Нерушимый-6 - Денис Ратманов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ковалев встречал меня у входа на стадион — в своем традиционном образе итальянского мафиози. А может, так он просто компенсирует недостаток роста.
Увидев меня, он помахал рукой, сделал приглашающий жест.
— Доброе утро, Александр!
— Доброе, — ответил я.
Начальник команды отчитался:
— В полдевятого у команды пятиминутка, но прежде с тобой хотел поговорить Максим Романович, чтобы ввести в курс дела. Ну и от себя предупреждаю: они на тебя злы.
Мы направились в тренерскую, по дороге Ковалев говорил:
— Форма и бутсы ждут тебя в раздевалке. Если ты в чем-то нуждаешься, сразу говори.
— Спасибо, все есть, — ответил я, а сам подумал, что, видимо, Ковалев меня считает блатным, потому заискивает.
Плохо, если меня начнет выделать Марокко — футболисты окрысятся. Впрочем, они и так окрысились: какой-то выскочка занял место их приятеля. Наверняка запасной вратарь очень расстроился, что не поедет в Великобританию.
Вспомнилась тренерская, где мы встречались с Марокко в прошлый раз — обычная, заваленная хламом, то ли кабинет, то ли маленький актовый зал. В этот раз мы шли в другое место.
В коридоре первого этажа сотрудники приветствовали Ковалева, причем радовались ему совершенно искренне, а футболисты не только демонстративно отворачивались, но и уходили, резко развернувшись.
Остановились мы напротив двери с табличкой «Костенко М. Р.». Начальник команды открыл дверь.
Кабинет преобразился. Если бы не многочисленные награды, загромоздившие полки и шкафы, можно было бы сказать, что здесь заседает большой начальник: кожаный диванчик и пара кресел под пальмой, журнальный столик. Из-за двери слева высунулась брюнетка средних лет в сером брючном костюме, с длинными волосами, собранными на затылке в хвост.
— Доброе утро, Карина, — улыбнулся Ковалев, набрал себе воды из кулера. — Вот, Александр Нерушимый собственной персоной.
Женщина подарила улыбку теперь уже мне.
— Максим Романович вас уже ждет, проходите, Александр.
В моем мире штат сотрудников футбольного клуба составлял около пятидесяти человек: совет директоров, различные помощники, менеджеры, пресс-атташе. А в мире, где кулер — даже не диспенсер, а просто водник, все куда скромнее. И несчастная эта Карина наверняка выполняла функции троих, а то и четверых человек.
Я вошел в кабинет главного тренера «Динамо» — уже знакомого Марокко, похожего на лысого очкастого филина.
Увеличенные линзами глаза казались огромными.
— Доброе утро, — сказал я и уселся на стул, когда тренер кивнул на него.
— Здравствуй, Саша, — сказал Марокко, потарабанил пальцами по столешнице. — Не думал, что встречусь с тобой при таких обстоятельствах.
Единственным желанием Марокко было — чтобы черти утащили в ад этого блатного, то есть меня.
— Аналогично, — честно ответил я. — Давайте сразу внесем ясность, чтобы между нами не было недомолвок. Я здесь не по своей воле и строить карьеру в «Динамо» не планирую. Мало того, я буду вам признателен, если вы поможете мне вернуться в «Титан».
Марокко подвигал бровями, пожевал губами, но перебивать не стал, я продолжил:
— Но раз уж так сложилось, меня призвали в армию, — я пальцами изобразил кавычки, — на альтернативную службу в «Динамо», если это потребуется, я выложусь по максимуму на товарищеском матче в Англии.
Чтобы не выдать неприязнь, Костенко на меня не смотрел, скользнет взглядом — и сразу отворачивается. Отвечать он тоже не спешил, хотя мое признание его удивило. Пришлось пояснять:
— Повторяю: строить карьеру в «Динамо» я не планирую, мое будущее — с «Титаном». Но, видно кто-то наверху посчитал, что со мной у команды больше шансов достойно провести товарищеские матчи.
Теперь Марокко хотел вытолкать наглеца взашей. Бедолага, откуда такая ненависть? Впрочем, понятно: второй раз навязывают выскочку.
— Нам друг друга навязали, Максим Романович, — сказал я другими словами. — И мне это не нравится так же, как и вам. И я понимаю, что не получится играть в команде, где мне мягко говоря не рады. Но я не имею права избавить вас от своего присутствия, увы.
«Как и вы меня — от своего», — додумал я. Вопреки ожиданиям, правда привела Марокко в полную ярость, он сдерживался с трудом. Уязвило, что я нем не заинтересован? Или он рассчитывал, что этот щенок будет заискивать и вилять хвостом? А может, его взбесило, что я ворочу нос от такого подарка судьбы?
— Ты всерьез считаешь, что способен помочь команде? — скорее прошипел, чем прошептал он. — Не слишком ли ты самоуверен? То есть ты уверен, что справишься лучше нашего Игоря Полозенкова? Который, между прочим, скорее всего войдет в сборную СССР.
— Я просто уверен в своих возможностях.
Марокко с трудом сдержал злую улыбку, откинулся на спинку стула, качнулся пару раз. Считывать, чего он хочет, я не стал — и так все ясно.
— Что ж… Я смотрел несколько твоих игр. Это неплохо. Для Первой лиги — даже очень хорошо. Но — не для высшей. Я не знаю, кто захотел, чтобы ты был в «Динамо», но этот человек слабо разбирается в футболе, скорее всего, его решение продиктовано общественным мнением. Что уж говорить, ты популярен. — Он злобно сверкнул глазами. — Знаешь притчу про воробья, корову и кошку?
— Нет.
— Январь. Минус двадцать. Воробей замерз, упал на землю, околевает. Мимо проходила корова, уронила на него лепешку. Воробей отогрелся, высунул голову из кучи, расчирикался. Рядом оказалась кошка, цапнула воробья и съела. Мораль притчи такая: не всякий, кто опустил тебя в дерьмо, твой враг. Не всякий, кто тебя из дерьма вытащил, твой друг. И раз уж попал в дерьмо, сиди и не чирикай!
Захотелось съязвить, что еще это к деньгам, но Марокко припечатал ладони к столу и как заорет:
— Какого хрена ты расчирикался⁈ Какого хрена «Динамо» теперь журналисты полоскают? Мы устали отбиваться! Хочешь посмотреть, что мне пишут? — Он развернул ко мне ноутбук. — Читай!
Все как всегда: «Свободу Нерушимому», «Верните Нерушимого болельщикам», «Чтоб ты сдох, лысый черт», «На пенсию, старый пердун!» — и куча других оскорблений от болел.
Меня словно ледяной водой облили. Слона-то я и не заметил!
Промашка вышла. Гнев, который должен был быть направлен против генералов, обернулся против главного тренера «Динамо» и самой команды, которая в общем-то ни причем. Теперь ярость Костенко понятна. Представляю, как ребята на меня злы — я невольно их подставил, не рассчитал последствия поднятой шумихи.
С минуту мы молчали, поглядывая друг на друга. Молчание нарушил я:
— Приношу свои извинения.
— Парням это скажешь, — мрачно сказал Марокко.
Н-да, «Динамо» и так не самая популярная среди болел команда, а теперь они получили повод для травли.
— Я готов исправить недоразумение.
Марокко перекосило, он тряхнул брылами и процедил:
— Недоразумение? Это не недоразумение, это полный…
Надо отдать ему должное, сквернословить он не стал, сдержался.
— Повторяю: я готов загладить свою вину, если вы мне поможете.
Тренер нервно засмеялся, плеснул себе воды, выпил залпом. Я продолжил:
— Как вы понимаете, я не могу просто развернуться и уйти. Давайте сделаем так: вы собираете журналистов, а я говорю, что недоразумение разрешилось. Я согласен отыграть товарищеские матчи в Великобритании и защитить честь нашей Родины, после чего вернусь в «Титан». Как вам такой вариант?
Марокко впервые посмотрел на меня без ненависти.
— А согласятся те, кто тебя сюда… присватал?
— Скандал никому не нужен, — пожал плечами я. — Думаю, с этим проблем не возникнет, буду проходить службу в другой команде, вот и все.
— Хотелось бы верить, что получится так просто. Карина!
Похоже, Марокко начал успокаиваться. В кабинет заглянула брюнетка, Марокко распорядился:
— Организуй нам с Нерушимым пресс-конференцию. В ближайшее время, желательно вчера. Пригласи всех, кто будет свободен, особенно интересует «Советский спорт» и «Первый спортивный канал».
Ну вот, похоже, больше не стоит вопрос, а не кинут ли меня с возвращением в «Титан».
Итак, сегодня одиннадцатое мая. Первая игра «Динамо» в Англии — второго июня. Потом — по игре в неделю, последняя — третьего июля. Первая игра во втором круге у «Титана» второго августа — я захватываю даже последние игры первого круга.
Как же хорошо, что я не стал разбивать голову назло главврачу, очень ведь хотелось. Вот если выживу после встречи с динамовцами, на которых из-за меня обрушился шквал негатива, значит, все сложилось наилучшим образом.
— Если честно, — признался смягчившийся Марокко, — мне страшно тебя представлять команде.
Он вздохнул, задумавшись, что же делать.
— Давайте
