Лик короля. Перемены - Ольга Вознесенская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ой, смотри, – показывает Ревека, – что мне дала Клэрда.
– Что? – удивилась я, увидев книгу в красной обложке, достаточно толстую, но небольшую. Обложка уже потрепанная, но видимо, книга имеет какую-то ценность, так как видно, что ее не раз реставрировали и приводили в порядок.
Ревека ухмыльнулась:
– Ты ведь никому не скажешь?
– Не скажу, – подтвердила ее слова.
Это был следующий сон, который мне снился. Один эпизод из моей юности. Его можно было бы отнести к историям о чести… ну, или благородстве.
– Ты вот уже целовалась?
– Целовалась?
Зеленые глаза подружки радостно блеснули, и кудряшки весело в такт подпрыгнули, когда она согласно закивала головой. Хрупкая, но очень любопытная и цепкая не по годам, Ревека всегда умудрялась рассказать что-то интересное и… взрослое. Такое, что на тот момент очень привлекало. Она спешила раньше всех повзрослеть: первая сделала высокую прическу, стала носить длинные юбки. Еще и в свет ее представили раньше других сверстниц.
– Ну да, – отмахнулась она от меня, словно я непонимающий ребенок, и тут же, смеясь, спросила: – Ты хоть знаешь, что такое поцелуй?
– Знаю, – резко ответила, тут же нахмурившись.
На самом деле, представление имела слабое. Но ведь все знают, что такое поцелуи, ведь так?
– Ну, хорошо-хорошо, – улыбнулась она. – В общем, недавно я говорила с Клэрдой. Знаешь ее?
– Ну да, она ведь на год старше, – уточнила.
– Да. И вот я по секрету рассказала ей, что мне… ну, не безразличен Эстин из класса мальчиков.
Я моргнула. Я и сама не знала, что он ей нравится. Ведь буквально недавно она рассказывала, что за ней ухаживал какой-то Салион с приема, который она посетила с мамой в доме семьи Польтионов.
– И?
– Помнишь, я говорила тебе как-то, что мне нравится Салион? Ну, в общем, надоел он мне со своей неконкретностью, – продолжила делиться своими любовными историями подруга. – Решила дать ответ Эстину, он хотя бы знает, что хочет. Да и к отцу уже бегал, просил моей руки.
Ревека кокетливо рассмеялась, я же удивленно заметила:
– Тебе всего шестнадцать, не боишься так рано замуж выходить? Вспомни Алилсу, муж уже к двадцати годам отправил ее в монастырь! – я как вспомнила эту историю с несчастной девушкой, так вздрогнула.
Но Ревека старше меня, да и потом, я поняла, что она очень любила к себе внимание противоположного пола. Сейчас я назвала бы ее ветреной кокеткой. Но тогда, в свои пятнадцать лет, я этого не понимала.
Подруга махнула худенькой ладошкой, даже не вслушиваясь в мои слова. Все это казалось ей нереальным и далеким от нее. Ведь историю про Алилсу рассказывают уже относительно давно. Однако тот случай был чистой правдой. Она, наверное, до сих пор в монастыре.
– Роза, ну ты вообще! Да ты за своими книжками в современном мире теряешься. Так нельзя. Ситуация у Алилсы совсем другая была, к тому же она сама виновата. Но не об этом сейчас. Так вот мы с Клэрдой разговорились на достаточно откровенные темы, – Ревека с намеком посмотрела в мои глаза. Я лишь моргнула, но подруга, видимо, подумала, что я поняла, о чем речь. А я при этом полагала, что тема касается личных секретов, они ведь у всех есть. Ну, или сблизились как подруги.
– И она, – продолжила Ревека, – любезно подарила мне вот эту книгу. В ней хорошо поясняется о супружеских ночах.
Я задумалась, а после вспомнила слова старшего брата.
– Это то, почему ночью читать нельзя? – Ревека глянула на меня с непониманием, задумалась, а после, видимо, до нее дошло, и она кивнула.
– Так, и что там делают? – наконец задала свой вопрос.
Девушка вытаращилась на меня, закатила глаза и подошла ближе. Стала шептать мне на ухо, поясняя, чем это таким я ночами должна буду заниматься со своим супругом по словам мамы. Я сначала опешила, потом слегка покраснела, а потом посмотрела на подругу, как на больную.
– Ревека, что за глупости? – с полной серьезностью спросила такую юную, но просвещенную девушку.
– Ну, Розка, ты все-таки даешь! Лучше бы не писульки исторические изучала, а то как с мужем… Ну, ты поняла.
– И ничего я не поняла, – нахмурилась. – Что значит… голым?..
– Тише, – тут же зажала мне рот подруга, – ты чего, услышит еще кто-нибудь. Ты вот хоть целоваться умеешь?
– Нет, – отрицательно машу головой. – А что, нужно?
Подруга грустно вздыхает:
– Ты безнадежна. Ну, ладно, скажи, кто из мальчишек тебе симпатичен?
Я задумалась. Да как-то не думала об этом.
– Ну, внешне, – уточняет Ревека
– Ну, Арни ничего такой.
Глаза Ревеки заблестели. А чуть позже…
Я с ужасом смотрю, как губы Арни склоняются к моим, и понимаю, что с такой же скоростью, как он приближается, я отхожу. Меня передернуло от отвращения.
– Ты что? – удивленно выдаю.
– Розочка, – подмигивает он и вновь сует свои губы дудочкой.
Ну, я как залепила! Пощечину, смачную такую.
– Ты что?! – теперь уже Арни мне, потирая щеку.
Тут же влетает Артур и, видя своего знакомого, меня и пощечину, сразу хватает за руку, тянет себе за спину.
– Совсем с ума сошел! – угрожает Артур. – Она же девочка совсем! Безмозглый! Роза, выйди.
Меня нагло выпихнули за дверь. Ну я, собственно, так и не поняла, что случилось. Нет, я поняла, что Арни целоваться лез, только не понимала зачем. Он же мне не нравится, так чтобы сильно, да и я ему – нет.
Разобралась я только через пару лет. И все это вспомнила, когда увидела цветы у себя в комнате и записку с признаниями от тайного поклонника.
Тут мне уже почти восемнадцать.
– Ух, ты! – выдыхает радостная Марта. – Даже Анне таких не дарили…
– Много ты знаешь, – пожимаю плечами. – Анне и не такие дарили.
– Правда? Слушай, Роз, – заинтересовано шепчет Марта, – а ты уже была с мужчиной?
Я поперхнулась и от шока открыла рот.
– Марта! – возмутилась. – Ты, вообще, откуда такие вещи знаешь?
– Да, Роз, уже давно знаю, еще подружки рассказывали. И Ревека…
– Ревека?! – зло схватила я небольшое полотенце. – Я тебе что говорила?!
– Ну, Роз, – попятилась младшая сестра, – ты чего?
– Ты посмотри на себя, Марта. Что я тебе говорила?! Чтобы ты никогда подобные темы с подругами не обсуждала, да еще и с Ревекой! – я размахнулась и все-таки попала сестре по мягкому месту.
– Ой! – потерла она ушиб. – Послушай, сестрица, я уже далеко немаленькая! Ну, подумаешь, показала мне книжку Ревека, и что?
Я застыла, как статуя в нашем саду, даже дар речи потеряла. А после откинула полотенце.
– Глупая
