Греховный поцелуй - Эрика Ридли

Голоса. Молодые женские голоса. Она оказалась возле детской.

Она провела рукой по лицу и поморщилась, почувствовав, как размазала по коже пыль.

Взгляд, брошенный на одолженное у Сьюзен платье, показал, что ему следовало бы находиться в лучшем состоянии. Переливчатый текучий шелк был испещрен грязными потеками от пыли и слез, будто все утро она провела, съезжая с холмов и падая в овраги.

Она была не в том виде, чтобы нанести неожиданный визит детям леди Хедерингтон. Тем не менее мелодия их голосов показалась ей чрезвычайно милой, и она поневоле прислушалась, стоя у закрытой двери.

— Девочки! — Голос принадлежал Нэнси Хедерингтон. — Тсс! Это важно.

— Не понимаю почему, — послышался скучающий голос. Это говорила Джейн, средняя из девочек. — Никто с нами не разговаривает.

— Но если заговорят, — настаивала Нэнси, — вы должны сказать, что и я и матушка всю ночь провели с вами в детской.

— Почему я вообще должна спать в детской? Через два дня мне исполняется тринадцать лет.

— Джейн! Джейн! Ребекка не будет…

Дальнейшую беседу прервал детский крик.

Эванджелине стало любопытно осмотреть прикрываемый картиной проход. Она увидела коридор, освещенный светильниками в настенных держателях, и поспешила мимо двери в детскую, откуда исходил оглушительный крик, пока Нэнси Хедерингтон не выбежала оттуда и не поймала ее подслушивающей у двери. Минутой позже Эванджелина замерла возле открытой двери.

Это была дверь спальни Хедерингтона.

У нее не возникло желания посетить ее снова, не было желания заглянуть внутрь, но глаза ее не подчинились приказу мозга, и оказалось, что она смотрит на постель, где умер граф.

Она была пуста и застлана свежим бельем.

Кто-то здесь убирал. Вместо ужаса и смерти комната пахла лимоном и уксусом. И, вопреки собственным намерениям, Эванджелина шагнула внутрь. Горничная в чепчике сидела на корточках у стены и убирала коллекцию забавных тростей в виде шпаг с лезвиями, убиравшимися внутрь, принадлежавшую покойному графу. Она бросила взгляд через плечо, почувствовав, что кто-то остановился в дверях. Эванджелина замерла и сглотнула.

Джинни! Лицо девушки было все в синяках. Эванджелина рванулась к ней.

— Что случилось?

Смущенно моргнув, Джинни с трудом поднялась на ноги.

— Господин, мэм. Это из-за платка.

Мистер Лайонкрофт избил девушку из-за потерянного носового платка?

— Я думала, ты его нашла прежде, чем пропажа обнаружилась.

— Это так, мэм. Но еще раньше его обнаружила госпожа.

— Госпожа?

— Хозяйка. Хозяйка дома.

— Так этот дом принадлежит леди?

— Да, мэм, хотя не думаю, что она здесь останется, ведь он умер.

— Он… что?

— Умер. Разве вы не приходили сюда утром и не дотрагивались руками до его тела?

— Я… я… что?

Эванджелина не сводила глаз с девушки, и ей открылась истина.

— Так тебя избил лорд Хедерингтон?

Джинни кивнула.

— Лучше уж пусть меня, чем госпожу, хотя и ее он отделал на славу. Если позволите мне сказать, вы сегодня выглядите неважно и вся в пыли. У вас нет своей горничной?

— Я… да. Пожалуй, нет. А почему здесь не убирают слуги мистера Лайонкрофта?

— Убирали. Они убрали все, кроме палок господина с лезвиями внутри. Он всегда очень дорожил этими вещами. Надеюсь, госпожа сумеет их продать.

Эванджелина поспешила в коридор. Ей надо было попасть в свою комнату и переодеться, пока ее никто не увидел.

К сожалению, ей не повезло.

Как только она завернула за угол, из соседней комнаты появился Эдмунд Радерфорд с бокалом виски в руке, слегка покачиваясь при ходьбе.

— Ну-ну! — Он смотрел на нее ухмыляясь. — Так это мисс Пембертон, а я было подумал, что новая горничная, которую я еще не пробовал.

Эванджелина едва удержалась от брезгливой гримасы. Ее отчим и Эдмунд Радерфорд были типичными образчиками своего пола.

— Почему у вас вытянулось лицо, дорогая? Я и вас могу попробовать, если вы не против. Грязь меня не смущает, как и ваше прошлое.

Он шагнул к ней. Ноздри Эванджелины обжег исходящий от него запах алкоголя.

— Нет, благодарю вас.

Она поднырнула под его руку, в которой он держал виски, и двинулась дальше по коридору.

Он схватил ее свободной рукой, порвав кружево платья на спине.

— К чему такая спешка, мисс Пембертон? Вам некуда спешить. Все думают, что вы в своей спальне.

Он осклабился, не сводя с нее взгляда.

— Я буду рад предоставить вам возможность лучше распорядиться вашим временем.

— Если вы дотронетесь до меня, — пробормотала она сквозь зубы, — я закричу.

— Но, похоже, вам понравилось, когда Лайонкрофт посадил вас себе на колени? О, постойте! Вы ведь тогда не закричали. Сомневаюсь, что вы станете кричать из-за меня. Разве что в пароксизме наслаждения.

— Вы отвратительны.

— Некоторым женщинам это нравится.

Он подмигнул и допил остатки виски. Эванджелина во весь дух помчалась по коридору. Через несколько секунд Эдмунд нагнал ее.

— Я люблю охоту, — сообщил он заплетающимся языком. — Это делает поимку дичи намного сладостнее.

Она побежала еще быстрее.

Впереди скрипнула и открылась дверь. Послышался знакомый стук палки, и вслед за этим появился зевающий мистер Тисдейл.

— Что за шум? Господи, мисс Пембертон, вы выглядите как половая тряпка!

Эдмунд на бегу столкнулся с Эванджелиной, и они оба упали. Его пустой бокал ударился о стену и разбился.

— Радерфорд, что с вами? — Мистер Тисдейл протянул к Эванджелине дрожащую руку: — Могу я вам помочь?

Она покачала головой и поднялась.

— Со мной все в порядке, — сообщил Эдмунд с пола. Он встретил гневный взгляд Эванджелины: — Мы с мисс Пембертон просто по-дружески болтали. Вот и все.

Мистер Тисдейл фыркнул:

— О чем?

Эванджелина скрестила руки на груди и посмотрела на Эдмунда, вскинув бровь. Он усмехнулся:

— О ее частной беседе с Господом Богом. Она как раз говорила, что ждет не дождется, когда сможет нам все рассказать об этом… после того как примет ванну с обилием душистой пены.

— Право, Радерфорд. — Мистер Тисдейл погрозил Эдмунду тростью. Потом повернулся к Эванджелине: — Вы ведь присоединитесь к нам за ленчем, мисс Пембертон? Тогда и сможете рассказать нам все.

Глава 11

Когда Эванджелина наконец добралась до крыла, где были расположены гостевые спальни, возле своей двери она увидела темную мужскую фигуру. Он стоял, закрыв глаза, будто в полусне, заложив большие пальцы за пояс брюк. Она попыталась проскользнуть мимо, но ее выдал скрип шаткой половицы.