Беседы о режиссуре - С. Евхалашвили

Хочется привести строчки и из других писем, доказывающих, что современная тема художественных произведений заключается именно в острых морально-этических проблемах, в нравственной и гражданской позиции человека.

«Вы затронули настолько много различных сторон человеческой жизни: работы, личных отношений, взаимоотношений между молодым и старшим поколениями, что картина смотрелась с неослабевающим интересом до самого конца» (Н. Дмитрук, г. Гродно). «Фильм очень нужный, особенно для молодежи, потому что здесь тонко, ненавязчиво, по-доброму говорится о том, что так необходимо для воспитания нового поколения. Фильм заставляет задуматься, оглянуться вокруг и по-настоящему понять, что еще нужно сделать, как жить, чтобы никто не был забыт и ничто не было забыто» (Коллектив научно-технической библиотеки управления Южной железной дороги, г. Харьков). «Ваш фильм мне очень понравился... Я сама — председатель совета музея школы, и поэтому меня привлекла особенно та часть фильма, где речь шла непосредственно о работе школьных музеев» (Галина Чубенко, ученица 10-го класса, г. Керчь). «Да, вот что сделала война, какое ужасное несчастье постигло людей, любящих друг друга» (М. Зайцева, инвалид войны, г. Москва). «Лента оригинально поставлена: воспоминания разных людей, документальность» (Э. Зелинская, г. Ташкент). «В фильме участвуют прекрасные актеры. Здесь извечная проблема отцов и детей, тема добра и зла, человеческих взаимоотношений в семье и обществе» (Н. Абрамова, учительница, пенсионерка, г. Фурманов).

Есть письма, посвященные актерским работам.

«...Совершенно покоряет да и, пожалуй, решает судьбу фильма замечательная игра А. Парры (А. Тропинин). Его непосредственность прекрасно уживается с громадным темпераментом. Он логичен в изменениях своих настроений, правдив в их подаче, вызывает сопереживания» (Н. Мишокина, Красноярский край). «...Храня память об отце, Дмитрии Павловиче (М. Глузский), полковник Тропинин (его убедительно играет А. Парра) переносит свое сыновье чувство на всех ветеранов... Интересные, достоверные и во многом узнаваемые образы создают А. Граве (Гладышев), Ю. Катин-Ярцев (Махрюта), В. Корецкий (Новиков), М. Пастухова (мать Тропинина), Э. Шашкова (его жена), А. Михайлов (Митя)» (подполковник Ю. Беличенко).

Но был в фильме «Тропинины» момент, о котором ни словом не обмолвились телезрители, — проходящая контрапунктом песня композитора Баснера на стихи Матусовского:

«Мы выстоять сумели в Сталинграде.

Не захлебнулись волнами в Крыму,

Но словно снайпер, спрятанный в засаде,

Нас выбивает смерть по одному.

Пока еще в обойме есть патроны,

Покуда бьются старые сердца,

Займите круговую оборону.

Держитесь, ветераны, до конца...»

Песня обогащала эмоциональный строй фильма. Но в эфире она не прозвучала. Как когда-то баллады в спектакле «Мартин Иден», все то же руководство потребовало изъятия песни. Испугала строчка: «Займите круговую оборону». И был задан вопрос: «От кого?» Объяснения не действовали. Песня, и это мой второй компромисс, была вырезана. Но как все доподлинно настоящее она не погибла и позднее зазвучала на эстрадных площадках, в радиоконцертах.

Что же открыл мне как режиссеру жанр многосерийного повествования? Назначая на роль того или иного актера, нужно прежде всего задуматься, сможет ли он прожить долгую жизнь на экране не статично, а в движении, с чего он начнет и к чему придет. Гармонически выстроенная перспектива роли — вот главное. Не все исполнители (да и режиссеры) умеют вычертить перспективу роли. Это вовсе не значит, что актер, не умеющий этого делать, бездарен. Ни в коем случае! Есть так называемые «актеры эпизода» — часто это одаренные люди, яркие, интересные, запоминающиеся зрителю надолго, но им не следует играть роли, которые проходят через весь многосерийный телефильм. На протяжении нескольких вечеров у зрителей есть возможность пристально рассмотреть всю сложную жизнь человека, которую создает артист. И режиссер не может ракурсом, монтажом, музыкой подменить истинную сущность того или иного персонажа. Работа актера и режиссера в многосерийном телефильме требует особого подхода к материалу, детальной психологической разработки роли, филигранного отбора актерских «приспособлений». Здесь необходим высокий эмоциональный накал при минимальных выразительных актерских средствах. Как это ни парадоксально, в самой большой многосерийной картине способ выражения должен быть лаконичным.

Вспомните, что возникает в памяти после прочтения книги, просмотра спектакля, фильма или мысленного воспроизведения своей жизни? Только главные события. Человек не в состоянии (да это и не нужно) помнить все детали. Беда многих многосерийных телефильмов в их растянутости, чрезмерно подробном изложении событий, фактов. Мы живем в стремительном ритме, часто разговариваем телеграфным языком, времени мало, многое не успевается. А вот в телефильме, особенно многосерийном, увлекаемся подробным показом природы, идущего человека, антуража... И если все это не работает на главную мысль, сюжет, образ героя, — от этого необходимо избавляться.

Часто, стремясь сделать все понятным, мы не оставляем зрителю возможности домыслить, дофантазировать. Этим мы лишаем его радости самостоятельного открытия мысли произведения, сцены, диалога, образа.

Многосерийный телефильм требует от актера опыта, мастерства, умения распределить себя на длительный процесс создания образа, требует глубокого раскрытия своей души, постоянного контакта с жизнью, в которой он отбирает материал для формирования характера своего героя.

Я все время держал в фокусе внимания актера, но, думаю, многое из вышесказанного следует отнести и к работе оператора, композитора, художника. Съемочная группа в многосерийном фильме должна представлять единство устремлений, как это было у нас в «Доме у кольцевой дороги». И мне кажется, что работа Михаила Глузского в «Месяце длинных дней» может служить примером того, что значит верно выстроить перспективу роли, как точно распределить свои силы в многосерийном фильме и заставить зрителя поверить в своего героя.

ПЕРЕНОС СПЕКТАКЛЯ НА МАЛЫЙ ЭКРАН

Пора было приступать к съемкам, а споры все еще продолжались. Центральное телевидение осуществляло перенос спектакля театра имени Вахтангова «Ричард Ш» на малый экран. И прежде чем прояснить природу упорных споров, позволю несколько слов о том, что же это за процесс такой — перенос театрального спектакля на ТВ. Пожалуй, даже больше, чем несколько слов, потому-то до недавнего времени (а кое-кому и сегодня) дело это кажется настолько простым, что и процессом его величать не стоит. Начну с того, что вернусь ко времени, когда переносов не существовало, а были прямые трансляции из театров.

В пятьдесят девятом году я уже работал на Ленинградской студии телевидения. И поэтому, когда было решено показать на малом экране спектакль Ленинградского драматического театра «Счастливые нищие», то мне как режиссеру этой постановки и поручили трансляцию. Дело казалось более чем простым. Каждая мизансцена прекрасно помнилась, необходимо было только сделать сценарную раскадровку, то есть пометить для операторов, когда надо работать крупным планом, когда средним. Камеры были установлены с тем расчетом, чтобы, держа под пристальным наблюдением сцену, не забывать и реакцию зрительного зала. Я сел за пульт и уже не мог видеть транслируемый спектакль, а значит и его оценивать. Зрительское же мнение оказалось противоречивым. С одной стороны, не оправдалось опасение дирекции театра, что после телепоказа публика охладеет к постановке и «Счастливых нищих» придется снять из репертуара. Наоборот, администрация должна была признать новую волну интереса к уже давно идущему спектаклю. С другой стороны, все, кто видел представление и в театре, и по телевидению, решительно заявляли, что в театре это во много раз интереснее, а следовательно, и лучше. Я утешал себя тем, что черно-белый показ не мог соперничать с яркостью сценического действа, что пропадал эмоциональный настрой декораций Григорьева. Но подсознательно ощущал, дело не только в этом, а еще и в неразгаданном строптивом характере Одиннадцатой музы. Для себя решил, что больше транслировать спектакли не буду. И в течение долгого времени театр избегал, хотя вел прямые трансляции эстрадных концертов, футбольных матчей, парадов и демонстраций с Красной площади. Пожалуй, только один раз в Грузии согласился осуществить прямую передачу поставленного мной в театре «Белого зайца» — инсценировку известной повести Джавахишвили. К трансляции отнесся много серьезнее, чем в Ленинграде. Даже провел специальную репетицию. Но эффект был тот же: телепоказ усилил интерес публики к театральной постановке, которая, по мнению большинства, была куда интереснее того, что демонстрировалось по телевидению.