Сам без оружия - Алексей Фомичев

Тот факт, что почти в центре города его грабят двое грязных пацанов, настолько возмутил Зинштейна, что он, позабыв про страх, вдруг тонко завопил:

– Пошли вон, христопродавцы! Иуды! Низринет вас бог да покарает мечом огненным!

С чего его повело на христианскую тематику, Зинштейн не знал сам. Вспомнилась роль одного из персонажей так и не доснятого фильма. Тот был проповедником и обличал судей.

Бандиты озадаченно замерли, услышав столь странные слова. Потом тот, что с ножом, опомнился и подступил к Зинштейну вплотную.

– Кончай его! – подзадорил товарища второй.

– То есть как кончай? – икнул от испуга Зинштейн. – Я только сценарий начал обдумывать! Мне же фильм снимать!

Он с ужасом смотрел на кончик ножа возле своего носа и не заметил возникшую за спиной бандитов тень.

– А ну, шавки, вернули весчь и свинтили быстро! Чтоб не дыша и не моргая!

Зинштейн вытаращил глаза. В проходе арки стоял молодой широкоплечий мужчина в дорогом костюме. Руки он держал за спиной, ноги широко расставил, являя собой уменьшенную копию Колосса Родосского, правда, без вскинутой руки.

– Хорь, щекотни его, – бросил второй бандит. – А потом этого уделаем и ноги.

Первый бандит – Хорь – отступил от Зинштейна и пошел на нежданного заступника, поигрывая ножом. Тот спокойно выждал, дал подойти Хорю ближе, потом вдруг выбросил вперед ногу и выбил ей нож из руки бандита. Хорь взвыл от боли и упал на колени. Нож мелькнул в воздухе и упал.

Второй бандит достал кастет, торопливо натянул его на руку и визгливо крикнул:

– Ща закрою!

И опять заступник дал подойти к себе, легко отбил удар бандита, хлопнул его по уху, добавил по лбу. Тот упал на колени и застонал.

– Еще, сявки?

Сявки расклад поняли, кое-как поднялись и рванули вглубь подворотни.

Молодой человек отшвырнул ногой нож и подошел к Зинштейну. Поднял упавший несессер, протянул его режиссеру.

– Вы бы хоть велодог[5] носили, что ли. Раз такие вещи яркие имеете, – добродушно проговорил он. – Шпана-то думает, там деньги.

– Б-благодарствую, сударь, – выдавил Зинштейн. – Совершенно г-глупая ситуация. Здесь и шпана! Откуда?

– Бывает… Пошли на свет, что мы, как тати, по углам.

Молодой человек вывел Зинштейна на улицу, осмотрел его, указал на грязный рукав. Режиссер попробовал отряхнуть его, бросил и сжал руку спасителя.

– Сердечно благодарен! Сердечно! Вы спасли меня от ужасной участи! Они могли меня зарезать! Да еще сейчас, когда я только… – он осекся, поправил ворот пальто. – Разрешите представиться – Зинштейн! Сергей Михайлович! Режиссер и сценарист! Да!

Молодой человек учтиво склонил голову.

– Григорий С-с… Скорин. Свободный художник. Пишу… гм… понемногу.

– Очень приятно! Очень! – Зинштейн схватил большую руку Григория двумя руками и затряс. – Очень прият… простите, кто вы?

– Художник! – блеснул улыбкой Скорин.

– Серьезно? Нет, правда! – заволновался Зинштейн. – Но это же судьба! Понимаете?

– Пока нет.

Скорин осторожно потянул пальцы из тисков рук режиссера. Тот не заметил этого, увлеченно заговорил:

– Это перст судьбы! Вы являетесь, как архангел Гавриил, спасаете мою душу… и грешное тело и оказываетесь тем, кто мне очень нужен! Теперь понимаете?

– Пардон, нет.

Зинштейн огляделся. Неподалеку, на другой стороне дороги была вывеска кафетерия.

– Уделите мне немного вашего времени? Прошу, не отказывайте, Григорий! У меня есть к вам деловое предложение! Не смейтесь!

Скорин перестал улыбаться, кивнул:

– Что ж, не стану возражать. Ведите, Вергилий.

Зинштейн радостно взмахнул рукой и устремился через дорогу, проигнорировав пролетку, которая едва не наехала на него. Не отвечая на ругань извозчика, режиссер увлеченно тащил спасителя за собой, пребывая в приподнятом настроении.

…Хорь и Скула сработали как надо. Подкатили к фраеру, взяли на нож, тряхнули. Правда, фраер едва не испортил дело, сам полез на сталь. Отчаянным оказался, хотя на вид хлипок. Ждать дальше Григорий не стал, явил себя. Хорь и Скула дружно бросились на него, получили лещей и отвалили. За кровянку и шишки Григорий им выдал по червонцу. И велел пропасть на неделю, а потом привязать языки намертво. Шавки солидно покивали и сделали, что велено. Молодцы.

Григорий рассчитывал на благодарность спасенного, но не ожидал, что тот проявит ее так пылко. И слова Григория о том, что он свободный художник, воспримет буквально. Патлатый представился Зинштейном, тут же сказал, что он режиссер и сценарист и пригласил Григория в кафетерий. Тот от неожиданности едва не выдал свою кличку. Вовремя исправился и назвал фамилию дядьки Митрофана – Скорин.

В кафетерии, угостив спасителя, Зинштейн тут же предложил ему работу и стал рассказывать о новом фильме, о поездке во Владивосток.

– Это будет нечто новое, особенное! Сплав жанров, огонь и пламя! Нам нужен художник! Просто необходим! Григорий, вы просто обязаны поехать с нами! Понимаете?

Григорий посмеивался, неопределенно пожимал плечами. А сам все поворачивал разговор к тому здоровому собеседнику, что был с Зинштейном в «Дононе».

– Это продюсер! Ну, меценат, он платит за картину! Богат, конечно, деятелен, энергичен.

– Он тоже едет?

– А как же! – Зинштейн тряхнул гривой. – Он, директор, кое-кто из актеров…

Вот это уже было интересно. Легавый едет во Владивосток. Будет в поезде все время. Уж найти момент и всадить ему нож в бок всегда можно. Хотя… если он и впрямь меценат и просто похож на того легавого? Надо разобраться. Он – хорошо. Не он – по крайней мере, Григорий исчезнет из города на время, пока тут все утихнет. Да и занятие себе найдет, хватит с него воровской жизни, это уж точно!

– А, пропадай моя телега! Согласен! – заявил Григорий.

Зинштейн бросился обнимать его, крича:

– Мы покорим Россию и создадим шедевр! Григорий, вы войдете в историю!

– Да я туда не спешу, – хмыкнул новоявленный «Скорин». – А этого… мецената как величать-то?

– Щепкин. Василий Сергеевич Щепкин. Однофамилец великого русского артиста. И сам близок к искусству! Собирайтесь, Григорий. Завтра в три пополудни поезд повезет нас к славе и успеху!

«Подальше от Питера и полиции», – про себя добавил Григорий и пожал на прощание руку Зинштейну.

Ближе к вечеру Щепкин собрал группу в своем кабинете в спортивном обществе, чтобы обсудить план действий на время поездки и расписать расстановку сил. Но не тут-то было. Сперва позвонил Зинштейн и принялся объяснять, кого из съемочной бригады он уже нашел и кто ему еще нужен здесь. Послать режиссера куда подальше было никак нельзя и капитан вынужденно слушал взволнованный голос Зинштейна, поддакивая и вставляя «хорошо, согласен».

Потом позвонили из Управления железных дорог и попросили уточнить, сколько мест нужно бронировать. Пришлось самому звонить Зинштейну и уточнять. Режиссер наверняка еще не знал, что-то говорил о поиске хорошего гримера. Щепкин плюнул, позвонил в управление и заявил: «Бронируйте четыре купе в вагоне первого класса и три – во втором».

После этого Василий вернулся к делу.

– Состав японской делегации нам известен. Размер багажа не особо и важен, он будет при них, в вагоне. Вагон частично бронирован, конструкция усилена. В остальном ничем не отличается от стандартного. Схему посмотрели?

Белкин и Гоглидзе одновременно кивнули.

– В принципе, проникнуть можно и через крышу, и через окно в полу в техническом отсеке. Хотя они наверняка закрыты на задвижки. Окна само собой – тоже. Двери усилены, замки двойные.

– Такие только взрывать, – вставил Белкин. – Вообще-то я приготовил в дорогу чемоданчик с «игрушками».

«Игрушками» поручик называл разнообразные образцы взрывчатки – динамит, тротил, пироксилин.

– Надеюсь, до их использования не дойдет, – насмешливо протянула Диана. – Столько шума.

– По ходу решим, – сказал Щепкин. – Давайте вернемся к плану. Первый вариант – остановка в Вятке. Если все пройдет как задумано, мы сможем обыскать вагон в отсутствие японцев. Или просмотреть ручную кладь, если японцы потащат украденные документы с собой.

– Я бы на их месте потащил, – заявил Гоглидзе. – Вообще бы из рук не выпускал.

– Дальше. Пожар в поезде, авария на дороге. Тут сложнее, можно потерять контроль и спалить весь состав. Придется привлекать посторонних, иметь под рукой пожарников.

– Может, их сразу в поезд взять? – предложила Диана. – А то где мы в поле или в тайге пожарных отыщем?

Капитан хотел было одернуть не в меру веселую Холодову, но задумался. Она не так уж и не права. Действительно, как обеспечить присутствие пожарных в относительной близости? Пускать следом второй состав? Надо подумать и сегодня же решить!

– И третий вариант – Владивосток. Здание японского консульства. Тут как раз на первый план и выходит основная маскировка под съемочную группу. Наш гений синема уже носится по Питеру, собирает людей. Покупает оборудование и технику. Кстати. – Василий обвел сотрудников взглядом. – В синема играем серьезно. Из роли не выходим… до поры. Я меценат и… продюсер, мать его! Ты, Георгий, – директор и проныра, способный уговорить на главную роль папу римского. Диана – прима… хоть и начинающая. Гриша – оператор.