Дневник плохого парня (ЛП) - Куинн Меган

Лучезарная улыбка озаряет ее лицо, прежде чем она убирает руку и возвращается к своему столу, стараясь вести себя как можно профессиональнее, но ужасно не умело скрывая свое ликование.

― Когда приступим? ― спрашивает она, открывая свой ежедневник.

Я провожу рукой по волосам.

― Мне не принципиально. Сегодня вечером?

Я только что сам сказал это?

Не ожидая от меня такой прыти, она смущенно улыбается.

― Сегодня подходит. Как насчет восьми?

― Да, без проблем.

― Может тебе стоит свериться со своим графиком?

Я следую в сторону двери.

― Мне ничего не мешает сдвинуть что-то, если будет накладка. ― На минуту я замолкаю. ― Как насчет того, чтобы встретиться у меня? Я попрошу повара что-нибудь приготовить, и мы сможем обсудить все рабочие вопросы за ужином.

― Если тебе не в напряг, я согласна.

Я открываю дверь ее кабинета.

― Так даже лучше, ― говорю я, при этом прекрасно осознавая, что лучше не будет, так как искушение увидеть, на что способны эти пухлые губки в деле, послужит конкретным таким отвлекающим фактором. ― Тогда, до встречи в восемь.

Уношу ноги из офиса быстрее, чем успеваю услышать ее ответ, до конца не осознавая, на что только что добровольно подписался.

Я стою со стаканом в руках, прислонившись к одному из многочисленных окон в моих апартаментах, отсчитывая секунды до появления здесь Саттон. Харрис уже сообщил мне о ее приходе, поэтому теперь я просто жду, когда распахнутся двери лифта.

Сказать, что мой день прошел впустую, было бы непростительным преуменьшением. Покинув офис Саттон, я отправился к себе в надежде сосредоточиться на контрактах, которые требовали доработки, но так и не смог этого сделать, как ни пытался. Все, о чем я мог думать, ― это то, что всего за сутки моя жизнь перевернулась с ног на голову. Мной была проявлена чрезмерно большая забота о ком-то другом, кроме себя, и это меня чертовски пугало. Я практически не парился о судьбе Рэта и Брэма, так почему же, мать вашу, меня так волнует, что и как происходит с Саттон?

Мне хочется винить в этом ее отца и мою зависимость от него. В очередной раз. Хотя, признаюсь, я бы не отказался, чтобы все мои клиенты были такие, как Фостер Грин. Все, что говорила о нем Саттон, являлось чистой правдой. Он филантроп до мозга костей, и, вероятно, мне даже не представить, сколько он жертвует на благотворительность, но предполагаю, что это колоссальные отчисления. Вдобавок, он никогда не кичится этим, чем заслуживает чертовского уважения. И его дочурка, которая могла бы быть избалованной, типичной светской тусовщицей, слеплена из того же теста. Абсолютно самоотверженная, смиренно принимающая тот факт, что ее кабинет-чулан пропахал моющими средствами. По сравнению с ней, с той, кто упорно следовал за мной, надеясь на мою помощь, я просто ничтожество. Черт, она была готова взвалить всю работу на себя, а от меня ждала лишь нужные контакты. От чертова засранца. И сейчас я встречаюсь с ней только из уважения к ее отцу. Но так и должно быть. Ничего больше.

Опрокидываю в себя содержимое стакана и подпрыгиваю на месте, чтобы встрепенуться и придти в себя. Давай же, сукин сын, включай режим придурка. Веди себя, как гребаный засранец. Я несколько раз хлопаю себя по щекам, разминаю шею, пробуждая в себе мудака. Это мне по силам.

Долой это сопливого мудака, которым был сегодня утром. Вернись в привычное состояние. Если уж на то пошло, Саттон ждет именно его, и я не могу не оправдать ее ожидании.

Лифт сигналит, и двери распахиваются.

Я во всеоружии.

Саттон нарисовывается в гостиной, всем своим видом излучая воодушевление. На ней леггинсы выше пупка и свободный джемпер с ниспадающими плечами, который при малейшем движении являет взору часть ее обнаженного живота. Она по-хозяйски отправляет свою куртку, которую несла в руках, на спинку стула, а затем, сняв сапоги, проходит вглубь помещения.

― Боже, ну и дубак сегодня.

Она снимает шапку и мотает головой, взъерошивая свои длинные светлые волосы.

Черт.

Святые небеса.

Это не к добру.

Хватит.

Саттон просто обязана уйти. Этот ее джемпер, о чем, мать вашу, она вообще думала? Ее грудь, обтянутая тканью, имеет идеальную аккуратную форму, а черные бретельки ее лифчика игриво проглядывают из-за приличного овального разреза. Оставаться в рабочем русле, лицезрея ее в таком прикиде, будет крайне сложно.

А затем она поворачивается задом.

Святые угодники. Я провожу рукой по лицу.

Ее леггинсы с высокой посадкой плотно облегают ее попу, и это выглядит столь аппетитно, что не оставляет ни капли простора для воображения. И, вдобавок ко всему, я не вижу никаких намеков на нижнее белье. Охренеть просто!

― Так что у нас сегодня на ужин? ― спрашивает она, роясь в сумочке.

Ты. Сегодня на ужин у меня ты.

― Эм... Понятия не имею. Он в духовке.

Достав из сумки блокнот, она вскидывает голову, принюхиваясь и абсолютно игнорируя то, насколько мне не просто лицезреть ее в столь, наверняка, «удобном» для нее наряде. Это равноценно тому, если бы она щеголяла передо мной в нижнем белье.

― Пахнет восхитительно. Все готово? Я умираю с голода.

― Да. Просто разогревается.

― Здорово, ― с предвкушением отвечает она. ― Может сядем за стол, поедим и поработаем?

― Мы можем сначала поужинать, а потом уже заняться делами.

― Тоже вариант. Хочешь, я помогу накрыть на стол?

― Нет, спасибо. ― Я заставляю себя отвлечься от своих мыслей и спешу на кухню, где извлекаю блюдо из духовки, а затем сервирую стол на двоих. ― Похоже, сегодня на ужин пастуший пирог.

― О, это ведь традиционное ирландское блюдо? ― Саттон возникает рядом со мной. Черт, она уже и об этом узнала?

― Да. Доводилось пробовать когда-нибудь?

― Неа. ― Саттон по-хозяйски пересекает пространство кухни, берет бутылку воды из холодильника и протягивает ее мне. ― Не хочешь попить?

― Мне есть, что выпить...

― Никакого спиртного во время работы. ― Он строго грозит мне пальцем. ― Мне нужно, чтобы ты был в здравом уме.

Я раскладываю порции по тарелкам.

― Вынужден тебя разочаровать, но я приложился к бутылке еще до твоего прихода.

Неспешно приблизившись ко мне, она буквально втюхивает мне бутылку с водой и перебрасывает волосы через плечо.

― Ну что ж, тогда советую тебе протрезветь, сегодня нас ждут великие дела.

Когда я слышу подобные заявления, мне еще больше хочется надраться. Проводить вечер в компании с Саттон в столь вызывающем наряде, вдыхать ее невероятный аромат, ― это чистая пытка, которая потребует от меня недюжего самообладания.

Мы усаживаемся напротив друг друга. Саттон складывает салфетку на коленях и поднимает пластиковую бутылку с водой. Я неохотно отвечаю тем же.

― За плодотворное сотрудничество.

― Чертовски самонадеянно.

Мы чокаемся бутылками, но пластик издает совсем не тот звук, который ожидаешь.

― Не думаю. Я правда воодушевлена. В наших силах поднять лагерь на новый уровень. Я прям чувствую.

Неужели? Единственное, что чувствую лично я, это мой неистовый стояк, упирающийся в молнию джинсов.

― Что ты там бормочешь? ― спрашивает она, не донеся вилку до рта.

― Ничего.

За эту неделю мной был принят ряд неудачных решений, но пригласить Саттон на рабочий ужин ― это, очевидно, самая ужасная идея их всех. Несмотря на запах картофеля и говядины, до меня все равно доносится легкий аромат лаванды, тот самый, который теперь прочно ассоциируется у меня с ней. А то, как ее губы обхватывают вилку... Черт, на месте кухонного прибора, доставляющего кусок пастушьего пирога ей в рот, я представляю свой член... Хренова игра воспаленного сознания.

В воздухе повисает молчание, пока мы оба закидываем в себя наш ужин. Я молчу намеренно, а вот Саттон нет. Она просто упивается вкусом еды, издавая благодарное и довольное мычание, вместо слов.