Просто слушай - Сара Дессен

— Уитни! — крикнула я, встав у лестницы, но ответа не последовало. Скорее всего, сестра была у себя, просто не хотела отзываться. — Я заказываю пиццу. Будешь с сыром?

Опять тишина. «Ладно, — подумала я. — Значит, с сыром». Я набрала первый попавшийся номер и сделала заказ.

Затем отправилась к себе в комнату и поставила первый диск из тех, что дал мне Оуэн, — «Песни протеста» (мировая акустика). Прослушала три песни о союзах и задремала. Вздрогнув, проснулась от звонка в дверь и села.

Мимо моей комнаты как раз прошла Уитни. Она спустилась по лестнице и направилась к двери. Я почистила зубы и последовала за ней. Уитни стояла у открытой двери, закрывая от меня пришедшего. Но я отчетливо слышала их голоса.

— …новые не очень, а вот старые альбомы — да, — сказала Уитни. — Мне друг привозил пару — отличные песни!

— Правда? — спросил мужской низкий голос. — Из Великобритании привозил или еще откуда?

— По-моему, из Великобритании, но надо проверить.

Может, спросонья, но мне их разговор показался знакомым. Не знаю даже почему.

— Так сколько с меня? — спросила Уитни.

— Одиннадцать долларов восемьдесят семь центов, — ответил парень.

— Держи двадцать. Сдачи давай только пять.

— Спасибо! — Я подошла поближе. Нет, я точно знаю этот голос! — К «Эббу Тайду» просто надо привыкнуть. Сразу он не всем нравится.

— Совершенно верно, — сказала Уитни.

— Большинство даже не…

Я подошла к двери и увидела Оуэна (кого же еще?). Он стоял на коврике у входа и отсчитывал моей сестре сдачу. Вокруг шеи болтались наушники. Уитни кивала и смотрела на Оуэна куда теплее, чем на меня за целый год. Увидев меня, Армстронг улыбнулся.

— А вот и живой пример, — сказал он Уитни. — Аннабель не любит «Эбб Тайд». Она вообще ненавидит техно.

Сестра в замешательстве взглянула на меня, потом опять на Оуэна:

— Правда?

— Ага. Как я только не пытался ее переубедить! Но Аннабель очень упряма. Раз уж решила, то решила, и точка. Очень честная. Но думаю, ты и сама знаешь.

Уитни снова взглянула на меня. Я знала, о чем она думает: то, что сказал Оуэн, ну никак со мной не вяжется! Совсем. Она права, конечно, но почему-то я расстроилась.

— Ладно. — Оуэн вытащил из пластикового контейнера пиццу. — Держите. Приятного аппетита.

Уитни кивнула, не сводя с меня глаз, и забрала ее.

— Спасибо! — сказала она. — Хорошего тебе вечера.

— И тебе тоже, — ответил Оуэн, и сестра ушла на кухню.

Я встала напротив него. Он запихнул деньги в карман и поднял контейнер. На Оуэне были джинсы и красная футболка с надписью «Сыр»! Надо же! Мама оставила мне столько номеров, а я позвонила в фирму, где работает Оуэн. Но, честно говоря, я была рада его видеть.

— Твоя сестра обожает «Эбб Тайд». У нее даже есть диски из-за границы.

— Это хорошо?

— Очень хорошо! — ответил Оуэн. — Она почти просвещенная! Достать такие диски очень непросто.

— Ты со всеми о музыке разговариваешь?

— Нет. — Я молча на него смотрела. В это время Уитни включила телевизор. — Не со всеми. У меня просто были наушники в ушах, и твоя сестра спросила, что я слушаю.

— И совершенно случайно выяснилось, что как раз группу, которую она любит.

— Музыка универсальна! — радостно сказал Оуэн, беря контейнер в другую руку. — Она объединяет. Сводит людей вместе. Друзей и врагов. Старых и молодых. Меня и твою сестру. И…

— Меня и твою сестру, — закончила я за него. — А еще твою маму.

— При чем тут мама? — удивился Оуэн.

— Я встретила ее сегодня в торговом центре. Они с Мэллори пришли посмотреть на Дженни Риф.

У Оуэна вытянулось лицо.

— Ты что, ходила посмотреть на Дженни Риф?

— Я обожаю Дженни Риф! — заметила я, и Оуэн скорчил недовольную гримасу. — Она куда лучше, чем «Эбб Тайд».

— Совсем не смешно, если честно! — серьезно сказал он.

— А чем она тебе не угодила?

— Да всем! — выпалил Оуэн. «Ну, понеслось!» — подумала я. — Видела плакат, который она подписала Мэллори? И вставила в автограф рекламу? Это же отвратительно! Возомнила себя артисткой и бесстыдно продается! Во имя…

— Ну, все-все, успокойся. — Я поняла, что нужно сказать правду, пока Оуэна удар не хватил. — Я ходила туда не для того, чтоб посмотреть на Дженни Риф. У нас просто было собрание в модельном агентстве.

Оуэн вздохнул и покачал головой:

— Слава богу! А то я уж начал волноваться.

— Как же так, Оуэн? Ты же говорил, что не бывает правильной и неправильной музыки? — спросила я. — Или к подростковым звездам это не относится?

— Относится! — резко сказал он. — Ты имеешь право на собственное мнение о Дженни Риф. Я просто ужаснулся, что ты можешь ее любить.

— А ты сам-то хотя бы попытался? — спросила я. — Помнишь: не думай и не суди. Просто слушай!

Оуэн скорчил недовольную гримасу:

— Да слушал я ее, слушал. Не по собственной воле, конечно. Но слушал. Скажу тебе, она — продажная певичка, которая торгует своей музыкой, если ее, конечно, можно так назвать, для получения материальных благ.

— Мне кажется, ты преувеличиваешь.

Тут послышалось жужжание. Оуэн вытащил из заднего кармана мобильный и, взглянув на экран, сказал:

— Все, мне пора. Хоть тебе и очень хочется, но стоять тут и спорить с тобой весь вечер о музыке я не могу.

— Серьезно? — спросила я.

— Да. — Оуэн отошел от двери. — Но если ты захочешь как-нибудь продолжить наш спор, я буду рад.

— Во вторник, например?

— Отлично. — Оуэн начал спускаться по лестнице. — Тогда до вторника?

Я кивнула:

— Пока, Оуэн!

— И не забудь завтра про передачу! — крикнул он через плечо, направляясь к машине. — Целый час будет техно играть. Капающая вода из крана.

— Шутишь?

— Возможно. Чтоб узнать наверняка, придется послушать.

Я с улыбкой смотрела, как Оуэн влез в «лэнд крузер», вначале включил магнитолу и только потом двигатель. Кто бы сомневался!

В гостиной Уитни, сидя на диване, смотрела телевизор и пила воду из бутылки. Пицца стояла на барной стойке. Когда я вошла Уитни ничего мне не сказала, она сосредоточилась на передаче про актрису из ситкомов, которая страдала наркотической зависимостью. Я взяла тарелку, кусок пиццы и уселась на кухне за стол.

— А ты… — начала я и замолчала. — Ты есть не хочешь?

— Сейчас поем, — не отрываясь от телевизора, ответила Уитни.

«Отлично!» — подумала я. Мама бы, конечно, расстроилась, но ее не было дома. А я слишком проголодалась. Когда я откусила кусок от пиццы, Уитни выключила звук у телевизора и спросила:

— Откуда ты знаешь этого парня?

— Мы учимся в одной школе. — Я проглотила пиццу. Уитни не сводила с меня глаз, поэтому пришлось добавить: — И дружим.

— Дружите, — повторила она.

Я вспомнила, как удивленно улыбнулась миссис Армстронг, услышав то же самое.

— Да. Иногда болтаем на перемене.

Уитни кивнула:

— А с Софи он тоже дружит?

— Нет, — ответила я и насторожилась. С чего она спрашивает? И, вообще, почему вдруг со мной заговорила? Я целый день пыталась завязать разговор, а она ни в какую. Тут я вспомнила, как удивилась Уитни, услышав от Оуэна, что я честная, и добавила: — Мы с Софи больше не дружим.

— Правда?

— Да.

— А что случилось?

«С чего такой интерес?» — хотела спросить я, но вместо этого сказала:

— Мы поругались весной. Очень серьезно… И больше не разговариваем.

— Ясно…

Я уставилась на тарелку. Зачем только рассказала Уитни о нашей ссоре? Похоже, я совершила ошибку. Сейчас Уитни наверняка съязвит или скажет какую-нибудь гадость. Но сестра просто отвернулась и включила звук.

На экране актриса рассказывала свою историю, то и дело промокая глаза бумажным платочком. Уитни слушала ее, сидя в папином кресле. Кто бы мог подумать, что сестра любит «Эбб Тайд», что у нее есть диски из-за границы? Что с точки зрения Оуэна, она, возможно, просвещенная? Хотя Уитни обо мне тоже многого не знает. Мы могли бы столько рассказать друг другу за выходные, но вместо этого молчали. Сидели вместе и в то же время раздельно и смотрели передачу о незнакомке. Слушали ее секреты, а свои, как всегда, держали при себе.

На следующее утро Оуэн начал передачу с композиции в стиле техно, которая длилась целых восемь с половиной минут. Все это время я твердила себе, что могу с чистой совестью отправляться спать, но что-то мне мешало.

— Вы слушали «Прикл» группы «Вельветин», — послышался голос Оуэна, когда музыка наконец стихла. — Из их последнего альбома «Наболевшее», на мой взгляд, лучшего техно. Трудно представить, что некоторые не любят этот стиль, правда? С вами «Управление гневом». Есть заявки? Звоните: пять-пять-пять-«РАС». А теперь «Сансевиерия»!

Я чуть с кровати не упала. Но прослушала, как обычно, всю передачу. Оуэн поставил кантри-рок, григорианские песнопения и песню на испанском, которую он расплывчато описал как «почти Аструд Жилберту, но не совсем». Наконец за несколько минут до окончания передачи послышалась знакомая мелодия. Я решила, что ошиблась, но тут Оуэн объявил: