, мамой, бабушкой, восемью детьми, грузовиком, Самоварной Трубой, коровой Розой и маленьким домиком в лесу. Но может быть, мы когда-нибудь ещё с ними встретимся.