Легенды о проклятых. Безликий. Книга первая - Ульяна Соболева

— Просто.

— Что?

— Вот именно — слишком просто. Я хочу больше! Я хочу все! И я это получу. Рано или поздно ты сделаешь так, как я желаю.

— Не получишь. От меня не получишь никогда!

Я рассмеялся ее упрямству и в то же время невольно восхитился — смелая или глупая. Счастливое неведение и непонимание. В каком сказочном мире ее держали? Воин? Черта с два. Наивна, как ребенок. До абсурда. Либо великолепная актриса. Со временем проверим, что она такое — Одейя Вийяр, и из чего сделаны ее мечты, иллюзии и страхи.

— Маленькая золотая принцесса, которая не видела настоящей войны и впервые увидела смерть в самом неприглядном ее облике. Это лишь малая часть того, что могу тебе показать. Оглянись вокруг — ты в моем царстве. Я здесь решаю, как тебе жить, сколько и когда ты умрешь. И если я захочу, то уже сегодня ночью с тебя срежут твое клеймо, распнут у стены, и я отымею тебя как обычную лассарскую шлюху.

— И обгоришь до костей, — она зло усмехнулась, — вряд ли без члена ты будешь так же грозен, как и с ним.

Я приподнял одну бровь и ухмыльнулся:

— Даже так? Благородная деса умеет говорить пошлости? — наклонился к её уху и прошептал, — Ты слишком неопытна, девочка…трахать можно не только членом. Трахать можно чем угодно, но я не стану ломать твой розовый мир и приводить примеры. Тебя ведь никогда не трахали, правда? Даже пальцами?

Теперь она дернулась изо всех сил и толкнула меня в грудь, но я даже не шелохнулся, а под ее ладонями кожа вздулась рубцами.

— Ублюдок!

— Намного хуже, Одейя. Намного страшнее. Ты даже не представляешь, кто я и что я с тобой сделаю. Со всеми вами. После того, как убью всех твоих людей.

— Ты больной психопат. Когда ты будешь подыхать от меча моего отца, я буду плевать тебе в лицо до последнего твоего вздоха. Ты не получишь ни меня, ни Лассар. НИКОГДА! Запомни — никогда! Слово Одейи Вийяр!

— Не бросайся словами, шеана. И запомни: у каждого есть что терять. Без исключения, у каждого. А терять — это больно. Когда начнешь терять, ты поймешь, что ничего в этом мире не стоит дороже того, что составляет смысл твоей жизни. Ты не знаешь меня… а я знаю о тебе все. И я начну отнимать. Ты готова отдать, Одейя? Чем ты готова пожертвовать? Мы начнем с десяти лассарских воинов. Твоих верных воинов. Сегодня вечером их казнят на площади.

— И чем ты лучше моего отца? Чем? — наконец-то закричала отчаянно и с яростью. В бессилии и ужасе. А я вдохнул полной грудью эти эмоции, меня от них зашатало, как пьяного. Вот теперь намного лучше. Заплачь. Я бы слизал каждую слезинку с твоих щек.

— Ничем. Я хуже. В тысячу раз хуже. Запомни это и вспоминай каждый раз, когда решишь ответить мне отказом. За каждую отнятую жизнь — я отниму десять. Но ты можешь сократить количество жертв. Подумай об этом деса Вийяр. Отсюда ты выйдешь либо моей женой, либо не выйдешь никогда. Если ты так любишь свой народ, а не бросаешься пафосными словами — ты сделаешь правильный выбор. А теперь посиди здесь до вечера и подумай. Тебя выведут посмотреть на казнь.

Я втолкнул ее в одну из клеток, удерживая за волосы подтянул к стене, надевая ошейник. Когда уходил услышал, как она звякнула цепью и в бессилии дернула прутья решетки.

* * *

— Да, теоретически это возможно, — Фао нажимал на хлеб с салом и, громко чавкая, запивал вином. — я только не пойму, зачем вам это нужно? Два разных народа, две религии.

Я ударил кулаком по столу, и бокал с вином скатился на пол, а он подавился хлебом.

— Тебе не нужно что-то понимать.

Если бы не его ряса и сан, так нужный мне на данном этапе, я бы убил его одним из первых, а не кормил хлебом с салом в этой чистенькой келье для астрелей.

— Если это месть, то она могла бы быть гениальной, мой дас. Хотя и не выполнимой. Более жестокую расплату трудно придумать, при условии, что кто-либо проведет это действо.

Он поднял бокал с пола и снова наполнил его вином, а я резко подался вперед.

— Что ты имеешь ввиду?

— А то, что Лассар никогда не примет этот брак. Этот союз никогда не станет легальным на территории Лассара. Отрекшуюся ниаду забьют камнями, едва она войдет в город. И никто. Ни один закон или могущественный покровитель не спасет ее от праведного гнева религиозных фанатиков. Если бы вы совершили это и отправили ее после домой, то не придумать участи страшнее, чем эта.

Я отобрал у него бутыль и приложился к вину, вытер рот тыльной стороной ладони.

— Значит, она не вернется в Лассар. А ты будешь держать свой поганый язык за зубами.

Фао посмотрел на меня в недоумении и надкусил хлеб, поднятый с пола. Жирного урода не кормили целый день, и теперь он пожирал даже крошки со стола.

— Я молчу… всегда молчу. Фао никогда не болтает лишнего, — и вдруг он застыл с ломтем хлеба у рта, — А причем здесь я?

— Притом! Ритуал исполнишь ты. Срежешь с нее это клеймо.

— Я? Нееет! Я не могу! Нееет! — он затрясся мелкой дрожью, как жалкая псина, — Меня покарают! Я не могу!

В эту секунду я сгреб его за шиворот и протянул к себе по столу.

— Ты сделаешь так, как я тебе скажу. Проведешь ритуал. Ты убедишь каждую псину в том, что этот брак более чем законный. Иначе я сдеру с тебя шкуру живьем и сошью из нее ремни для моих воинов. Она у тебя просаленная и толстая. В самый раз удерживать тяжелые ножны.

Он быстро и коротко закивал, не смея дышать мне в лицо, а я медленно разжал пальцы и толкнул его обратно на стул. Сзади откашлялся Саяр и поставил на стол еще один бокал.

— После отречения ее кожа будет обжигать так же, как и раньше?

Астрель тяжело дышал и сделал несколько глотков из бокала. Его все ещё продолжало трясти.

— Никто никогда не отрекался. Я не знаю. Существует старая легенда, что ниада позволит прикоснуться к себе лишь тому, кого захочет сама. Но никто не проверял на деле. Ниада — невеста Иллина, и только он может ее касаться.

— Где держат остальных ниад, прошедших постриг?

Он смотрел на меня округлившимися глазами:

— Нам не задают таких вопросов. Это тайна Храма.

— Я задал. Отвечай!

Астрель несколько раз оглянулся, а потом осенил себя звездой.

— Тайна Храма священна. Я поплачусь, если выдам её.

— Ты поплатишься, если хотя бы еще раз мне откажешь.

— Он забирает их, — прошептал астрель и снова несколько раз оглянулся, хотя его келья была совершенно пуста, и окно, под самым потолком, уходило на внешнюю сторону стены. Я бросил взгляд на Саяра и снова повернулся к Фао.

— Кто он?

— Иллин, — снова несколько звезд и дрожащий подбородок. — Раз в три месяца, в полнолуние он приходит за одной из них и уводит с собой.

— Куда? — меня раздражала его лихорадка и капли пота над верхней губой, как и провонявшаяся едким запахом страха ряса.