Жиган: жестокость и воля - Сергей Зверев

К стволам прилагалось десятка полтора пистолетных обойм, три автоматных рожка с патронами, примерно дюжина патронов к охотничьему ружью и два десятка винтовочных патронов. Все это было аккуратно осмотрено и проверено.

— Ладно, — сказал Чернявый, поднимаясь с пистолетом «ТТ» в руке, — давай сюда Болта и Гошу.

Щелкнул ключ в замке. Михута на мгновение выглянул за дверь и махнул рукой. Вскоре все пятеро, включая Чернявого, заперлись в комнате.

— Вот что, пацаны, — сказал шеф, присев на краешек стола и похлопывая пистолетом по колену. — Сегодня намечается веселуха.

«Пацаны», судя по всему, особой радости от предстоящей веселухи не испытывал. Они напряженно поглядывали то друг на друга, то на Чернявого, то на оружие, рядком разложенное на полу под ногами.

— Ну, чего коканьки повесили? — с наигранной бодростью воскликнул Чернявый. — Или «обезьян» засцали?

— Базаров нет, — ответил за остальных Болт, самый непрезентабельный из всех собравшихся — скуластый, узколобый, кривоногий тип с осколками кривых зубов во рту.

В свое время он отсидел шесть лет за разбойное нападение. И пребывание в кичеване сильнее всего отразилось именно на его внешности.

— «Азеров» пойдем мочить?

— Точно, Болт. Все соображаешь. Мы их сегодня тепленькими возьмем.

— Так они нам свои жопы и подставили, — скептически произнес Гоша, невысокий щуплый парнишка, чем-то похожий на Чернявого.

— Заткни пасть, — оборвал его Михута, — шеф знает, что делает. Они же сегодня от нас ничего не ждут. Верно, Чернявый? Они думают, мы здесь все ужремся и под лавками на массу давить будем.

— А менты? — спросил Болт.

— А че менты? — снова ответил за Чернявого Михута. — Мусорье тут пасется. Эти ждут, что братва друг друга кромсать начнет. А вот пусть наши болты отсосут!

Пацаны засмеялись, и громче всех хохотал, конечно, Болт.

— Я бы, бля, — захлебываясь от восторга, воскликнул он, — их всех в два ствола отчежопил. Мусорюги поганые, здоровья лишили.

— Ша, — прервал их смех Чернявый. — Хи-хи давить потом будем.

Смех тут же затих.

— Действовать будем так. Я с Михутой сваливаю первым, остальные — после меня. Всем по хатам и на час умереть. Тачки готовы?

— Готовы.

— Ксивы у всех есть?

— Есть.

— Болт, покажь.

Болт вытащил из заднего кармана джинсов сложенный вчетверо листок и протянул его Чернявому. Тот развернул бумагу и вслух прочитал:

— Начальнику тра-та-та отделения милиций заявление. Я тра-та-та нашел сегодня тра-та-та пистолет марки «ТТ» и хочу сдать его в милицию. Дата, подпись. Годится.

Он вернул бумагу Болту и продолжил инструктаж.

— Стрелка возле кабака. Заваливаем туда, мочим всех и на ходы. Три тачки нахрен, на четвертой уходим. Вкурили?

Бойцы закивали.

— Так, теперь со стволами надо разобраться. Я беру две волыны-«тэтэшки».

Остальные разбирайте по одной. Сухой возьмет «верного» от винтаря, Гоша — двустволку, а ты, Болт, бери «калаша».

Болт тут же схватил автомат и прижал его к себе, любовно поглаживая.

— Эх, жалко, не на ментов идем, — сказал он, щелкая затвором.

— Положь, где взял, — повелительно сказал Чернявый. — Сейчас брать только волыны, остальное Сухой в сумке потащит. Он, конечно, рискует, но риск — благородное дело. Все, вечерний развод закончен. По нарам.

Бойцы разобрали оружие, попрятали под одежду пистолеты, остальное Сухой сложил в спортивную сумку. Перед тем как выйти, Болт с надеждой обратился к шефу:

— Чернявый, ну хоть по стопарику нам можно? Такой, бля, день. Глотки пересохли.

— Ни грамма, — прорычал шеф. — Я тебя знаю, Болт, — начнешь бухать, до стрелки не доедешь, я тебя тогда сам в гроб положу и живым в землю зарою.

— Ну че ты, че ты? Я же только спросил.

На четырнадцатом километре за городом на шоссе, ведущем в сторону Москвы, располагался мотель «Надежда». Рядом с

мотелем недавно возник небольшой ресторанчик с весьма характерным названием «Агдам» и блюдами преимущественно азербайджанской кухни.

Именно возле этого Кабака в десять чесов вечера Чернявый назначил стрелку своим людям. Они прибыли почти одновременно. Четыре машины — трое «Жигулей» и один «Москвич» припарковались на автостоянке неподалеку от двух белых «Волг» с областными номерами.

Сухой раздал оружие, боеприпасы. Болт получил своего вожделенного «Калашникова», вогнал в него магазин, передернул затвор.

— Ну че, все? — спросил он нервным голосом. — Погнали?

— Подожди, — неожиданно сказал Чернявый.

Он достал из внутреннего кармана своей легкой летней куртки небольшую плоскую металлическую фляжку и протянул ее Болту.

— Накатите для храбрости по полтинничку.

— Вот это дело, командир, — обрадованный Болт выхватил фляжку из рук Чернявого.

— Это вам на троих. А Михута нас назад повезет. Так что ему придется подождать.

Гоша, Болт и Сухой торопливыми глотками осушили фляжку, в которой оказался коньяк. Последние капли достались Болту, он урчал от удовольствия и булькал громче всех. Потом с размаху зашвырнул фляжку в темнеющие неподалеку кусты.

— К фарту, — объяснил он подельникам.

— С Богом, — тихо произнес Чернявый, взяв в каждую руку по пистолету.

Пять человек с оружием наперевес ворвались в ресторан «Агдам» и открыли беспорядочный огонь по шестерым азербайджанцам, сидевшим за широким деревянным столом.

Больше всего не повезло находившимся ближе к входу. Когда прогремели первые автоматные очереди, захлопали пистолеты и обрезы, двое тут же упали на пол, обливаясь кровью. Остальные успели выхватить оружие и начали отстреливаться.

Но фортуна в этот вечер выступила на стороне Чернявого. Несколько пуль, выпущенных из пистолетов противника, просвистели мимо цели.

Сам Чернявый стрелял с двух рук. Звенела разбитая посуда, сыпались на пол осколки стекла.

— А, «обезьяны», жрите! — кричал Болт, поливая из автомата. — Всех перешмаляю!

Патроны в обоймах нападавших опустели спустя считанные секунды. Кто-то из уцелевших азербайджанцев высунул из-под стола руку с пистолетом и несколько раз наугад нажал на курок.

— Уходим! — втянув голову в плечи, заорал Сухой.

Чернявый оказался прав насчет его обреза. Сухому удалось выстрелить из «верного» только два раза. Подвели патроны. Нападавшие выскочили из ресторана и подбежали к припаркованным на стоянке «Жигулям».

— Болт, — заорал Чернявый, — шмаляй по тачкам!

Вставив новый магазин в «Калашникова», Болт сначала веером шарахнул по колесам «Волг», которые стали лопаться, как новогодние хлопушки. Та же участь ожидала и те машины, на которых прибыли «синие». Затем они спешно погрузились в единственные уцелевшие «Жигули» и укатили.

И все-таки Аллах в этот вечер и к последователям пророка Магомета проявил благосклонность.

После нападения «синих» никто из азербайджанцев не погиб. Двое были ранены тяжело, один легко, а еще трое отделались ушибами, ссадинами и легким испугом.

Материальный ущерб исчислялся изувеченным ресторанным залом и двумя «Волгами» с пробитыми колесами и стеклами.

На стоянке остались двое «Жигулей» и один «Москвич», на которых прибыли братки.

Час спустя бойцы Чернявого сидели дома у Михуты и усиленно налегали на коньяк, выставленный по такому случаю шефом.

За наших пацанов! За братву!

Глава 13

Утро выдалось славным. Нежные лучи солнца ласково щекотали землю, воздух был наполнен свежестью и ароматом только-только начинавшей цвести липы.

Прохожие неторопливо шагали по своим делам, где-то за домами играли в футбол дети. Их звонкие крики хорошо слышались здесь, воле гастронома на углу Железнодорожной и Советской.

Старушки с авоськами, едва ли не на заре занявшие очередь за молоком, осуждающе качали головами, глядя на внушительную толпу перед винно-водочным отделом.

Близился час открытия, и собравшиеся возле штучного начали волноваться. Еще бы — трубы горели все сильнее, а уверенности в том, что с утра будет спиртное, никто не испытывал.

Кому-то срочно необходимо пивко, чтобы залить эти трубы, иным хотелось беленькой, но основная масса жаждала плодово-ягодного, говоря проще — бормотухи или червивки.

Ради удовлетворения насущной потребности кое-кто свинтился с работы. Об этом свидетельствовали замасленные рабочие спецовки и строительные робы, испачканные известью, штукатуркой и смолой.

Некоторым диссонансом к этой симфонии нравов и страстей звучала партия двух изрядно потертых личностей, остановившихся на почтительном расстоянии от своих собратьев.

Даже сам факт открытия штучного отдела и последовавшие вслед за этим телодвижения и вопли в толпе не произвели на них никакого впечатления.

Тяжко вздыхая и скребя грязными ногтями обросшие многодневной щетиной кадыки, они прислонились к стене и закурили одну сигарету на двоих. Впрочем, это была даже не сигарета, а крупный окурок, попавшийся им на глаза несколько минут назад.