Звездная бирема «Аквила». Рубеж - Олег Мелехов

Нельзя с полной определенностью сказать, что именно вернуло Марка в сознание — боль от бесчисленных ушибов или ледяные руки Аквилины. Он открыл глаза и увидел женщину с инфузором. Инструмент зловеще поблескивал, Аквилина хищно ухмылялась, и, судя по стремительно улучшающемуся самочувствию, приятное прямо сейчас удачно совмещалось с полезным. Впрочем, вещества в аварийной аптечке поднимут на ноги мертвеца, а живого так взбодрят, что хоть сейчас в бой. Республика по-прежнему заботилась о боеспособности своих граждан.

— Ага! — радостно отметила Ливия. — Очнулся.

Аквилина отложила аптечку, но с подлокотника пилотского кресла слезать не торопилась.

— Я только что проиграла сама себе сестерций, — доверительно понизив голос, сообщила она: — Думала, что у тебя глаза карие, как у всех Фуриев, а оказалось — зеленые. Но так даже лучше, — и подмигнула. — Спроси кого хочешь на «Аквиле» и любой ответит — у наварха слабость к зеленоглазым шатенам. Правда, с представителями твоей фамилии прежде как-то не складывалось, но все еще впереди, я так думаю, — и наварх лукаво улыбнулась, насколько позволяла прокушенная губа.

Вот так никогда не знаешь заранее, когда и кому придется по вкусу твой нестандартный экстерьер.

— Сдаюсь, — честно, пусть даже и шепотом, отозвался Марк, и попытался поднять руки в универсальном жесте полной капитуляции. Что ж, скуластые брюнетки со стройными шеями всегда входили в его основное меню. — А откуда ты узнала, что я Фурий, если не секрет?

— Так посадить этот несчастный «гарпаго» мог только Фурий, — ухмыльнулась Ливия. — Ты летаешь как Фурий, выглядишь как Фурий и говоришь как Фурий. Следовательно, ты — Фурий. Вопрос в другом — что один из флотских офицеров Республики делает в этой галактической варварской заднице?

Случаи дезертирства, хоть и редкие, на флоте иногда происходили. Но чаще всего на вольные хлеба удирали манипуларии, причем из рядовых, реже — младший технический персонал. Но чтобы один из «высшей касты», представитель элитной флотской фамилии… Этого Ливия представить не могла. С другой стороны, еще совсем недавно она не поверила бы и в то, что образцовая бирема «Аквила» с мятежным навархом, летучим префектом, опальным патрицием, осужденной военной преступницей и похищенным психокорректором на борту окажется на задворках обитаемого пространства. Все когда-то случается в первый раз, даже самые невероятные события.

В принципе, Марку ничто не мешало назвать свое полное имя, но игра в «Угадай фамилию» ему понравилась. И вообще, как известно, откровенный флирт оказывает на человека, только что упавшего с орбиты, наилучший терапевтический эффект.

— Это долгая и печальная история, моя… Аквилина, — добродушно улыбнулся он. — Так продолжим? Кому же теперь принадлежит моя свобода? Помнишь ведь, что Фурии всегда такие недогадливые?

— Раз долгая и печальная, то не будем торопить события, — отмахнулась она и нетерпеливо поерзала на своем насесте. — Освободи-ка мне кресло и помоги разобраться с тем, что мы с тобой общими усилиями еще не доломали, — Ливия похлопала Фурия по колену, поторапливая. — Заодно расскажи про планету. Да, и кстати. Я — Ливия Терция, наварх биремы «Аквила». И — предупреждая вопросы — в мои намерения входит эту планету захватить.

Аквилина не лукавила. Сейчас, когда опасность немедленного пленения отодвинулась на неопределенный срок, протокол 13–82 утратил приоритет. В переводе на человеческий это означало, что суицидальные намерения Ливии пока отменялись. Да и насчет слабости к обладателям зеленых глаз, темно-русых волос, набора сбалансированных пилотских способностей в геноме и соответствующего интеллекта, Ливия не шутила. «Это все эстроген, — поддела она сама себя. — И происки моего либидо, как сказал бы Антоний». Но эстрогены там или феромоны, а конкретно этот Фурий наварху «Аквилы» весьма приглянулся. Еще один довод против немедленного исполнения протокола 13–82.

А что касается планеты — конечно, захватить ее надо, как же иначе? С этими бесхозными мирами всегда так: чуть прохлопаешь ушами, и свой вексиллум на полюсе втыкает уже кто-то другой. Галийцы, например.

Марк зажмурился, словно ему снова порвали крестообразную связку на левом колене. Ливия? Ливия Терция? Если память его не подводила, а она прирожденного пилота никогда не подводила, Ливии, с которыми сводила судьба, были людьми… мягко говоря, непредсказуемыми. Помянутый недавно Флавий Максимин высказывался о новой семейке куда как проще. «Психованные уроды-самоубийцы» — самое вежливое.

Аквилина, получается, из следующего поколения. Никаких гарантий, разумеется, но Ливия Терция до сих пор проявляла исключительное хладнокровие. Более удачная генмодификация?

Но настороженность настороженностью, а вся республиканская сущность, все поколения Фуриев — флотской элиты, доблесть предков, бережно хранимая в последовательности дезоксирибонуклеиновых кислот Марка Фурия, закономерно возликовала от слов «захватить планету». Именно их ему так не хватало. И тех людей, кто, едва ступив на поверхность чужой планеты, бросали эдак надменно: «Теперь это всё наше».

— Марк Фурий Северин, — церемонно представился он.

Ливия отвлеклась от созерцания своего любопытного приобретения… то есть личного пленника… то есть — вечные боги, да какая разница, какой ему придумать статус, если на борту «Аквилы» слово наварха — высший закон? Уж кому-кому, а одному из Фуриев на мятежной биреме занятие всегда найдется. Это же не Антоний какой-нибудь. Женщина широко распахнула глаза и выдохнула больше с ужасом, чем с недоверием:

— Но… Как — Северин? С триремы «Севера»? Погоди, но ведь «Севера» погибла, уже десять лет прошло… Ошибка при расчете рат-перехода, они же влетели прямо в звезду! Там не мог никто уцелеть. Все шестьсот пятьдесят два члена экипажа, включая… Кем ты был на «Севере»?

К во́ронам все игры! Стыдиться ему нечего. Марк Фурий оставался с «Северой» до самого конца. И потом — тоже оставался.

— Навархом, моя Ливия. Я её наварх, — специально так сказал, словно она до сих пор жива. — Шестьсот пятьдесят один погибший, если быть точным.

— Благие лары, — пробормотала она, едва удерживаясь от суеверного жеста отвращения беды. Тыкать в лицо Марку Фурию растопыренными, как «рога», пальцами было бы невежливо, а плевать из-под левого локтя — так и вовсе неприлично, но так хотелось!

«Севера»… Боль и позор республиканского флота. Отличная трирема, только что прошедшая модернизацию всех систем, усилена дополнительной алой «вультуров», обладательница строенных батарей тяжелых онагров. Летающая крепость, а не корабль. «Аквила» по сравнению с ней — как новобранец-гастат рядом с матерым триарием. И вот, едва покинув доки станции Альба Нова, «Севера» пропала. Просто сгинула — и все. Да, корабли иногда исчезают бесследно, но все-таки внутреннее пространство Республики — это не прыжок в червоточину. Расследование, за которым следили все экипажи всех кораблей, от наварха флагмана до младшего техника на каком-нибудь каботажном транспорте. Догадки, домыслы и, под конец, горькое заключение: «Севера» сгорела в короне Фебы — «домашнего солнца» Лация. Ничем, кроме ошибки наварха, то, что корабль на рат-скорости влетел в гравитационное поле звезды, объяснить было нельзя. И встретить сейчас, на расстоянии вытянутой руки, того самого наварха, это… Если б Марк Фурий был изуродованным декомпрессией трупом, со всего маху распластавшимся по «фонарю» учебного «интерцептора» прямо во время экзаменационного полета, Ливия была бы шокирована гораздо меньше.

Однако Аквилина взяла себя в руки довольно быстро для женщины, только что кокетничавшей с выходцем из царства теней:

— Ты должен простить меня, Марк Фурий, но это… Все равно, что встретить мертвеца, и я пока не знаю, к добру ли такая встреча… Благие лары! Но, в любом случае, — она тряхнула головой, — на борту «Аквилы» найдется для тебя место. О прочем — позже, когда рядом не будет других ушей.

Что-то, а скорее всего, печально знаменитая интуиция Ливиев, подсказывало Аквилине, что, во-первых — в давней истории с «Северой» не все чисто. А во-вторых — что Гай Ацилий точно не откажется от доверительной беседы с живым свидетелем знаменитой катастрофы. Сейчас же важнее всего было придумать, как вернуться на «Аквилу».

— Планета, — напомнила Ливия. — Расскажи теперь о планете.

Как всякого прирожденного пилота, Марка Фурия меньше всего интересовали геологические подробности. Его жизнь целиком проходила в пространстве, а планеты существовали отдельно, где-то внизу, для других, менее удачливых людей. И в более располагающей обстановке Марк ответил бы на вопрос Аквилины по-военному кратко: «Холодно и неуютно». Но сомнительно, чтобы практичного наварха биремы интересовали его эмоциональные выкладки.