Смерть саксофониста - Керен Певзнер

– Уйди, противный, не даешь мысли раскидать.

– Ты особенно не кидайся ими, и так мало.

– Ты шовинист! Не признаешь за женщиной право на мозги!

– Зачем они тебе? В тебе и так все прекрасно. Все, я ушел, – он скорчил смешную гримасу. – В спальню, между прочим. Если тебе нужен собеседник, милости просим.

Проявить свои дедуктивные способности мне удалось часа через два. Уютно устроившись на полусогнутом локте Дениса, я, глядя в потолок, будто на нем могли быть нарисованы участники драмы, принялась рассуждать:

– Итак, с кого начнем… С Кристины. Могла она убить Вольфа? Вполне.

– Ты это о ком? – проснулся Денис.

– Помнишь ту крашеную блондинку в жемчугах у Вольфа на свадьбе?

– Нет, не помню. Ты же знаешь, Лерка, я извращенец. Меня привлекают исключительно натуральные брюнетки. На худой конец, рыжие. К крашеным блондинкам у меня идиосинкразия.

– Я тебе покажу худой конец, – погрозила я ему пальцем. – Вольф поставил Кристину в безвыходное положение. Из-за драгоценной статуэтки она может попасть в тюрьму, потерять доброе имя, вылететь с работы. Так что мотив есть.

– Жидковат мотивчик-то, – возразил Денис.

– Ничего себе! – возмутилась я. – Вольф использовал ее, как тряпку! Может, жениться обещал. По крайней мере, она за ним горя не знала. Пока ему не приспичило в политику удариться и добропорядочность свою показать. Страшна месть покинутой женщины!

– И облапошенной… – в тон мне добавил мой собеседник. – Насколько я понимаю, статуэтка назад не вернулась?

– Нет, не вернулась. Так что, мы смело можем записать Кристину в убийцы.

– Мне нравится ход твоих мыслей. Валяй дальше.

Умственная работа всегда вызывает у меня зверский аппетит. Поэтому, я вылезла из-под одеяла и пошла на кухню. Вернувшись с двумя яблоками, я протянула одно Денису и вновь приступила к расследованию:

– Теперь Тишлеры… Могли они прикончить свата? Запросто! Тишлер помогал Вольфу деньгами. Предвыборная гонка увенчалась успехом благодаря вливаниям подрядчика. А что Беньямин получил? Дырку от бублика! Видите ли, подряд на «марину» будет вынесен на открытый конкурс, а ты, родственничек, становись в общую очередь. Обидно?

– Еще как, – грызя яблоко, ответил Денис. – Тебе бы, начальник, книжки писать…

– Вот! – я была захвачена процессом. – Певец тоже на Вольфа был обижен. Он что, пел даром, что ли? И театр песни ему Вольф обещал? Обещал. Выполнил? Нет. А у парня идефикс сформировался. Он без этого театра жить не может. Вот и укокошил Руби со злости.

Кто еще остался? Мика Перчиков. Он вообще псих ненормальный. Он у Вольфа деньги на изыскания просил? Просил. Тот дал? Фигу с маслом. А Перчиков мог подумать: «Зачем нам такой мэр? Вот помрет Вольф, другой мэр, может быть, и прислушается!…»

– Тебя послушать, так выходит, что Вольф был редкостной скотиной, убить которого у всех руки чесались.

– Пуркуа бы и не па? – собезьянничала я.

– А тебе Руби ничего не обещал? – Денис догрыз яблоко и бросил черенок на блюдце. – Может, он тебе за уроки иврита не доплатил? Или секретаршей своей не сделал? А?

– Еще чего! Я с него за уроки вперед брала. И квитанцию выдавала. Чтоб не отвертелся.

– А Суперфин?

– Так его вообще тут не было! Во время убийства!

– Непонятно, – протянул Денис. – Почему ты ограничиваешь список потенциальных преступников? Вот, Искрин, например. Тоже кандидатура… Деньги от спонсоров пришли? Пришли. А куда делись? То-то!

– Глупости! – возразила я с жаром. – Искрина, во-первых, не было на свадьбе, а во-вторых, он не выбрасывал…

Тут я прикусила язык.

– Что ты замолчала?

– Ничего… Забыла. Давай спать.

И я повернулась носом к стене.

На следующее утро я позвонила Суперфину и Сереже Белых и попросила их встретиться со мной.

– Господа, – обратилась я к ним, как только мы уселись под веселым полосатым тентом на набережной, – надо продвигаться. Иначе вы, Эдвард, застрянете тут на неопределенное время. Да и ты, Сережа, не горишь желанием поселиться в Израиле навечно.

Два детектива переглянулись. Даже, как мне показалось, Суперфин тонко усмехнулся.

– Валерия, дорогая, мы же сюда не отдыхать приехали… Серж многое успел за эти дни. Да и мне удалось кое-что выяснить.

– Интересно узнать…

– Известно ли тебе, что одна брюссельская компания по производству компьютерного оборудования перевела Вольфу крупный вклад на развитие города?

– Да-да, – поспешила ответить я, и рассказала о телефонном звонке в Бельгию по просьбе Искрина со товарищи.

– А… – удивился Суперфин. – Значит тебе известно немного больше, чем я думал. Очень хорошо, что ты в курсе.

– Эдвард, да об этих деньгах каждая собака в городе знает! И когда должны были получить, и почему не получили, и что было бы, если на месте получателя был я… В общем, типичные вопросы «Кто виноват?» и «Что делать?»

– Ничего не понимаю! – Эдвард посмотрел на Сергея, словно искал у того поддержки. – А как же тайна сделки, безопасность, в конце-концов?

– О чем вы? Да если бы этих денег не было вообще, их стоило бы выдумать! А иначе, чем эти партийные бонзы смогут доказать, что они лучше других, таких же бестолочей?

Молчавший до сих пор Сергей вмешался в разговор.

– Эдик, и что ты раскопал?

– За несколько дней до свадьбы новоявленные родственники Вольф и Тишлер обменялись доверенностями, для ведения общих дел. Сто тысяч долларов получены по доверенности Тишлера и их уже в Израиле нет.

– Значит, хватать надо Беньямина! – воскликнула я. – Пусть ответ держит.

Оба детектива посмотрели на меня, как на, мягко говоря, ребенка с синдромом Дауна.

– Лерка, – ну что ты несешь? – Сергей, в отличие от рафинированного Суперфина, в выражениях не стеснялся, – Ну, придешь ты к этому Тишлеру. И что скажешь? Вы, уважаемый столп местного общества, денежки прибрали, а Вольфа на тот свет отправили, чтоб не возражал. Верно?

– Да, вроде…

– А он тебе на это что ответит? Что, мол, деньги деньгами, об этом у них с родственником Руби договоренность имеется. А вот насчет убийства – это ты, дорогая, не по адресу. Сколько можно повторять: у нас есть полиция, она ищет преступника, и все вопросы к ней. Усекла?

– Кстати, даже вашим собственным частным детективам, израильским, запрещено заниматься самостоятельным расследованием тяжких преступлений. К которым, как вы понимаете, относится убийство, – добавил Суперфин.

Мне ничего не оставалось делать, как кивнуть, подтверждая правоту слов американо-российского союза, и поделиться с ними своими ночными размышлениями.

В отличие от Дениса, два детектива отнеслись со всей серьезностью к моим соображениям насчет того, кто убил, кого и когда.

– Надо разделиться, – сказал Сергей. – И снова поспрошать подозреваемых. Авось кто-нибудь из них и проговорится. Я возьму себе блондинку с певцом. Чувствую, там у них любовь намечается. На яхте это сразу в глаза бросилось. Как голубки сидели и переглядывались, только что не ворковали.

– А я пойду к Тишлерам, – предложил Суперфин. – Поблагодарю их за прекрасное путешествие.

– Эдвард, вы серьезно? – удивилась я.

– Надо же каким-то образом завязать разговор. Чем этот повод хуже других?

Мне остался самый неперспективный клиент Мика Перчиков. И я потащилась в парк.

Мику я застала в приподнятом настроении. Он встретил меня, как долгожданную гостью.

– Мика, что случилось? Вы прямо цветете! Вам дают квартиру?

– Гораздо лучше, дорогая… Мне выделили деньги на изыскания! Через пару месяцев здесь забьет фонтан минеральной воды. Построят целительные бассейны с геотермальными водами. Вот увидите!

– Я очень рада за вас, Мика, – сказала я. – А кто он, этот щедрый спонсор?

Перчиков вдруг нахмурился. Его воодушевления как не бывало.

– Не скажу, – хмуро заявил он. – Еще сглазите. Раз сказал, что будут деньги, значит, будут. А от кого – это не ваше дело. Любопытная Варвара…

– Ладно, – я примирилась с такой сменой настроения. – Не говорите, так не надо. Я вот чего пришла…Там, на яхте, когда меня не было…

– Лучше я вам стихи почитаю, – перебил меня Мика. Его плохое настроение улетучилось как дым, и он снова весь кипел от восторга.

Зато обо мне нельзя было сказать, что я была в восторге от перчикова предложения. Но, может, во время художественной декламации я смогу выведать у Мики, что же происходило на яхте, пока я барахталась в соленой воде.

Перчиков полез в палатку и достал оттуда толстую тетрадь в черном коленкоровом переплете. Я тихо вздохнула.

– Вот это, из последних… называется «Другу Вольфу», – он уселся на траву, скрестил ноги и начал читать.

Такой мути я в своей жизни не слыхала. Там были свалены в кучу могила, где горит одинокая свеча, верный друг, безвременно усопший. И, конечно же, вода! Потоки воды! Фонтаны, водопады и бассейны с минеральной водой, ждущие только того, чтобы Мика их отрыл. Аквафил какой-то!