Холмы Каледонии - Мария Сергеевна Руднева

Мисс Амелия вздрогнула и поняла, что замечталась.

– Да-да, я с вами, – поспешила заверить она. – И разумом, и душой, и телом!

– Я очень рад это слышать, – смутился мистер Мирт. – Но я хотел узнать, чем вас сегодня угостить.

Помимо любви к сладкому мисс Амелия была авантюристкой и старалась не повторяться в том, что уже пробовала, стремясь к новым ощущениям. Так она меняла холодное оружие на револьвер, паровую машину на дирижабль, а пирожное бланманже – на сладкий зефир с прослойкой из нежного крема.

Мистер Кобер, по случаю выходного дня отпустивший свою помощницу мисс Лилли повидаться с родней, поставил перед мисс Амелией тарелочку с зефиром, а перед мистером Миртом – плошку с засахаренными ягодами. Налив гостям по чашке чая, он поклонился и вернулся за стойку, где принялся спасаться от сонной скуки с помощью огромной амбарной книги учета.

Мисс Амелия откусила кусочек зефира и зажмурилась. В этот момент ее категорически нельзя было отвлекать! Встать между мисс Эконит и сладостями мог только истинный безумец. Поэтому мистер Мирт пил чай и наблюдал за прохожими, праздно гуляющими по оживленной улице, в ожидании, пока можно будет вернуться к разговору.

За окном буйно цвела майская зелень – при «Медведе и бруснике» тоже разбили маленький модный сад, лавочники открывали двери нараспашку в ожидании посетителей, две юные девушки мерили шали у большого зеркала, выставленного прямо на улицу, и смеялись, о чем-то споря между собой.

По дороге вяло плелась лошадь, кебмен дремал на козлах и только иногда вскидывался, чтобы крикнуть «Н-но, пошла!..» Высокие дольмены на углу увивали лозы винограда такого изумрудного цвета, что зелень эта, казалось, впитывалась в глаза. Габриэль никогда не мог взять в толк, отчего у него глаза голубые, как речные воды, а у братьев так и вовсе синие: у Андерса как солнечное небо, а у Джеймса как грозное предгрозовое. Отчего кровь фаэ не позеленила им всем глаза, не придала сходство с вечнозеленым миртом и нежностью абаллахских цветущих яблонь? Отчего вообще такая тоска по зелени у того, кто слабо представляет себе, что такое фаэ, помнит лишь сумрачный перезвон колокольчиков в ночи…

Нашел ли Джеймс убежище? Были ли они снисходительны? Признали ли в нем королевскую кровь? Столько вопросов, на которые не найти ответа…

– Габриэль?.. – пришла очередь мисс Амелии окликнуть его.

– Засмотрелся в окно, – неловко улыбнулся мистер Мирт. – Знаете, я вдруг почувствовал сожаление из-за того, что мы так редко позволяем себе проводить время, просто прогуливаясь и бездельничая.

– А вам Поуп только недавно говорил, что у вас нездоровый цвет лица, – шутливо пожурила его мисс Амелия. – Предлагаю летом почаще совершать променады. Есть столько прекрасных мест – набережная Тамессы, Роуз-парк… Мы можем сходить в ресторан около Дольменного холма. Я была там однажды, с Джеймсом…

– С Джеймсом? – Габриэль нахмурился. – Амелия, мы с вами никогда не обсуждали это, и вам может показаться, что я нарушаю ваши границы, но… Между вами и Джеймсом действительно что-то было?

– Я… не знаю, – чуть растерянно произнесла мисс Амелия. – Мы встретились с ним пару раз, он сводил меня в ресторан, но потом… Я была все время занята в павильоне, готовясь к открытию Выставки, и следующее его приглашение отклонила. Что и говорить, я понятия не имела, кто он такой на самом деле…

– Я ни в чем вас не обвиняю! – поспешил заверить мистер Мирт, в сердце которого точно впился осколок чего-то холодного и острого. – Просто… Просто спросил.

– Вряд ли он рассматривал меня как увлечение, – пожала плечами мисс Амелия. – Он был слишком занят мыслями о взрывчатке, вы же помните. А в наше время девушка может позволить себе развлечься так, как она хочет, правда?

– Правда, но…

– Я же сижу с вами в кондитерской, верно? – Она склонила голову к плечу. – И никто не смотрит косо. Так и должно быть – девушки могут сами выбирать себе компанию. И вовсе не сухопарых тетушек с лицом огорченной воблы вроде мисс Теренс – вы можете помнить ее по визиту к завтраку моей матушки. А просто приятных людей!

– Неужели вы совсем не боитесь слухов?

– О, Габриэль! Неужели все то, что говорили за моей спиной – и даже мне в лицо – относительно паровой машины, не так важно в сравнении с тем, где и с кем я провожу вечера? – Мисс Амелия выглядела по-настоящему сердитой. – Я думала, что уже доказала вам, что я крепче, чем кажусь.

– Но готово ли наше общество?..

– Общество, к которому вы, мистер Мирт, имеете самое непосредственное отношение, – резко сказала мисс Амелия и, повернувшись к стойке, громко сказала: – Принесите, пожалуйста, еще одно кремовое пирожное!

Ей необходимо было на что-то отвлечься, иначе она могла в гневе наговорить мистеру Мирту таких вещей, о которых впоследствии бы жалела. А может быть, она уже перешла эту грань – Габриэль смотрел на нее своими печальными голубыми глазами, нездешними и древними. Мисс Амелия мгновенно устыдилась. Ей ли было не знать, как много Габриэль делает для мира, который никогда не примет его, который он никогда не сможет до конца понять – просто потому, что серебро в его крови не похоже на быстро текущий песок времени, из которого состоят обычные люди с их бедами и проблемами.

– Простите, Габриэль, – тихо сказала она.

Мистер Мирт помолчал, а когда ответил, его голос звучал отдаленно и тихо:

– Я не сержусь, Амелия. Вы правы, вы лишь еще раз указали мне на мое место и напомнили, зачем я существую. Прошу простить меня за то, что из-за моего несдержанного любопытства наш разговор перешел в такое русло. Позвольте, я попрошу еще чаю – и клубнику в сахаре для вас в качестве комплимента?

– Ни за что не откажусь!

Несмотря на то что недоразумение было улажено, мисс Амелия покинула мистера Мирта с тяжелым чувством на сердце. Она глядела в окно кеба, который медленно нес ее домой, и думала, что зря обидела хорошего человека и что, может быть, Габриэль прав – и она слишком сильно торопится. Однако у нее нет вечной жизни. У нее есть лишь одна человеческая, чтобы воплотить в жизнь свою цель – добиться женской свободы и возможности для каждой девушки жить без оглядки на общественное мнение.

Но тень в озерах глаз Габриэля не шла у нее из памяти.

Невольно она вспоминала старый разговор с отцом.

Стоит ли прогресс жертв? – спросил у нее Гилдерой Эконит, заворачивая гаечным ключом винты на прессе для пшеницы.