Формула грез. Как соцсети создают наши мечты - Екатерина Владимировна Колпинец
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В 1970-е годы социал-феминистки утверждали, что «дуальные системы» капитализма и патриархата несут ответственность за угнетение женщин. В ответ на особое внимание марксистов к общественному рынку труда феминистки представили анализ «женской работы» – работы по поддержанию взаимоотношений и заботы, связанных с воспроизводством нуклеарной семьи, – как ключевого источника накопления капитала. Они утверждали, что разделение труда по половому признаку, которое традиционно предполагало мужскую работу вне дома и неоплачиваемую домашнюю и репродуктивную работу женщин дома, выступает основой социального неравенства. Учитывая, что женщинам исторически была поручена аффективная работа, связанная с «отношениями» и «заботой», удивительно, что теории нематериального труда, получившие популярность с наступлением эры постфордизма, не учитывали ценность «женского труда»[108].
В своей классической работе «Управляемое сердце»[109] Арли Хокшилд рассматривает работу бортпроводников как эмоциональный труд, то есть заранее просчитанное проявление чувств через телесные регистры, такие как выражение лица, тон голоса и внешний вид. Бортпроводники и другие работники сферы обслуживания тщательно управляют эмоциями на рабочем месте с помощью «правил чувств», предписывающих им приглушать или акцентировать определенные чувства таким образом, чтобы клиенты ощущали заботу и комфорт. Хокшилд отмечает, что хотя управление эмоциями требуется на многих рабочих местах, этот навык в непропорционально большой степени возлагается на женщин.
Продолжая линию, начатую в «Управляемом сердце», гендерная и медиаисследовательница Жаклин Арси в статье «Emotion work: considering gender in digital labor» («Эмоциональная работа: гендерный фактор в цифровом труде»)[110] рассматривает аффективную работу применительно к цифровым практикам. Арси утверждает, что женщины занимались эмоциональным трудом задолго до появления социальных сетей, а сама их структура и интерфейсы платформ провоцируют эмоциональный, а значит, женский труд.
Цифровая сфера лишь добавляет новое измерение к давнему предположению о том, что женщины от природы умеют лучше выражать эмоции и управлять ими. На платформах социальных сетей женщины управляют своими эмоциями при создании контента и в ходе коммуникации с другими пользователями, что, в свою очередь, повышает ценность и привлекательность самих платформ. В итоге практика цифрового аффективного труда становится продолжением традиционного разделения труда по гендерному признаку, в результате которого накопление капитала зависит от неоплачиваемого труда женщин.
Точно так же, как и в сфере услуг, в сети действуют особые «правила чувств» для управления цифровыми аффектами. Показательно, что, в отличие от офлайна, цифровой аффект онлайн не обязательно должен быть позитивным, чтобы вызвать отклик аудитории. Исследовательницы гендерных аспектов аффективного труда в социальных сетях Миша Кавка и Нэнси Берримен предлагают расширенную трактовку понятия аффекта, включающую в себя выражение негативных эмоций. В противовес позитивному блогингу Кавка и Берримен предлагают изучать негативные эмоции: тревоги, страхи, стресс, депрессии, эмоциональную уязвимость. Поскольку личная жизнь и эмоции все больше перемещаются в сеть, возникает вопрос: «Куда уходят негативные чувства?» Где и как выражается обратная сторона «позитивного я», предположительно синонимичного социальным сетям?[111]
Основное отличие как позитивного, так и негативного аффективного труда в социальных сетях от непроизвольного и спонтанного выражения эмоций заключается в сугубо рациональных целях этого труда, что роднит его с вышеупомянутыми приемами реалити-шоу. Спонтанность не рациональна и не требует ответной реакции. Аффективный труд – это попытка рационализировать аффект, превращая онлайн-персону в набор визуальных штампов и отчужденных эмоциональных реакций.
Главная цель цифрового аффективного труда – обмен. В контексте социальных сетей не существует спонтанных эмоций «здесь и сейчас», поскольку выражение как позитивного, так и негативного аффекта опосредовано целым рядом медиаманипуляций: включением камеры, обработкой фото или видео, их монтажом и последующей публикацией.
В книге «(Не) получать деньги за то, что любишь» («(Not) Getting Paid to Do What You Love»)[112] гендерная исследовательница Брук Эрин Даффи рассматривает, из чего состоит труд модных блогеров и что остается за кадром постановочных фотографий, которые аудитория соцсетей видит в качестве итогового продукта. Проведя десятки глубинных интервью с модными блогерами, по преимуществу женщинами, Даффи пришла к выводу, что работа блогера предстает предельно рутинным трудом, при этом основная масса времени уходит на переписки с рекламодателями и подписчиками. При этом, занимаясь бюрократической рутиной, необходимо сохранять атмосферу легкости и беззаботности в блоге, выступать для аудитории вдохновляющим примером. Практически все респондентки Даффи признались, что рано или поздно начинали мыслить свою жизнь в категориях подходящего и не подходящего для публикации контента.
Личные или интимные моменты воспринимались блогерами как возможность для остроумного твита или поста в инстаграме. Чувство «включенности» фоном присутствовало в их личной жизни, как сказала одна из респонденток: «Даже когда вы уезжаете в отпуск, вы не можете сделать так, чтобы инстаграм перестал быть частью вашей жизни в течение недели. Даже во время своего медового месяца я ощущала давление от необходимости поддерживать свою цифровую персону. Мне приходилось игнорировать своего мужа, обращаясь к нему только тогда, когда нужно было сделать фото».
Другая популярная блогерша в разговоре с Даффи призналась, что несчастна в браке, но не может развестись, потому что это разрушит ее блог.
Сами алгоритмы социальных сетей пронизаны аффектом. Датская медиаисследовательница Тина Бухер вводит понятие «алгоритмическое воображаемое» для описания способов осмысления того, что такое алгоритмы, какими они должны быть, как они функционируют и как эти фантазии в конечном счете влияют на реальность. Опираясь на феноменологическую традицию, исследовательница предлагает «получить доступ» к работе алгоритма с помощью опыта и чувственных практик, тесно связанных с понятием аффекта. Алгоритмы социальных сетей схватывают социальное воображаемое с помощью различных эмоциональных контактов, которые генерирует сама платформа. Анализируя два десятка личных историй респондентов об их отношениях и встречах с алгоритмами, Бухер подробно останавливается на том, как алгоритмы порождают различные физические переживания, настроения и ощущения[113].
Аффективный труд в социальных сетях сложно назвать прерогативой популярных блогеров, обменивающих слезы и позитивные эмоции на отклик зрителей. Сегодня аффективным трудом заняты миллионы пользователей Instagram и Youtube. Истории о разводах, ментальных расстройствах, выкидышах, смертях партнеров превратились в часть повседневного контента. Аффект больше не противопоставлен инстаграм-картинке идеальной семьи, а тесно переплетен с ней. Какой бы ни была изнанка идеальной инстаграм-семьи и какие бы трудности ни испытывала популярная в соцсетях женщина-блогер, для подписчиков, равно как и для зрителей реалити-шоу 20 или 40 лет назад, она все равно остается «слишком реальной» и одновременно «недостаточно реальной».
* * *
Распространение штампа об идеальной семье ставит вопрос: что делать людям, чьи отношения не укладываются в шаблон нуклеарной гетеросексуальной семьи? Тем, чьи чувства и отношения не выглядят конвенционально с точки
