Видение былого - Андрей Мартьянов

Я частенько думаю о том, что новая, свежая кровь династии Канах омыла собой начинающую плесневеть Аквилонию и предоставила моему древнему государству возможность выйти из тупика, куда его загнали вырождавшиеся потомки Эпимитриуса.

Двадцать семь лет правления Конана изменили облик мира. Пускай границы остались прежними, пусть Немедия, Офир, Зингара и даже Пиктская Пуща сохранили положенные историей пределы и Конан не получил запоминающегося прозвища (вроде «Завоевателя» или «Воинственного»), но одновременно Закат словно бы пробудился ото сна, в коем пребывал со времен Сигиберта Великого...

Мы тяжко и долго сбрасывали сонливость, не хотели подниматься с ложа и боялись утреннего холода, однако нас заставили снова встать на ноги. Сила Конана передалась Аквилонии, как привитый на старую яблоню побег дает новую жизнь дереву.

И я уверен — теперь можно оставлять этот мир, в искренней и уверенной надежде: Конн завершит дело своего отца. И пусть даже, как пророчествовал Хозяин Небесной горы, однажды Аквилония исчезнет, но память о нашей краткой и, одновременно, столь примечательной эре, сохранится. И, может быть, рядом с именем короля Аквилонии Конана, неизвестный хроникер будущего вскользь упомянет имя захолустного барона Халька, родом происходящего из Юсдаля, что в Гандерланде...

* * *

Перед рассветом, когда в стороне Немедийских гор появилась алая с золотом тонкая полоска, первый вымпел приближающегося солнца, мы с киммерийцем вернулись в кабинет. Ротан и молодой король заснули прямо в креслах возле камина, и мы, чтобы не мешать, решили побеседовать наверху. Поговорить в последний раз, ибо варвар вместе с Конном собирались утром уезжать в Танасул.

— И как нынче тебя именовать? — поинтересовался я у Конана, когда мы устроились в пахнущей пергаментом и пылью комнатке.— Ты же оставил себе герцогский титул, значит — Ваша светлость?

— Пошел ты...— скривился варвар.— Моей светлости недолго быть таковой. Завтра в Танасуле мы объявим подданным о смене правителя, Конн распустит Государственный совет, даст отставку канцлеру, и все начнется по новой.

— Есть предположения, кто будет новым канцлером? — спросил я.

— Просперо, кто ж еще. После смерти старика Публия пуантенец отлично справляется с делами. А непременная отставка при новом короле?.. Дурацкая традиция. Просперо получит на значение на следующий же день.

— Ясно...— я шумно вздохнул и внимательно посмотрел на Конана.

Вид у него был усталый. Сейчас, в прореживаемой лучиками свечей полутьме киммериец действительно показался мне стариком. Но я все равно не выдержал:

— А сам что будешь делать? Что подарил тебе Тицо? Куда собираешься? И каким образом?

— Если бы я знал ответ хоть на один из этих вопросов,— покачал головой Конан,— то жизнь была бы не в пример легче. Каким образом? Наверное, сразу уеду, прямиком из Танасула. Один. Без заезда в Тарантию.

— Куда? — повторился я.

— К Океану. Куплю корабль. Соберу, по старой памяти, небольшую шайку оторвиголов, которым решительно наплевать, куда направится судно, лишь бы было интересно и прибыльно. Закатный Океан велик и не исследован, ходят разговоры о неизвестном материке, лежащем в стороне, где заходит солнце. Кстати, можешь не беспокоиться, в Аквилонию я не вернусь никогда. По пути можно будет заглянуть на Зеленые Острова, Гленллан, к Яблочным берегам...

— Это же сказки! — справедливо возмутился я.— Зеленые Острова если и существуют, то обретаются вне кругов нашего мира!

— А разве я утверждаю обратное? — поднял бровь Конан.— Ты спрашивал, какой подарок сделал мне Тицо? Кажется, ты, Хальк, достаточно умен для того, чтобы понять — теперь я могу идти, куда захочу. На Зеленых Островах можно слегка отдохнуть от всей этой дребедени, которая мне преизрядно надоела!

Киммериец ткнул большим пальцем в сторону окна, словно показывая на весь окружающий его мир — от дальних рубежей Пагана на восходе, до Пущи Пиктов на закатном краю материка.

— А потом?

— Ну что ты заладил: потом-потом! Потом и видно будет! Мое тело смертно, когда его похоронят в океане или сожгут на погребальном костре, я снова выберу дорогу. Уже за Гранью. Впрочем, нечего загадывать, там видно будет. И умоляю, не смотри на меня такими глазами! Зачем тебе идти со мной, скажи пожалуйста? У тебя своя жизнь, свой путь... Ротана пожалей! Кто за поместьем будет смотреть?

— Мой брат Эргин. А Ротан вовсе не ребенок,— машинально ответил я, но наткнулся на такой мрачный взгляд Конана, что смутился и примолк.

— Дорога завершилась,— меланхолично произнес варвар,— и я знаю, что возврата обратно не будет. По многим причинам. Я теперь не король, не наемник, не контрабандист... Все дела сделаны, больше меня никто нигде не ждет, и я никому не потребен. Какой разумный купец возьмет в телохранители или проводники старого ветерана с седой головой?

— Эй, ты понимаешь, что говоришь? — разозлился я,— Жалко слушать подобные речи! Бесспорно, по характеру ты всегда был отнюдь не подарочек, однако чего-чего, а греха уныния за тобой не водилось!

— Это не уныние, это усталость,— Конан едва заметно улыбнулся,— и если я как можно быстрее не уберусь отсюда, то усталость меня сломит окончательно. И вот тогда я точно превращусь в упомянутого старца с трясущейся головой, выпавшим зубами и провалами в памяти, которого сердобольная матрона-сиделка будет потчевать жиденькой кашкой и поить травяными настоями. Вокруг засуетятся лекари-шарлатаны, Конн начнет смотреть с жалостью и состраданием, а все прочие станут шептать по углам: «Великие боги, и ведь это некогда было Конаном Киммерийцем!» Не хочу такого конца! И его не будет.

— Очень на это надеюсь,— буркнул я,— Признаться, я тоже не в восторге от подобной картины завершения своей жизненной карьеры. Тоже, наверное уеду. В Пограничье, к Эртелю и Тотланту. Потом надо будет Мораддина навестить в Бельверусе. И Рингу.

— Вот и нашел себе занятие,— произнес Конан, бывший король Аквилонии. Никак это поганое словечко — «бывший» — с киммерийцем не вязалось. От реальности, однако же, не убежишь.— Думаю, в Пограничье тебе не будет скучно. Передавай всем приветы от Конана из Киммерии.

— Разумеется, передам,— слегка неуверенно ответил я. Вспомнились почему-то дикие чащобы Пограничного королевства, серебристые сугробы, черная полоса Граскаальского хребта и каменная квадратная развалюха, гордо именуемая Замком короны. Вот любопытно — построил ли король Эртель новый замок, или довольствуется прежней резиденцией? Эртель дружен с гномами Граскааля и вполне мог нанять несравненных подгорных мастеров для обустройства столицы Пограничья. За минувшие годы бывшее захудалое королевство на полуночной окраине материка преобразилось — оборотни сумели навести в Пограничье достойный всякой цивилизованной страны порядок, и королевство встало в один ряд с великими державами, наподобие Аквилонии, Немедии или Кофа.