Цепная реакция - Андрей Варламов

Схватил Крученого, уже протискивавшегося в салон, за локоть:

- Не торопитесь, Александр Иванович, есть разговор...

- Ты чего, фрайер?! - В колючих глазках, уставившихся исподлобья на майора, читалась яростная готовность к отпору.

Родионов показал удостоверение. Невозмутимо пояснил:

- РУБОП. Вам и Антону придется проехать со мной.

- Клал я на твою ксиву вонючую, - с терпеливым презрением отозвался вор, совершая новую попытку влезть в автомобиль. - А на тебя... - Договорить он не успел: Родионов, ухватив его за плечо пиджака, рывком выдернул из салона. Дружелюбно предупредил: - Ты меня, Крученый, не зли, а то допросишься, чего не хотел... Больно ведь будет...

- Да ты чего тут быкуешь! - Кулак Крученого поднялся для удара, однако противник, искушенный в искусстве восточных единоборств, широко и косо взмахнул ногой, угодив каблуком в подбородок оказывающего сопротивление задержанного.

Крученый рухнул на асфальт.

Боковым зрением майор усмотрел вылезающего из автомобиля здоровяка Антона.

Лицо Антона выражало гамму сложных чувств: во-первых, его откровенно поразило, что могущественный и грозный кумир и хозяин в ответ на свое неподчинение приказу какого-то там мента получил от него - профессионально и без излишних препирательств - по физиономии; во-вторых, спешить на помощь своему патрону означало атаковать сотрудника милиции, что не поощрялось уголовным кодексом; и в-третьих, появился этот сотрудник со своими требованиями в данное время и в данном месте, конечно же, неслучайно.

Крученый поднялся, бросился на майора.

Родионов провел подсечку, вновь повалив противника, в котором чувствовались, несмотря на возраст, могучая физическая сила и готовность стоять в своем сопротивлении до конца.

Антон между тем сделал первый робкий шажок к месту схватки. То, что за первым ударом последует второй и третий, сомнений не вызывало.

Вновь атака Крученого, вновь удар майора, сваливший неугомонного вора наземь, и его нутряной рык:

- Антон, сука, фас!

Переросток, как сомнамбула, двинулся на Родионова, в эту секунду с неудовольствием припомнившего о самозабвенном увлечении будущего противника таинствами каратэ. Полумеры в отношении поклонника профессионального рукопашного боя были недопустимы: в Антоне мог привычно проснуться слепой агрессивный азарт бескомпромиссной схватки.

Подскочив к покуда еще мешкавшему с активными действиями неприятелю, Родионов нанес ему сокрушительный удар сгибом локтя в челюсть.

Юнец тут же принял горизонтальное положение, но одновременно Крученый вновь обрел устойчивость своей вертикальной позиции.

Дальнейшие передвижения Родионова от противника к противнику сопровождались удручающе однообразными и рутинными результатами: падал Крученый - вставал Антон; падал Антон - вставал Крученый...

Майор чувствовал, что затянувшаяся игра в эти опасные ваньки-встаньки отнимает у него последние силы.

Между тем события происходили во дворе респектабельного дома и выглядели со стороны так: человек лет тридцати пяти, явно спортивного телосложения, одетый в джинсы и легкую шелковую рубашечку, методично избивает изысканно одетого пожилого господина и пусть переростка, однако явно мальчишку, вступающегося за своего предположительно папу.

По тротуару в изобилии проходили разнообразные люди, в том числе крепкие мужчины; из окон за потасовкой наблюдала не одна пара глаз, однако со звонком в милицию и даже с трусливым выкриком-требованием прекратить безобразие никто не спешил.

Перед глазами упревшего от метаний Родионова уже плавали мутные, сплетающиеся между собой кольца, но вот наступил тот долгожданный момент, когда оба недруга, совершая попытки подняться с асфальта, никак не могли достичь в этом своем устремлении положительного результата.

Неверной рукой майор отстегнул от брючного ремня упакованный в кожаный чехольчик мобильный телефон, судорожно набрал номер дежурной части и, скороговоркой промолвив адрес, попросил срочного подкрепления.

В этот момент бандитам наконец-таки удалась попытка одновременного обретения почвы под ногами. Телефон полетел на травку газона, и драка вспыхнула с новой силой. "Только бы продержаться... - думал Родионов, пропуская удар Антона и нанося ответный. - Ну, быстрее, ребята, быстрее..."

Заветный вой сирены и визг тормозов оперативной машины прозвучал в ушах Родионова сладким победным маршем... А затем последовала увертюра новой рапсодии: лязг автоматных затворов, короткие и отчетливо-глухие удары прикладов спецназа, всхлипы и стоны...

Всё...

Наказав Ольге утром идти в школу, а после приехать в РУБОП, Родионов вернулся на службу: следовало немедля допросить деморализованного арестом Антона, не давая ему опомниться от шока.

Результат допроса майора обескуражил: предъявив юнцу фотографию мертвого Весла, в ответ он услышал историю о неудавшемся ограблении, в котором участвовал некто Витек - один из подручных Чумы.

Покопавшись в папках, Родионов извлек фото скрывшегося со своего постоянного места жительства селянина:

- Этот?

- Ну да... - шмыгая носом, ответил юный бандит, с водворением в стены РУБОПа незамедлительно вставший на путь безудержного раскаяния.

"Значит, - рассуждал Родионов, рассматривая прокисшую физиономию допрашиваемого, - Весло отдал концы в машине, после чего, бросив труп на пустыре, подельнички отправились на квартиру Чумы, где, вероятно, сообразительному Витьку пришла в голову мысль порвать связи с бандой и одновременно овладеть финансовым наследием своего босса... Что же, разумно и, главное, вовремя... Теперь - ищи свищи этого озорного Витька..."

- Адрес, где вы нарвались на ствол, помнишь? - спросил Родионов.

- Конечно, пишите...

- А теперь, Антон, если не хочешь в камеру, а хочешь, под подписку о невыезде, вернуться сегодня домой, то выкладывай про все налеты. Договорились или как?

- Пишите... - вздохнув, повторил Антон.

Он рассказал все, что знал, включая эпизоды с убийством незадачливого Лехи, поджогом бывшего вертепа и беспощадным избиением строптивого хозяина-алкоголика, скончавшегося, кстати, от побоев.

Руку майора, державшую авторучку, уже начинала сводить судорога от непрерывной и судорожной писанины...

Уже поздним вечером он отвез Антона домой. Сказал на прощание:

- Утром - в школу. После - вместе с Ольгой ко мне на коллоквиум... За то, что получил от меня по загривку, прощения не прошу. Ни Крученого, ни дружков его не бойся - они для тебя уже так... призраки.

Антон разлепил разбитые губы:

- И сколько мне дадут... лет?

- Не знаю, - честно признался Родионов.

Через день из больницы выписалась Ирина Ганичева, усилиями врачей обретшая способность к адекватному восприятию действительности. Действительности, увы, ужасающей.

Разговора с этой сломленной, истерзанной невзгодами женщиной, напрочь утратившей былую привлекательность и какую-либо уверенность, не получилось: она выбралась из бездны, но утраченное ею было безмерно, и его восполнение после неизбежного осуждения детей виделось Родионову уже непоправимо безнадежным, хотя в этаком мнении ему очень хотелось ошибаться...

Подписала необходимые документы, робко, словно не веря, что ее отпустят, спросила: "Могу идти?" - и скрылась за дверью, оставив после себя ощутимый след темного знака безысходной беды.

Крученый, напротив, держался крайне уверенно и дерзко: причастность к разбоям отрицал, показания Ольги, касающиеся ее изнасилования, называл бредовыми измышлениями, придуманными Родионовым, и каждодневно отправлял из камеры записочки, то бишь "малявы", шефам группировки.

В письменных посланиях вор просил о том, чтобы голова проворного мента Родиона полежала до похорон отдельно от туловища, а малолетней сучке, с потрохами его заложившей, устроили передозировочку героина...

Перехваченные рекомендации майор с удовлетворением подверстывал к неуклонно распухавшему делу, однако, по оперативным сведениям, в разговорах группировщиков начала подозрительно часто повторяться его фамилия, и потому в целях профилактики непредсказуемых действий противников Родионова вызвал в РУБОП Олега - главу сообщества.

- Есть повод для доверительного разговора, - сообщил он мафиози в предварительном телефонном разговоре. - Приезжайте, если хотите, с надежным свидетелем, дабы вас не обвинили... ну, понимаете...

- Понимаю, - холодно согласился собеседник.

Олег, происходивший из семьи профессоров-медиков, личность, от которой буквально за версту веяло интеллектом, несокрушимой уверенностью и ледяной логикой, с брезгливостью ознакомился с показаниями подростков: Ольги, Дениса и Антона. Дойдя до эпизода о склонности Крученого к вампиризму, озадаченно хмыкнул. Далее прочитал просьбу вора о том, чтобы грустной головой майора братки сыграли в веселый футбол.