Чародей и дурак - Джулия Джонс

От воды шел пар — это же кипяток, как он не обожжется? Кайлок сидел в ванной спиной к Катерине, и кожа его была расцарапана — кое-где даже до крови. Он делал что-то, наклонясь вперед, — Катерина высунулась чуть подальше и увидела, что он скребет себе руки деревянной щеткой. Она мелькала так быстро, что ее не было видно.

Катерина смотрела, полагая, что он все же остановится прежде, чем сдерет с себя кожу. Но нет. Он продолжал с тупой старательностью орудовать щеткой, как будто ничто иное на свете не имело значения.

Взглянув на его щеку, Катерина поняла, что его челюсти движутся. Она не видела, как шевелятся его губы, и не слышала слов, но мышцы щеки работали, и челюсть дергалась вверх и вниз.

Катерина убрала голову. С нее было довольно. Зрелище Кайлока, бормочущего себе что-то под нос и при этом обдирающего свои руки до живого мяса, круто изменило ее настроение. Что-то не так с ее мужем: похоже, он не совсем здоров рассудком. Катерина потрясла головой. Нет, так думать не годится. Ведь он всего два дня назад узнал о смерти своей матери. Весь Брен толковал об этом.

Королева, по рассказам, умерла страшной смертью от рук разбойников-хальков: над ней надругались, труп ее расчленили и завернули в аннисский флаг. Неудивительно, что Кайлок ведет себя странно после таких известий. Меньше чем за год он лишился обоих родителей, а Катерина знала, какая это тяжкая потеря. Нет, ее муж совсем не сумасшедший, он просто не знает, как справиться со своим горем.

Придя к этому заключению, Катерина почувствовала себя гораздо лучше. Ее супружеский долг — помочь мужу пережить это тяжкое время. Она знала по опыту: когда Блейза тревожил предстоящий бой или он ссорился со своим братом, ничто так не отвлекало его от забот, как бурная ночь любви.

Думая об этом, Катерина налила себе третий бокал вина выпила порядком и позвала:

— Кайлок, муж мой, ваша жена уже устала ждать. — Она напрягла слух и услышала плеск воды: ее голос, как видно, вывел короля из транса.

С гордой улыбкой она в последний раз погляделась в зеркало: это будет замечательная ночь. Воображение уже рисовало ей, как Кайлок, обессилев после долгих и страстных ласк, рыдает в ее объятиях.

Но горе потом — сначала любовь.

Подойдя к кровати, Катерина стала задувать свечи одну за другой, пока не сделала свет достаточно слабым. С кубком в одной руке она, смеясь, обрызгала постель благовонным маслом, допила свое вино и нырнула в простыни.

Из-за ширмы доносились ободряющие звуки: Кайлок, выйдя из ванны, вытирался и одевался.

Катерина подложила побольше подушек под спину и шею и сменила несколько поз, выпячивая грудь, расправляя плечи и раскидывая волосы веером на подушках. Ни одна не устраивала ее полностью. Ей хотелось и восхитить, и удивить Кайлока, когда он выйдет. Судя по усиливающимся шорохам за ширмой, у нее оставалось не так уж много времени. Если бы еще в голове так не шумело: она выпила слишком много, куда больше, чем подобает девице в первую брачную ночь. Зато теперь она чувствовала себя восхитительно освобожденной.

Пососав большой палец, Катерина решила укрыться до самого подбородка. Наверху — скромное девичье личико, а пода простыней — вся она, с раскинутыми ногами и полная ожидания. Это будет великолепно!

Улыбаясь, Катерина натянула повыше простыню и стала с нетерпением ждать, когда явится Кайлок.

Кайлок был не так чист, каким желал бы быть ради Катерины. Даже и теперь, когда его мать упокоилась в могиле, он не мог избавиться от ее зловония. Из преисподней, в которую она низверглась, его по-прежнему донимали ее зловоние, ее скверна, ее грех. Королева Аринальда была шлюхой и умерла как шлюха — он нее позволит ей больше грязнить себя. Этой ночью он наконец-то избавится от нее. Одной смерти недостаточно — ему нужно омыться чистотой Катерины, чтобы отделаться от последних следов материнского порока.

Он — дитя греха, и этого уже не изменишь, но союз с Катериной сделает его законнорожденным. Ее священное чрево возродит его.

Охваченный нетерпением, Кайлок поспешно вытирал волосы.

По его распоряжению на стуле было приготовлено чистое белье. Он потрогал ткань своими обшарпанными пальцами. Шелк — это хорошо.

Меньше чем за минуту он был готов предстать перед новобрачной. Взволнованный, возбужденный, он дышал легко и часто. Он вышел из-за ширмы и оглядел комнату. В ней все изменилось: свет стал мягче, приглушеннее, и удушающий запах духов стоял в воздухе, а Катерина уже легла и ждала его в постели.

Она улыбнулась ему.

— Сегодня вы, мой господин, сложили к моим ногам Халькус, а я еще ничем не отдарила вас.

Кайлок, уже улыбаясь ей в ответ, увидел вдруг, что и сама Катерина изменилась: она намазала красным свои губы и щеки. Как шлюха. Маленький мускул забился у него на виске. В его мечтах о возрождении Катерина виделась ему совсем не такой. Он подошел поближе. Запах духов стал сильнее, и под ним чувствовался другой: запах вина. В комнате разило борделем. Кайлок медленно покачал головой. Это было неправильно.

Катерина улыбалась ему бесстыдно, как трактирная девка.

— Идите же сюда, муж мой. Ваша жена хочет порадовать вас.

Свечи горели у Кайлока за спиной, и тень его падала вперед.

Она упала на Катерину, когда он подошел к постели. Катерина, откинув покрывало, прошептала:

— Я готова, мой господин. Возьми меня.

Кайлок смотрел на свою жену. Она лежала на постели, раздвинув ноги, выгнув спину и выпятив бедра.

Мир помутнел в его глазах. Боль, давящая висок изнутри, охватила весь лоб, превратившись в тугой обруч. Зрение померкло, дыхание пресеклось, и тело застыло как доска. Страшное давление распирало череп, сжимая мозг.

— Что с вами, господин мой? — спросила, побледнев, Катерина.

Желудок Кайлока выплеснул желчь ему в глотку. Не отрываясь, он смотрел на обнаженное тело Катерины. Ее соски багровели — еще ярче, чем ее губы. Он сделал глубокий вдох.

— Нет, — пробормотал он. — Нет.

Потом он увидел ее лоно, вымазанное той же мерзкой краской. Она приготовилась, как продажная девка. Она вовсе не целомудренная, невинная дева. Она наглая, распутная шлюха.

В точности как его мать.

Кайлок сломался. Хрупкое звено, связующее его с миром здравого разума, лопнуло вмиг. Катерина завопила, и он ударил ее кулаком в рот, чтобы заставить молчать. Ее голова упала на подушки. Кайлок вскочил на кровать. Все здесь разило ужасной, удушливой гнилью. Он должен был избавиться от этой вони. Катерина, вскинув руку, впилась ногтями ему в щеку. Темный гнев поднялся в нем, и он схватил ее за горло. Из носа у нее текла кровь — такого же цвета, как ее губы, ее соски, ее лоно. — Он стукнул ее затылком об изголовье кровати. Что-то хрустнуло. Тело Катерины застыло и тут же обмякло на простынях. Кайлок отпустил ее, и ее голова упала на подушку под неестественным углом. На спинке кровати была кровь, и кровь сочилась с двух сторон на подушку из-под головы Катерины.