На суше и на море - Игорь Подгурский

Из-за горы вертикально взлетел серебристый звездолет.

Под прозрачным сферическим блистером за пультом управления сидели две крысы: одна белая, другая черная. Антенны на головах скрывались под защитными пилотными шлемами. Вытянутые мордочки украшали большие черные очки.

Миниатюрный звездолет был размером с кастрюлю. Внешне труженик космических трасс напоминал холодильник «Мир» с антенной на носу и четырьмя крыльями-стабилизаторами по бокам и на корме. На хромированном корпусе не светился ни один навигационный или габаритный огонек.

Крысиный воздушный патруль бесшумно парил в воздухе. Видимо, гравитационная тяга тоже плавно перешла из разряда мифов в реальность. Батыр протянул вверх, к звездолету, сухарик, зажатый в руке. Серебристый кораблик, жужжа двигателем, отлетел назад и отрицательно покачал короткими крылышками. Бек пожал плечами и смачно захрустел сухарем. Продолжая жевать, он потянулся к пульту.

Из боков звездолетика резко выдвинулись обтекаемые кассеты пусковых установок, из которых торчали острые головки реактивных ракет. Ракетная установка правого борта кашлянула огнем. Крошечная ракета, оставляя дымный след, пролетела между рукой и пультом; на месте ее падения, в углу, полыхнуло бесшумное синее пламя. Бек намек понял. Он спрятал руки за спину и сделал несколько шагов назад. Звездолет по плавной траектории ушел за гору с туннелем.

Лева любоваться игрушечной дорогой и ландшафтом не стал. Он сказал напарнику:

– Жди здесь! – и зашагал к двери в противоположной стене комнаты. Это оказался выход на улицу.

Лева шагнул вперед и очутился в скверике со скамейками, окружавшими пятачок детской площадки с парочкой качелей и большой металлической горкой с отполированным до серебряного блеска изогнутым спуском. Рядом с ней стояло чудо плотницкого искусства – песочница в виде небольшого сруба, а рядом торчал непропорционально большой грибок, обитый зачем-то оцинкованной жестью.

Все скамейки пустовали. Зато в песочнице играл ребенок. Не переставая оглядываться по сторонам, Лева двинулся к нему. Поравнявшись с качелями, Задов замедлил шаг. В песочнице возился с игрушечным танком мальчик лет семи в синей футболочке и красных шортиках. Сразу бросалось в глаза – танк был самодельный. В деревянный кубик вместо ствола был вбит гвоздь, по бокам были нарисованы черным колеса и гусеницы.

«Совсем один, – подумал Лева. – Интересно, где остальные».

– У-у-у! У-у-у! – гудел мальчик, ползая с танком зигзагами по песочнице.

Лева подошел ближе. Малыш обернулся и посмотрел на него. Светлые волосики, ямочки на щеках, рука поцарапана. Мальчик как мальчик, только глаза у него были внимательные. Обыкновенные мальчики никогда не смотрят таким цепким, оценивающим взглядом.

– Здравствуй! Не скучно одному играть?

– Не-а.

– А как тебя зовут?

– Адольф. Можно просто Адик.

Задов развеселился. Но тут же взял себя в руки: мало ли детей с такими именами?

– Ты живешь тут?

– Да.

– А где?

– Там, – мальчик показал рукой себе за спину, на ряд одноэтажных коттеджей.

Неожиданно у Левы по спине пробежали мурашки. У него так бывало, когда над головой сгущались тучи. Интуиция подсказывала, что нужно немедленно уходить, бежать отсюда. Еще немного, и случится непоправимое.

– Давай поиграем! – предложил Адольф и поднял игрушку, лежащую рядом на песке. Он протягивал Леве куклу. Куклу в темно-зеленом костюме. Военный френч, галифе, хромовые сапоги с крошечными шпорами, фуражка с длинным лакированным козырьком от солнца… Так любил одеваться его старый командир батька Махно. Лева глянул кукле в лицо и обомлел: на него смотрели глаза Нестора Ивановича, а вот и родинка на подбородке…

– Откуда у тебя такая куколка? – через силу выдавил Задов и шагнул в песочницу.

Адик засмеялся и пулей выскочил из нее, не забыв прихватить игрушечный танк.

Лева сделал шаг к мальчику, ноги с трудом передвигались по рассыпчатому песку. Он сделал еще один шаг. Неожиданно песок поехал вниз под сапогами, и разведчик провалился по пояс, продолжая медленно погружаться глубже и глубже.

– Адик, помоги! – со слезой в голосе взмолился Задов.

Мальчик засунул руку в карман шорт и вытащил часы со сломанным ремешком. Взглянул на циферблат и ответил: «Извиняйте, дядечка взрослый, я опаздываю. Скоро тренировка, фехтование пропускать нельзя». Показал язык и убежал, прижимая игрушки к груди.

– Погоди! Постой! – крикнул вдогонку Лева. Он попытался ухватиться руками за поверхность, но в ладонях оставались лишь горсти песка. Зыбун затягивал все глубже и глубже. Справа раздалось цоканье каблуков. Задов, стараясь не делать резких движений, повернул голову. Мимо песочницы шла стройная девочка-подросток, почти уже девушка, в белом летнем костюме. На плечах красовались нарисованные от руки большие красные звезды. Сбоку штанин тянулись такого же цвета лампасы.

– Девушка! Можно вас на минутку! – жалобно позвал Лева.

Она остановилась и, глядя на него, с улыбкой спросила, с подчеркнуто правильной артикуляцией растягивая буквы: «Мужчина-а-а, а вы успеете за минутку?»

«Лингвистка!» – зло подумал Задов и полностью погрузился в песок, успев набрать в грудь воздуха, закрыть глаза и раздуть щеки. Зыбун сомкнулся над героической макушкой.

Разведчики группы, вошедшей в дверь номер два – Ермак с Петрухой, – дошли до перекрестка, где их коридор пересекался с другим. Из бокового прохода вышел здоровенный черный котище, перешел следопытам все пути, кроме обратного, и исчез с негромким противным мяуканием.

– Ермак Тимофеевич, вы верите в приметы? – спросил осторожный Петька.

– Нет! – без тени сомнения ответил покоритель Сибири и шагнул вперед.

Жаль, любого другого человека должно было насторожить нехорошее предзнаменование. Но люди, которые на двух стругах отправились незнамо куда и умудрились поставить на колени огромный край, не относятся к категории «любых других». Чем выше риск, тем быстрее идешь к цели, тем больше преимущество перед другими. Ермак шагнул, наступив на замаскированную крышку глубокого колодца. Опора ушла из-под ног – и разведчик ухнул вниз. Единственное, что он успел, – уже в полете громко крикнуть всего одно нехорошее слово. Эхо, живущее в узкой длинной трубе, радостно отозвалось, и из черной круглой дыры донеслось: «Ля! Ля-а!.. Ля-а-а!..» Крышка вернулась в исходное положение. Щелкнуло запирающее устройство. Петька вспотел от ужаса и осторожненько, впритирку к стене, двинулся дальше, обходя замаскированный колодец, но после первого же касания к стене спина прилипла. В результате попыток освободиться прилипли ладони, брюки и волосы, сапоги тоже намертво приклеились к полу. Липкая ловушка, о которой Петька и не слыхивал, довершила провал задания второй группой.

Дуров, вошедший в третью дверь, стоял в помещении, стены которого были увешаны картинами, рисунками, расписаны цитатами, поражающими воображение; здесь царил беспорядок и буйство красок, за которыми угадывалась стройная система. Те, кто все это обустроил, были необузданны и отважны и не знали оков и правил.

Окна в галерее отсутствовали, дверей в обычном понимании тоже не было, кроме той, через которую Дуров вошел. Узкий проход открывал слабо мерцающую перспективу. Освещение было довольно сносным, особенно если учесть, что его источник двигался вместе с Дуровым, словно невидимая свеча в его руке. Дуров пошел вперед. Ничего не происходило, но постепенно свет стал более тусклым. Сначала он подумал, что попал в подвал, но никаких канализационных сооружений тут не обнаружилось. Проход не кончался и не расширялся, а только сворачивал поочередно то вправо, то влево, словно его проложил огромный шахматный конь. Дуров сразу вспомнил статью из журнала, где рассказывалось о гроссмейстере в памперсах, у которого никто так ни разу и не выиграл. Была одна ничья, да и та с военным компьютером, предназначенным для расчета траекторий баллистических ракет.

Дуров шагал и шагал. В какой-то момент перед ним оказался не очередной поворот, а маленькая полутемная комната. В дальнем ее конце ожил и подкатился к дрессировщику огромный шар, гремящий костяными пластинами и утыканный полуметровыми иглами. Секунду спустя на этом уродливом бугре сферической формы открылись два глаза с вертикальными зрачками, до этого прикрытые костяными наростами-веками.

Страх словно зацементировал ноги Леонида Владимировича. Он осторожно отступил в сторону, запнувшись обо что-то. Под ногами лежал толстый железный прут. Пока колюче-костяной шар приближался, Дуров успел поднять свою находку. Сразу же захотелось ткнуть им приближающегося монстра в глаз. Вместо этого добрый дрессировщик отступил в сторону, обошел страшное существо и двинулся к дальнему проему в стене, за которым виднелось синее небо. Сзади раздалось разочарованное причмокивание. Дуров ускорил шаг. Он буквально выскочил в тепло летнего дня из сумрака здания. Небо скрывала однородная непрозрачная пелена силового поля светло-молочного цвета. Небольшие темные облака быстро пробегали ниже него, подгоняемые ветром, летящим там, в вышине.