Измена. Избранная для дракона (СИ) - Елена Солт

Боясь, чтобы не разбудили только-только уснувшего Сэймура, я соскакиваю с кровати и на цыпочках подбегаю к двери. Стараясь делать это бесшумно, нажимаю на серую стальную ручку.

— Леди Эйвилин! — пищит молоденькая девушка с каштановыми косичками в форме горничной, испуганно хлопая огромными глазищами, затем приседает. — Я Мия. Господин Винс просил передать, что хозяин ждёт вас в кабинете.

Вот как, то есть, с мечтами о горячей ванне всё-таки придётся попрощаться. С тоской оглядываюсь на спящего сына.

Тревожно оставлять его одного, но, с другой стороны, Сэймур обычно крепко спит, к тому же он здорово утомился за день. Скорее всего, не проснётся до утра.

Не стоит лишний раз злить Тиррэна. Вдруг, получится о чём-то с ним договориться? Как взрослые люди?

Откажусь подчиниться — тем самым только сведу все шансы на нет.

Прикрываю за собой дверь и иду вслед за Винсом. Хозяйский кабинет находится на первом этаже. Я прекрасно знаю это. Знаю, и всё равно с опаской оглядываюсь по сторонам.

Привычно скрипит под ногами шестая ступенька. Портреты предков Даорра в золоченых рамах взирают на меня со стен с превосходством и свысока.

Мия убеждается, что я благополучно добралась до нужной двери, после чего вновь приседает, разворачивается на каблучках и спешит прочь по коридору. Я же стучу пару раз и после властного «войдите», нажимаю на ручку и толкаю дверь.

В кабинете всё, как и раньше. Тот же массивный стол из красного дерева. Чёрное кожаное хозяйское кресло. Скромный гостевой стул, обтянутый серым велюром. Большое окно за столом, за которым в данный момент лунная ночь.

Но в кабинете светло от нескольких канделябров и магического светильника на столе.

Тиррэн не смотрит на меня. Нервно перебирает листы пергамента.

На Даорре чёрный камзол, светло-каштановые волосы разметались по плечам, взгляд сосредоточен и хмур, губы сурово поджаты.

Мажет по мне равнодушным взглядом, кивает на гостевой стул:

— Присядь, есть разговор.

Вот так просто. Разговор. Есть у него. Какой? Прости, что убил твоего мужа, мне жаль?

Бездна!

Не хочу вообще с ним разговаривать! Даже просто стоять здесь не хочу! Дышать одним с ним воздухом! Руки непроизвольно сжимаются в кулаки.

Тиррэн подцепляет парочку плотных желтоватых листов, исписанных мелким почерком. Приподнимается, чтобы дотянуться и положить их на другой край стола, аккурат перед гостевым креслом.

Всё это время я наблюдаю за ним со сжатыми кулаками и не двигаюсь с места. Тиррэн замечает это:

— Сядь, я сказал, — приказывает глухо, глядя на меня со злым раздражением. — Это касается нашего сына.

Гашу в себе кипучую ненависть. Заставляю себя мыслить разумно. Пересекаю кабинет, опускаюсь на стул. Стараюсь не смотреть на Тиррэна, чтобы не разозлиться по новой.

Склоняюсь над пергаментом. Сразу узнаю императорскую бордовую печать. И подпись. Хмурюсь, вчитываясь в текст.

Не может быть. Читаю ещё раз и ещё. Ошибки нет.

Отрываюсь от пергамента. Потрясённо смотрю на Тиррэна, развалившегося в кресле напротив, и наблюдающего за мной с холодным равнодушием, и у меня только один вопрос:

— КАК?!

11. Снова замуж?

Эйвилин.

Сдавливаю виски. Беспомощно всматриваюсь в пергамент, вцепляюсь в него похолодевшими пальцами, подскакиваю вместе с листком.

Делаю несколько шагов взад и вперёд по кабинету. Меня потряхивает, руки дрожат, кончики пальцев покалывает от нестерпимого желания разорвать всё на мелкие-мелкие кусочки!

— Это копия, — раздаётся ядовитый голос. — Можешь порвать, сжечь, съесть. Суть дела от этого не изменится.

Бросаю на этого негодяя полный ненависти взгляд. Он ещё издевается?! Вдох, выдох, Эйвилин.

— Как это возможно? — стараюсь, чтобы голос не дрожал.

— Что именно? — Тиррэн откидывается на спинку кресла, небрежно поигрывает чёрной перьевой ручкой, смотрит на меня с холодной насмешкой, явно наслаждаясь произведённым эффектом. — Хочешь правовое обоснование? Запись о недействительности нашего брака аннулирована. Проще говоря, ты моя жена, уже четыре года как, и мальчишка — мой сын. Да, есть определённая коллизия в том, что в один и тот же период времени была ещё Кэндис…

При упоминании истинной взгляд дракона едва уловимо туманится грустью, но уже в следующий миг, когда он смотрит на меня, синие глаза подёрнуты привычной коркой льда, а на губах появляется язвительная усмешка:

— Но её больше нет, значит, и претензии предъявлять некому. А если кто-то посмеет, я найду способ закрыть этому умнику рот.

Сидит, довольный собой и тем, что добился-таки того, чего не смог четыре года назад. Загнал меня в ловушку! Вот только сейчас силы неравны, я с ним один на один, и защитить меня больше некому! Потому что того, кто мог сделать это и делал, мерзавец хладнокровно убрал с дороги!

Осознание собственной беспомощности и неспособности защитить сына.

Чувство вины за смерть лорда Шанси.

Кипучая ненависть к Тиррэну.

Всё это наваливается разом. Сминаю в руках хрустящий пергамент и со всей силы швыряю его в самодовольную рожу дракона.

Если б не его молниеносная реакция, попала бы в яблочко!

Но Тиррэн успевает отклониться. Это злит ещё больше, и я не владею собой. В пару шагов оказываюсь рядом с его столом и сметаю с него всё, до чего получается дотянуться: ровную стопку листов, открытую чернильницу, подставку для перьев и ручек, парочку очищающих артефактов, изящный деревянный почтовый ящик с золотой росписью магических плетений. Всё это летит на пол!

Выплёскиваю всю свою ярость. Мечусь раненым зверем. Пространство перед глазами плывёт, не вижу и не слышу ничего вокруг.

Вслед за вещами с рабочего стола на пол летят книги из шкафа у стены. Последнее, что я помню — как яростно вцепляюсь в синие бархатные портьеры и рву их на себя, а потом всё заканчивается.

Грудь сдавливает тугим обручем, руки заблокированы, я не могу ими пошевелить, ноги взлетают в воздух. Поначалу я думаю, что падаю, но в следующий миг понимаю, что это Тиррэн удерживает меня со спины.

Стиснул мои руки и грудь стальным капканом и поднял над полом, будто невесомую куклу.

— С ума сошла? — раздаётся над ухом взбешённое рычание. — Совсем одичала?

— Пусти! — тело жжёт от его прикосновений, я физически не могу выносить их. — Не трогай! Меня!

Если он не отпустит немедленно, я умру! Потому что это невозможно терпеть! Начинаю вырываться из его рук, дёргаться и выкручиваться всем телом.

— Сначала успокойся, припадочная! — рычит угрожающе, после чего грубо меня встряхивает. — В себя приди, кому говорю?!

Продолжаю молчаливо бороться, пыхчу и выворачиваюсь из его цепких рук.

Вскрикиваю, когда меня, в очередной раз, подбрасывает над полом, после чего проносит по воздуху, и грубо впечатывает грудью