Искатель. 1983. Выпуск №5 - Дмитрий Биленкин

Реакция рук словно бы опередила реакцию мозга: Андрей рывком развернул машину и погнал прочь от кратера.

Стоп! Дальше можно не гнать — с эволюцией черной лнлиеобразной штуковины кое-что прояснилось. По крайней мере, теперь при помощи заднего обзора он воочию наблюдал, как это делается (правда, в обратном порядке): «черная лилия» съеживалась в «бутон», который довольно быстро преобразовывался в «копье с апельсином», или «веретено», затем — в просто «копье», без намека на апельсин. Поехали обратно…

Андрей угрюмо взглянул на указатель кислородного обеспечения, еще раз последил, как небольшое «веретено» разбухает и большой «бутон» и как из него распускается крупный лилиеобразный «цветок», подумал; «Какова будет ягода?» — перевалил через бугры кольцевого вала и, уже не раздумывая, направил «Казараиг» в кратер. В кратер № 666.

6. ПЛЕЧО ГИГАНТА

До фигуры «командира» было отсюда метров двадцать. Не успел драккар сделать и десяти — Андрей почуял неладное. — Создавалось заведомо ложное впечатление, будто спуск по внутреннему склону кольцевого вала на плоское и относительно ровное дно все еще продолжается. «Черная лилия» по ходу дела преобразовалась в огромное, заслонившее собой полмира «черное опахало», варварски роскошно украшенное невиданно крупными кристаллами голубоватых топазов. Нижнюю часть безудержно распухающей рукоятки «опахала» вдруг залила очень яркая белизна — предельно яркая (на этом участке даже сработала светозащитная автоматика блистера). Заинтригованный поразительной эволюцией черного дива, Андрей не сразу обратил внимание на эволюцию фигуры «командира». Гигант стоял теперь в наклонном положении — как «падающая башня», и рост его по меньшей мере удвоился… С пространством что-то происходило. Но что именно — невозможно было понять. И с полем тяготения что-то происходило. Оно слабело предательски незаметно, но тренированное чутье пилота улавливало перемену. Хотелось остановить драккар, не спеша обдумать ситуацию. Андрей закусил губу под маской. На указатель кислородного обеспечения он боялся даже смотреть.

«Спуск» в иллюзорный прогиб совершенно плоского дна кратера завершился выходом на подъем. Подъем не очень крутой и, похоже, не иллюзорный. Глянув вперед — на «объект восхождения», Андрей почувствовал, что голова пошла кругом, хотя в таком положении «падающую башню» можно было считать почти упавшей. Он не уловил, как это произошло, но ступоходы «Казаранга» уже вышагивали по светлой поверхности титанического скафандра. Вдоль огромного, как цистерна, набедренного баллона, разрисованного цифрами и буквами (дата тех-контроля, индекс, марка, техресурс). Цепляясь геккорингами за невидимые глазу неровности, «Казаранг» двигался под исполинской перчаткой. Это было не слишком приятно — слегка раздвинутые и немного согнутые над блистером пальцы выглядели удивительно живо. Рука гиганта казалась приподнятой специально для поимки драккара. Чего доброго, схватит и раздавит, как жука…

Иллюзия восхождения исчезла после перехода по бедру вдоль огромной серебристой скобы. На обычных скафандрах эта скоба — деталь крепления запасных аккумуляторов. Режим работы шагающего механизма катера практически ничем не отличался от рабочего режима в условиях невесомости: очень похоже как если бы катер шагал вдоль корпуса танкера «Анарды» где-нибудь на орбите. Да и размеры суперскафандра были сопоставимы с размерами дальнорейсового корабля, разница небольшая.

Андрей решил дойти до фиолетового выступа над местным «горизонтом», чтобы взглянуть по ту сторону корпуса «командира», а уж после непременно безотлагательно повернуть обратно. Он не сомневался, что овальный, пылающий яркой белизной по контуру выступ представляет собой суперкопию обыкновенного кольцевого держателя, впрессованного в нагрудно-боковой разъем скафандровых электро- и пневмокоммуникаций. Наверное, так оно и было, но машину до выступа он не довел: посмотрел на облитый яростным голубовато-белым светом край сверхрукава и понял, что заглядывать «по ту сторону» не стоит. Со световым потоком такой интенсивности автоматика блистера не справится. Свет из термоядерной топки автоматике блистера не по зубам. Из термоядерной или даже аннигиляционной… Он вспомнил о своих надеждах на слабую энерговооруженность гурм-феномена, и ему стало нехорошо.

Андрей остановил машину, открыл гермолюк. Осторожно подтянул днище катера вплотную к залитой голубым светом поверхности. Вышел наружу. Ступоходы торчали коленными шарнирами кверху, как ноги кузнечика.

Когда геккоринги подошв зафиксировали его на поверхности, о которой в достаточной степени определенно можно было сказать только то, что она голубая, гладкая и твердая, он постоял, борясь с желанием нагнуться и потрогать эту поверхность рукой. Он был во власти очень странного ощущения. Подумал: «Стою на плече гиганта…» Взглянул на вмонтированные в рукава своего скафандра приборы, машинально отметил повышенный фон радиации, стал взбираться на плоский верх прямоугольного выступа.

Андрей повел видеомонитором, с интересом оглядывая громадный, как утес, гермошлем сверхвеликана, обведенный по контуру каймой белого нестерпимо-яркого света. Он сделал шаг вперед, и в этот момент его собственный гермошлем потрясло взрывом.

Ошеломленный, почти контуженный, обхватив гермошлем руками, он неосознанно затоптался на месте. Он так привык к глубокой тишине, нарушаемой только шелестом дыхания да поскрипыванием сочленений скафандра, что внезапно хлынувшая в неизвестно почему оживший шлемофон лавина радиозвуков оглушила. Понадобилась минута, чтобы преодолеть болезненную реакцию слуха и быть в состоянии выхватывать из звукового хаоса отдельные ноты.

Он пришел в себя, кое-как успокоился. Многие «ноты» были хорошо знакомы. Во всяком случае, хоровой стрекот многомиллиардной армии «цикад» был не внове.

Обострившийся слух явно дал толчок обострению зрения: словно бы пелена слетела с глаз, и он наконец разглядел в деталях у себя над головой узорчато-фонарное сооружение — УФС (по пилотской привычке он сразу сократил название этой штуки до трех букв). Но легче было выдумать для нее сотни новых названий, зарифмовать ух, запомнить и пропеть на два голоса, чем осознать и смириться с мыслью, что ничего поразительнее УФС, а главное — ничего грандиознее он никогда не видел.

В основе конструкции УФС была не слишком правильная спираль. Начиналась спираль где-то так далеко, что невозможно было с уверенностью сказать, какую поверхность обрисовывают ее витки — цилиндрическую, коническую или еще более сложную. Распростертый над головой конечный и, естественно, самый широкий виток с безумной щедростью (более ярко, чем земной крупный город в вечернюю пору) был иллюминирован не только мириадами голубых огоньков, но и сверх того тысячами ярко-голубых, странно «лохматых» фонарей-гигантов. Был изуродован дымящимися прямоугольными выступами и разной величины кристаллическими (судя по отблескам) наростами…