Народные сказки о богатырях русского эпоса - Анна Михайловна Астахова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из других необычных для эпоса изображений Соловья-разбойника следует отметить образы его в финских сказках. В одной из них, из Выборгской губернии,[236] Соловью-разбойнику соответствует богатырь, который убивает всех свистом. Наехав на него в поле, Илья бьется с ним на поединке, побеждает, богатырь просит пощады. Они вместе заезжают в одну деревню, там богатырь начинает свистеть и всех, кроме Ильи, убивает свистом. Илья отрубает ему голову. В этой части сказки нетрудно увидеть отражение известного эпизода из сказания о Еруслане Лазаревиче о встрече и поединке Еруслана с русским богатырем.[237] Кстати, свистун, с которым бьется Илья, даже именуется в сказке «русским богатырем». В другой финской сказке, из Кемского уезда,[238] рассказывается, что Илья Муромец по дороге в Киев встречается с великаном Рахматовичем, тоже убивающим свистом. Илья въезжает к нему во двор и заарканивает его.
В украинской сказке, записанной в 1860-е годы,[239] Соловей изображен необычно трусливым. При приближении к нему Ильи Соловей так перепугался, что свалился с дерева. Он пытается убежать, но Илья догоняет его, разит копьем и привязывает к коню. Иногда былинный Соловей-разбойник превращается в сказках в змея. В эстонской сказке рассказывается: «Илья ехал через густой дубовый лес и услышал, что кто-то так громко свистит, что все листья падают на землю. Он посмотрел вокруг, но никого не приметил, хотел ехать дальше, но лошадь остановилась и дальше не идет. Тогда Илья видит, что через дорогу, от дерева до дерева, перекинулся большой змей, который и свистит. Илья не испугался, взял кнут и убил змея, потом свернул его, взвалил на лошадь и поехал дальше».[240] Затем он бросил змея в озеро. Змеем изображен Соловей-разбойник и в одной белорусской сказке.[241] Сидит он на двадцати огромных дубах. Наконец, в другой эстонской сказке в рассказе о злом духе, сидящем у ворот одной королевской столицы, можно тоже видеть смутные, правда, припоминания о Соловье-разбойнике. В сказке говорится, что если чужой человек хочет войти в ворота, «этот злой дух кричит так громко, что человек сразу глохнет». Герой не устрашился и кнутом прогнал злого духа. Король услышал об этом и принял его к себе на службу.[242]
Следующий за поражением и захватом Соловья эпизод, обычный в былинах, а также в русских сказках об Илье Муромце, — проезд Ильи мимо подворья Соловья, попытки родных разбойника выкупить или отбить его, покушение кого-либо из них на жизнь Ильи — отразился в иноязычных сказках мало и смутно. Иногда лишь упоминается о проезде Ильи Муромца мимо дома Соловья или палат его зятьев. Изредка делаются еще беглые дополнительные указания: то сыновья спорят, кто кого везет связанным (удмуртская сказка), то «девки-разбойницы», сестры Соловья, упрашивают Илью остановиться в их доме (якутская сказка). Несколько больше задерживается на этом эпизоде одна из карельских сказок. Илья проезжает мимо дома Соловья, сделанного из белого камня. Жена Соловья, посмотрев в окно, кричит сыновьям, что кто-то привязал отца цепью к седлу. Сыновьям сперва кажется, что, наоборот, отец кого-то везет. Но затем они выбегают с мечами и бросаются на Илью, тот «одним ударом меча всех трех сыновей уложил». Затем Илья выпускает на волю всех, кто был полонен Соловьем.[243] В украинской сказке об Илье дом Соловья назван дворцом. Разбив двенадцать дверей дворца, Илья находит во внутренней комнате старуху и двух ее дочерей. Старуха предлагает Илье любую дочь в жены. Илья говорит, что едет по свету, и если не найдет девушек красивее, то возьмет одну из дочерей Соловья — явная реминисценция известного эпизода из сказания о Еруслане: встречи его с царевнами, которых он расспрашивал, есть ли кто на свете их краше.[244]
В противоположность эпизоду проезда Ильи мимо подворья Соловья заключительная сцена былины — показ Соловья народу, его свист, последствия свиста, расправа Ильи Муромца над Соловьем — отражена почти во всех сказках. Правда, место действия определяется по-разному и не всегда четко: то, согласно эпосу, в Киеве, в палатах князя, то просто «у царя», «у короля», в одном случае — в какой-то деревне, в другом — возле палат зятя Соловья. Но всегда изображены губительные последствия свиста: свист убивает всех, кроме Ильи; убивает тридцать богатырей; народ валится мертвым; все падают — чуть живы; валятся потолки и крыши, все глохнут, у людей выпадают волосы. И всегда подчеркивается, что Илья остается невредимым. Иногда говорится, что он оберегает князя и княгиню или царя и царицу, укрывает их под мышками (в точности по былинам), велит им заткнуть уши и т. д. Встречаются упоминания о том, что Соловей не выполняет приказания Ильи свистеть только вполголоса. В большинстве случаев за сценой свиста непосредственно следует расправа — Илья убивает Соловья, затем иногда говорится, что народ славит Илью. Есть, правда, сказки, где судьба Соловья не досказана, но таких мало.
Таким образом, в передачах сказками сюжета о Соловье-разбойнике выделены те два центральных эпизода — столкновение Ильи с Соловьем в лесу и сцена свиста, которые и рисуют Соловья как врага народа, а Илью как его защитника, совершающего важный подвиг очищения родной земли от страшного чудовища. Все побочные эпизоды или совсем исключаются, или отражены глухо и путано.
В нескольких сказках, которые сохранили больше других связи с эпосом, находим еще некоторые припоминания эпизода нападения на Илью Муромца разбойников по дороге к Соловью[245] и эпизод освобождения города от осадившей его вражеской рати,[246] возглавляемой тремя царевичами, причем следы эпоса проглядывают в таких характерных деталях, как наименование города Черниговом и врагов татарами. В тех же сказках в заключительную часть включена сцена, в которой киевские богатыри к рассказу Ильи Муромца о своем приезде по прямоезжей дороге отнеслись с недоверием, за что и были потом посрамлены.
Илья Муромец и Идолище. Сюжет о победе Ильи Муромца над Идолищем получил несколько меньшее распространение в сказках народов СССР, чем сюжет о Соловье-разбойнике. Так, в известных мне якутских, чувашских, украинских сказках нет даже самых смутных припоминаний этого сюжета. Встречается он в сказках белорусских и чаще всего у северных народностей — финнов, карел, коми и удмуртов. Менее
