Беги, мальчик, беги - Ури Орлев

А потом все раскрылось. И Юрек опять оказался на улице.

В одну лунную зимнюю ночь, после того как Гжегож отвел его в амбар, Юрек подождал немного и вернулся в коровник. Снег отражал свет луны, и все вокруг сверкало и искрилось. Он вошел и спрятался среди коров. Гжегож и Марина лежали на помосте, укрытые одеялом, а их одежда висела на ступеньках лестницы. Внезапно Юрек услышал скрип шагов по снегу. Он выглянул наружу и увидел Клару. Он бросился назад, в темноту коровника, взбежал по лестничке и прошептал:

— Марина, не шевелись, Клара снаружи.

Он лег рядом с ними на одеяло.

— Юрек! — позвала Клара у входа.

— Что случилось? — сонным голосом спросил Юрек.

— Ты не спишь?

— Ты меня разбудила.

— Ты не видел Марину?

— Нет.

— А чья это лошадь привязана к забору?

Гжегож оказался недостаточно осторожен. Ночь была слишком светлой, чтобы вести себя так же, как в обычные зимние ночи.

Клара вошла в коровник и приблизилась к помосту.

— Что это за одежда тут висит?

— Моя, — сказал Юрек.

— С каких это пор ты раздеваешься на ночь?

Она поднялась на несколько ступенек, заглянула на помост, тут же сбежала вниз и бросилась назад в дом с громким криком:

— Папа! Марина с Гжегожем в коровнике! Папа!

В одном из окон появился желтоватый свет свечи. Станислав Богута выбежал во двор — босой, в одной рубашке, с фонарем в одной руке и топором в другой. Гжегож бросился бежать. Марина быстро набросила ночную рубашку, сбежала по лестничке, торопливо надела туфли и завернулась в овечью шубу. Пан Станислав влетел в коровник, схватил ее за волосы и потащил в дом. Марина не плакала. Юрек надеялся, что он не изобьет ее так, как немцы избили ту красивую женщину. Он больше не жалел Клару. Теперь он ее ненавидел.

А на следующий день пан Станислав прогнал Юрека, как будто именно он был во всем виноват.

Когда Юрек выходил излома Богуты, Марина наклонилась к нему, поцеловала и тихо шепнула на ухо:

— Иди к Гжегожу.

Она выручила его. Юрек пошел в столярную к Гжегожу, и тот встретил его тепло, как родного. У Гжегожа уже были двое подмастерьев из деревенских парней, и Юрек присоединился к ним. Поначалу они не принимали его всерьез, но вскоре увидели, что, несмотря на искалеченную руку, он не только добросовестный, но и дельный работник. Юрек стал брать на себя все те работы, которые не требовали двух рук. Он шлифовал разные куски дерева наждаком, пилил доски, зажав их в тисках, покрывал мебель политурой. Гжегож был им очень доволен. После работы он сразу же освобождал Юрека, и тот мог теперь чаще играть с деревенскими ребятам, среди которых уже завоевал большое уважение. И впервые за долгое время он спал в теплом доме у печки.

А потом пришла весна, и в один из дней Гжегож совсем закрыл свою мастерскую. Он объявил в деревне, что уезжает, продал лошадь и телегу и собрал все свои вещи в два больших ящика. Крестьянин, купивший у него телегу, привез его вместе с ящиками на железнодорожную станцию. Юрека Гжегож взял с собой.

— Ты ездил когда-нибудь на поезде? — спросил Гжегож на станции.

— Нет, — сказал Юрек, и глаза его заблестели от любопытства.

— Ну, сейчас попробуешь, — сказал Гжегож.

Поезд уже подошел, и Гжегож стал волноваться. Он вглядывался в окна вагонов и напряженно кого-то высматривал. И вдруг Юрек увидел в одном из окон Марину.

— Вот она! — закричал он.

Они быстро погрузили свои ящики в багажный вагон в конце поезда, а сами поднялись в тот, где сидела Марина. Она обняла Гжегожа и заплакала от радости. Потом она расцеловала Юрека.

— Мой добрый ангел, — сказала она.

— Откуда ты приехала? — спросил Юрек.

— Я спряталась в соседнем поселке у тетки. Отец чуть не нашел меня там. Ой, Гжегож, если бы ты видел, как он бушевал! — сказала Марина и засмеялась.

— Но как же вы сговорились? — удивленно спросил Юрек.

— Мы переписывались. Понимаешь теперь, зачем нужно учиться читать и писать?

Пока они говорили, поезд вдруг начал замедлять ход у следующей станции. Неожиданно все люди в вагоне вскочили с мест и столпились у окон. Они увидели, что на платформе выстроились в ряд немецкие солдаты. Судя по тому, как спокойно они стояли, эти солдаты не собирались садиться в вагоны. Значит, они ждали тех, кто сойдет с поезда. В вагоне заволновались, раздались тревожные крики. Молодые польские парни начали один за другим выпрыгивать из вагона на обратную сторону. Они бежали к лесу. Но солдаты ждали их и там. Послышались выстрелы.

— Они вылавливают людей, чтобы послать на принудительные работы, — торопливо сказал Гжегож Марине. — Бежим!

Они тоже выпрыгнули из вагона. Юрек остался один. Он подбежал к окну и увидел пассажиров, карабкавшихся через насыпь и убегавших в поле. Но Марины и Гжегожа среди них не было. Вдоль железнодорожной колеи тянулся узкий канал, за ним стояли два полуразрушенных здания. Солдаты продолжали стрелять. Один из бежавших пассажиров упал, потом еще один.

В вагон ворвались двое солдате винтовками наперевес. Они схватили нескольких парней, еще остававшихся там. Раздался гудок паровоза. Юрек неторопливо взял с полки свою сумку и пошел к выходу. В общей суматохе никто не обратил внимания на выходившего мальчика. Он спустился на платформу и увидел человек пятнадцать польских парней в окружении немецких охранников. Их вели к грузовику, ожидавшему у здания вокзала. Паровоз снова загудел. Юрек поднялся в свой вагон. Нет, Марина и Гжегож не вернулись. Он снова спустился. Кондуктор и начальник станции шли вдоль поезда, с лязгом захлопывая двери с обеих сторон.

— Ты садишься, парень? — спросил кондуктор.

— Нет, мои брат и сестра не вернулись, — сказал Юрек.

— Этим немецким мерзавцам нужны люди строить им укрепления, — со злостью сказал кондуктор. — Ничего, русские скоро придут, — добавил он и с силой захлопнул дверь вагона.

Раздался третий гудок. Поезд тронулся. Юрек шел рядом с ним, надеясь увидеть Гжегожа и Марину и впрыгнуть в последний момент. Но поезд набирал ход, и Юрек стал понемногу отставать. И вдруг он у вид ел их обоих в окне маленькой кабины, прикрепленной к задней стенке багажного вагона. Они тоже увидели его, но слишком поздно. Поезд уже набрал скорость, и Юрек никак не мог на него впрыгнуть, тем более с одной рукой. Гжегож открыл дверь кабины и что-то крикнул, но Юреку не удалось разобрать слова. Он остановился на самом конце платформы и долго смотрел им вслед.

Глава 15

Заминированный мост

Саша и Кристина

Юрек опять вернулся к бродячей жизни. Иногда на неделю-другую находил работу у какого-нибудь крестьянина, иногда ночевал тайком в случайном амбаре. В теплые дни спускался к реке искупаться.

Он скучал по своему огромному лесу. По его ягодам и грибам. Правда, время от времени он встречал небольшие рощи и, бывало, даже находил там чернику или землянику, но, как правило, оказывалось, что местные женщины или дети его опередили. Проходя полями, он иногда находил овощи, а порой пробирался в огороды возле домов. Не раз его ловили, особенно когда он пытался украсть курицу. Искалеченная рука часто выручала его: крестьяне жалели несчастного, бездомного сироту, который к тому же вынужден креститься левой рукой, и поэтому не били его.

Когда он видел крестьян за работой, он подходил, приветствовал их своим обычным «хвала Иисусу» и, если его принимали приветливо, присоединялся к их работе, не задавая лишних вопросов. В перерывах с ним делились едой, расспрашивали, качали головой, видя его горькую судьбу. В душе он противился этой жалости. Ведь он же только что показал им, что вполне способен заработать себе на хлеб!

— Откуда ты, паренек?

— Я уже не помню.

После таких встреч ему иногда предлагали постоянную работу. Как-то раз один крестьянин встретил его утром, когда он выходил, еще сонный, из его амбара, и в ответ на его просьбу тут же послал со своими овцами на пастбище.

В другой раз, вечером, прошла буря с дождем, и Юрек промок до нитки. Какой-то крестьянин пожалел его и впустил в дом. Дал ему поесть и устроил место для ночлега возле печи. Когда Юрек лег, он укрыл его большой овечьей шкурой. Но утром, когда жена этого крестьянина разбудила Юрека и подняла шкуру, она вдруг крикнула мужу со злостью:

— Юзеф! Все его вши перешли к нам!

Крестьянин осмотрел шкуру, дал Юреку подзатыльник и вышвырнул его из дома. Потом он повесил шкуру на забор, дал Юреку гребень и велел вычесать «всех своих вшей». Как только крестьянин ушел в дом, Юрек бросил гребень, оставил хозяину его шкуру и «всех своих вшей» и убежал.

Еще один хозяин послал Юрека вы купать лошадь в реке, что протекала вблизи деревни.

— Возьми Каштана и поезжай с ним на речку, — сказал он ему.