Кровь, молоко и шоколад. Часть 1 - Кэмерон Джейс

всегда в объятиях отцовских рук, целовала и обнимала перед сном маму. Тем не менее, я никогда не чувствовала себя как дома, пока Ангел не пустил меня в стены своего изодранного, но все еще нежного сердца. Наконец, он сделал это. Он обнял меня достаточно сильно, чтобы простить ему те потерянные годы без него.

— Скажи мне кое-что, Ангел, — сказала я, — Почему я так сильно тебя чувствую? Хотя мы прошли так много всего за короткое время, это не имеет значения. Я словно в тебе.

Похоже, у Ангела был ответ, но он не отвечал — годы спустя я сообразила почему, но еще слишком рано говорить об этом. Вместо того, чтобы говорить, спорить и желать мы вместили все наши страхи в один длинный, бездыханный поцелуй. Наш первый поцелуй. Наконец, неплохой первый поцелуй.

Это был долгий поцелуй. Я закрыла глаза. Думаю, он тоже. Он целовал меня так, как человек дышит, чтобы жить. Не в переносном смысле. Он действительно затягивал мою душу в себя, и я не могла понять почему значила для него так много. Я не понимала как он мог так страстно целовать того, кого он должен был убить. Я не понимала, где он был в течении этих двух лет и почему он вернулся сейчас.

Прямо сейчас я удивлена что не могу передать на бумаге те эмоции, которые я чувствовала в тот день. Молодая любовь, со всем ее безрассудством и отсутствием разумности и логичности, оказалось, была драгоценным, волшебным чувством, которое я возможно потеряла на долгие и пустые зимы своей жизни. Неспокойная жизнь, которой я жила после, сделала это воспоминание немного туманным. Я не могу даже поверить что я так легко влюбилась в Ангела, но это было то, чего желало мое юное сердце. Это было началом самого безумного приключения, которое со мной когда-либо случалось. Мой туман ходячего мертвеца в садах Штирии закончился. Я любила. По-настоящему любила. Это была такая любовь, как в историях Шекспира, которые я читала. Я была готова умереть ради Ангела самыми необъяснимыми способами.

— Ты это чувствуешь? — сказал он, прижимая меня.

— Да, — я засмущалась, думая, что он говорит о поцелуе.

— Кажется, под нами тряслась земля — сказал он.

В тот день я не чувствовала, что земля тряслась, но вспоминая теперь, я думаю, что так и было. Она должна была трястись. Земля, вероятно, знала, какое горе принесет в наши жизни этот союз.

Глава 22

Дневник Королевы

Я могла бы рассказывать о том, как Ангел настаивал на встрече с моим отцом и о том, как хотел рассказать ему о своих чувствах ко мне. Я могла бы рассказать о том, как все пошло наперекосяк. Мой отец, не смотря на поддержку и помощь Ангела в войне против войск Скорби, поддался осуждению со стороны моей матери и дворян и всем прочим, кто не одобрил нашу любовь.

Я могла бы рассказать о том, как Ночная Скорбь в деталях описывал убийство Карнштейнов, включая собственного сына, если Ангел и я останемся вместе. Ночь уже начал убивать европейских союзников Карнштейнов, просто чтобы отстоять свою точку зрения.

Я могла бы рассказать, как жители Штирии были шокированы, узнав, что я влюблена в нашего врага, с коим по всей Европе бушевали войны. Но я не вижу смысла перечислять все эти подробности. Все, что вам нужно знать, что наша любовь была проклята, обречена и разрушительна для окружающих.

Ангел и я сбежали от моей семьи в маленький городок в Италии. Мы ехали дни и ночи, переодеваясь нищими, торговцами яблок и артистами. Все разыскивали нас… особенно Ангела. Его изображения были написаны талантливейшими художниками и развешаны в большинстве городов. Подробное описание Ангела: длинные, как смоль волосы; заостренные черты лица, что белее снега; и губы алые, как кровь; передавалось от человека к человеку, перемежаясь со слухами. Ангел питался лишь животными, которых он так ненавидел, но в то время выбора у нас не было. Куда бы мы не бежали, люди везде говорили о вампире — полукровке, который противостоял своему королю — вампиру. Его прозвали Черной Смертью, иногда Дракул, что означало «дракон» на Румынском. Чтобы Ангел не предпринимал, чтобы стать человеком, человечество не принимало его. Вампиры также отреклись от него. После мы стали слышать вести… слухи, что люди позднее стали звать сказками… о человеке, который преодолевал глубокие снега Трансильвании и Штирии, убивая других людей. Поговаривали, он носил черное, и обычно был окружен черными вОронами. Говорили, снег становился алым от крови его врагов. Люди прозвали его Красный Дракон, Черный Снег и множествами прочих имен, которые постоянно вращались вокруг этих трех цветов, что позднее прокляли мою жизнь: алый, белый и черный.

Ангел и я продолжили наше бегство по Европе, но бежать было некуда. Ангел чувствовал мою слабость и неопытность скрываться и преодолевать столь ужасные путешествия, и потому предложил мне отправиться в безопасное место, пока он расправиться с нашими преследователями… позднее, я узнала, что он слишком сильно желал моей крови и боялся, что не сможет удержаться рядом со мной.

Ангел нарисовал мне карту и наказал следовать ей. Он сказал, что встретил меня через семь дней на острове Мурано, что неподалеку от Италии, где делаются хрусталь и зеркала. Я спорила с ним тогда, что мне нельзя туда, где зеркала, а Ангел лишь обвинил моих родителей за то, что навязали мне такую мысль. Он пообещал, что со мной ничего не случиться, если я посмотрю в зеркало, но я слишком много лет прожила с этим страхом, потому было нелегко с ним расстаться.

— Я тебя не оставлю, — возразила я, услышав как лошади наших охотников приближаются. — Я не могу.

— Уезжай. — Ангел взмахнул руками, чтобы напугать мою лошадь. — Увидимся на острове Мурано. Не бойся зеркал. Спроси Амалию Хассанпфлаг, мою крестную матушку. Скажи, что ты от меня.

Я потеряла дар речи, как только лошадь сорвалась к пункту моего назначения. Так вот почему он использовал ее фамилию, когда выдавал себя за торговца яблоками?

— Кармилла! — в последний раз окликнул меня уставший и измотанный Ангел.

— Да? — я повернула шею, не останавливаясь.

— Когда увидишь Амалию, скажи ей… — Он проглотил комок в горле, вынимая меч, готовый отразить атаку врага.

— Да? — спросила я. Ему не следовало бросать меня вот так, не сказав ничего напоследок. — Сказать ей, что?

— Скажи ей, что ты — любовь всей моей жизни, мой рай и ад, — воскликнул Ангел, начиная