Чародейка. Том 1 - Вадим Олерис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Местные жители умудрялись собирать продукты из теплых предгорий, изобильных горных долин и холодных поясов у вершин гор. Таким образом, недостатка в разнообразных угощениях не было.
Праздник был общим, потому никто и не прислуживал сидящим за столом. Все сидели за столами, все были гостями на этом пире, все угощение выставлено, а там уж каждый возьмет то, что захочет. И до чего дотянется.
Лайза и Саймон, как герои праздника, разместились во главе стола, рядом с вождем. Неподалеку оказался их старый знакомый Хагвальд. Вождь собственноручно наполнил кубки «дорогих гостей, спасших ардов от ужасных подземных чудовищ», и праздник начался. Естественно, первый тост был за дорогих гостей, после чего их попросили рассказать, как было дело. По обычаю ардов, рассказывать о чем-либо следовало как раз на свободной площадке между столами. Вот тут Саймон ощутил себя в родной стихии. Уж что-что, а рассказывать он умел.
И бард начал свое повествование. В его рассказе оживали наиболее страшные ужасы и самые ужасные страхи Лиры, когда-либо упоминавшиеся в легендах. Герои, могущественная и мудрая чародейка Лайза и веселый, но отважный бард Саймон, вызвавшиеся помочь ардам в их борьбе с таинственной опасностью, пробирались сложнейшими лабиринтами со множеством ловушек, сражаясь по дороге с многочисленными и трудноуязвимыми противниками. Бард аккомпанировал себе на гитаре, извлекая при описании чудищ такие звуки, что у слушателей кровь стыла в жилах. По рассказу Саймона выходило, что герои забрались в логово демонов, однако победили там всех и спасли мир, ну и поселение ардов заодно, от неминуемого и ужасного конца. Слушатели, немного отошедшие после описанных ужасов, шумно выразили свое одобрение этому.
После этого рассказа слово взяла Лайза, кратко объяснившая, что подземный дворец теперь недоступен из-за устроенного завала, но продолжает быть опасным, поэтому держаться оттуда лучше подальше, а ведущие к дверям шахты хорошо бы запечатать. Во избежание.
Вождь пообещал, что арды будут так осторожны в том районе, как только возможно. Под гром аплодисментов возвращаясь на свое место за столом, Лайза наклонилась к Саймону:
– А еще говорил, что не приукрашиваешь события.
Бард хмыкнул:
– Ну, если самую малость. Но ведь хорошо получилось!
Девушка согласно кивнула и обратилась к Хагвальду:
– Помнится, ты рассказывал, что арды видели кого-то в шахтах, а не в том комплексе…
– Так-таки це и було. Рорвальд бачил якусь зелену тень, навроде духу або привиду. За его словами, привид выступил прямо из стенки. Но хоробрый Рорвальд не растерялся и метнул в привиду кирку, а той и дематериализовался. Опосля, правда, у Рорвальда нашли фляжку с брагою, но он каже, що не пив в той день.
Саймон присвистнул:
– Ого, видимо, это один из тех призраков, что выходили из своего домашнего сектора. А из чего ваши кирки делаются? Уж не из того ли материала, что и болты для арбалетов?
Хагвальд на мгновение задумался:
– Ниии, що ви, сталь разна совсем. Ну, може присадки якись и там и там е.
Лайза улыбнулась:
– Это хорошо. Передай своим друзьям – если опять увидят зеленых призраков, и арбалета под рукой не будет, пусть стараются зацепить их киркой.
Праздник тем временем продолжался. Точнее, лишь только начинался…
День 10
Открыв утром глаза, Лайза поняла, что не помнит, когда и где уснула вчера. И где проснулась сегодня. Над девушкой были сколоченные доски, сквозь щели между которыми синело небо. Посмотрев в стороны, чародейка поняла, что лежит под столом. Выбравшись из-под него, она критически оглядела пейзаж. Вид горной долины был великолепен. Повсюду валяющиеся беспорядочно тела добавляли окружающим видам определенный колорит.
– Славно погуляли. И как это кому-то может нравиться?
Сама Лайза не то чтобы избегала шумных компаний, но и не стремилась в них. А уж пьянство до полной отключки, что называется в лежку, в дупель, в сосиску, в доску, в стельку, в зюзю – ей было вообще чуждо. Тем непонятнее были обстоятельства пробуждения с таким симптомом, как частичная амнезия.
Побродив немного по тихой деревне, чародейка нашла Саймона, который уместился на перевернутом ведре около колодца с неизменной гитарой в руках. Поблизости стоял кувшин. Бард тихонько перебирал гитарные струны, шепча что-то при этом, часто останавливаясь и начиная сначала. На его лице также не было следов похмелья. Обернувшись на звук шагов, он широко улыбнулся.
– Только не говори, что я вчера напилась и устроила погром, – мрачно предупредила его Лайза. – Такого быть не может.
Улыбка барда стала еще шире.
– Нет, все нормально. Это сами арды постарались. А улыбаюсь я просто от того, что ты второй живой человек в деревне. Все остальные – в лежку. Включая женщин и детей. Тут дело в том, – пояснил Саймон, – что арды очень устойчивы к алкоголю. Они способны много пить, не пьянея. Но если все же напиваются, то…
Саймон широко повел рукой вокруг.
– …то сама видишь. Правда, напиваются они весьма редко, и только по серьезным поводам. Ну, этот повод был серьезным, ведь так?
Лайза подняла с земли кувшин, в котором снова оказался клюквенный морс, и сделала несколько глотков.
– А ты что делаешь?
– Понимаешь, я проснулся сегодня, а вокруг такая картина. Хаос, беспорядок, валяющиеся тела… Мне пришло в голову сложить песню на схожую тематику. Что-нибудь про нападение врагов на поселение… Жестокий бой… А после него по затихшему полю брани ходит одинокий бард и поминает всех павших.
Лайза скептически посмотрела на собеседника.
– А ты вчера точно не пил? Что-то больно мрачно. Спел бы лучше про веселую попойку, которой не осталось свидетелей, потому что никто просто не помнит о ней вообще ничего, кроме того, что она была! Кстати, что со мной случилось? Почему Я не помню окончания вчерашнего пира?
Бард рассмеялся:
– Забавная история вышла! Надысь… тьфу, вчера то есть, каждый ведь тащил на праздничный стол все, что под руку попадется. И кто-то притащил настой сон-травы. Может помнишь, маленький такой кувшинчик, рядом с тобой стоял. Ты к нему часто прикладывалась.
– А, это такой густой зеленоватый напиток со вкусом мяты?
– Он самый. Его вообще-то по маленькой ложечке на кружку воды пьют, чтобы на всю ночь уснуть. А ты в одиночку весь
