Фантастика - 1979 - Виталий Севастьянов

Самым трудным было первое движение — встать, распрямить спину… Голова закружилась, к несколько секунд он вынужден был стоять неподвижно, собираясь с силами.

Свет неожиданно ударил по глазам, как только он приоткрыл крышку люка. Ну конечно, наверху, в машинном отделении, должен был быть свет. Он успел забыть об этом…

Казалось совершенно невозможным дышать расплавленным жидким свинцом, на который походил воздух, хлынувший из машинного отделения.

«Подняться туда? В этот раскаленный радиоактивный ад?» Нет, он не сможет. Надо поскорей захлопнуть крышку люка… Но вместо этого он почему-то полез вверх, с трудом переставляя ноги по металлическим скобам, заменявшим ступени. Подъем занял минут пять. Наконец он почувствовал под ногами пол машинного отсека. Пот заливал глаза. Несколько секунд он ничего не мог рассмотреть. Вся машина мелко вибрировала, и он ощущал ее дрожь каждой клеточкой своего тела. Вскоре глаза немного привыкли к ослепительному блеску ламп. Генераторы выли на высокой ноте.

Их кожухи расплывались в радужные пятна. На таком расстоянии он еще ничего не видел. Зато совсем рядом, справа, рука нащупала знакомую нишу дверного замка. Откуда здесь дверь? Здесь не должно быть никакой двери, все переборки герметично перекрываются специальными шлюзами… И вдруг он вспомнил… Шкафчик, аварийный шкафчик…

Еще не веря себе, он рванул ручку, замок послушно поддался. Прямо перед ним шелестела и переливалась серебряными отблесками тектонитовая ткань скафандра…

Натянуть его, закрепить магнитные швы и включить внутреннюю систему терморегуляции — все эти привычные, сотни раз отработанные движения заняли не больше минуты. Струя свежего прохладного воздуха ударила в лицо из респиратора.

Глеб блаженно зажмурился. Теперь можно было жить…

И в эту секунду в машинном погас свет. Одновременно встали оба генератора, и наступила жуткая неправдоподобная тишина. Почти сразу же он понял, что тишина была обманчива. Как только слух оправился от дикого рева двигателей и пронзительного воя гравитационных моторов, он услышал снаружи странный шелест и дробный нарастающий стук. В то же мгновение машину мелко-мелко затрясло, точно кто-то бросил ее на огромное сито. Дрожь нарастала. От нее заломило виски, заныли зубы. Вибрация перешла в звуковой диапазон, зазвенели, — завыли переборки. Что-то упало и разбилось рядом с ним. Машина, весившая десятки тонн, одетая в непроницаемую броню, упрятанная в кокон защитных полей, тряслась как в лихорадке… Вдруг он сообразил, что никаких полей больше нет, раз встали генераторы и если машина сейчас находится в зоне… Он старался не думать о том, что случится через несколько секунд, после того как под действием энтропийного поля распадется наружная силиконовая броня…

Сейчас, когда в ангаре не было двух самых больших машин, его пространство казалось неоправданно огромным.

Группа людей совершенно затерялась под сверкавшим ослепительным светом куполом. Полное освещение потребовалось кибернетикам. Чтобы не отключать многочисленные цепи, в которых могло быть искомое повреждение, решено было вести работу на месте. Узкий длинный стол заполняли детали и отдельные узлы разобранного контрольного автомата. Главный кибернетик Кирилин семенил вдоль стола, подключая к бесчисленным контактным разъемам контрольные приборы.

Тут же, на ходу, он считывал их показания в диктофон карманного калькулятора. На его крошечном табло то и дело вспыхивали новые цифры суммарных результатов. В третий раз в течение этого часа на экране связного фона появилось усталое лицо координатора. Едва сдерживая закипавшее раздражение, Кирилин даже не поднял головы от приборов. Координатор терпеливо ждал.

— Может, поле отключилось в момент удара взрывной волны? — спросил он.

Ронг покачал головой.

— Я уже подсчитал. Достаточно было простой брони, с такого расстояния она бы выдержала удар. Тут что-то другое.

— Так что нее? У тебя достаточно квалифицированные специалисты, и я вправе потребовать однозначного ответа хотя бы на этот вопрос!

— Они делают все возможное, Рент.

— Пусть сделают невозможное. Я должен знать, куда девался этот танк!

Ронг задумчиво посмотрел на координатора.

— Думаешь, Глеб был там?

— Я не верю в бесследное исчезновение ни машин, ни людей!

— Но почему именно на ноль втором?

Потому что с ноль первого он мог бы связаться с нами по рации, — сказал Рент и со злостью ударил кулаком по переборке. Расположенный неподалеку экран какого-то индикатора покрылся рябью помех. Ронг неодобрительно посмотрел на координатора, но промолчал. — Не мешало бы тебе потрясти техников, а заодно и кибернетиков. Хорошо бы наконец узнать, каким образом Глеб мог остаться в закрытом ангаре после включения программы. Кстати, это могло бы помочь и в наших исследованиях.

— Там тоже делают все возможное, можешь не сомневаться. Но время… У меня такое ощущение, что уходят последние минуты, когда еще не поздно что-то предпринять, а мы как слепые котята, каждый шаг в темноте…

— Кое-что мы уже знаем, но я тебя понимаю… Мои ребята сделают все: поторопи еще раз кибернетиков.

Рент устало сел в кресло.

— Интересно, как это будет выглядеть, если на корабле придется выключить все автоматические системы? Обслуживающего персонала здесь нет, а камбуз шестью палубами ниже. Хорош он будет, если сам побежит за этим подносом… Автоматика сопровождает каждый их шаг. Без нее не взлететь, не справиться с этой махиной мертвого металла, в которую сразу же превратится корабль, лишенный своих механических слуг. Если бы мне пришлось иметь дело с сильным противником, я бы выбрал самое уязвимое, самое слабое его место. Такое, где одним ударом можно лишить его основного превосходства — техники. Тогда, похоже, мы имеем дело с коварным и умным врагом. Именно с врагом… А к такой встрече мы не готовы даже психологически. Все дела в космосе, все поиски родственного разума, все эти комиссии по контактам питались одной и той же иллюзией — чужой разум непременно должен быть дружествен к нам. Но, собственно, почему? Ронг не хочет верить в чужой разум… Ему нужны факты, естественные факты, укладывающиеся в готовую научную схему… Биосфера, например, постепенное развитие жизни от простого к сложному и только потом разум… Ничего этого нет на планете. Лишь мертвый камень… Но роботы здесь перестают выполнять заложенные в них программы, становятся чем-то неизвестным, может быть, даже враждебным нам, и разве это не факт? Разве нужны еще какие-то доказательства? Конечно, они есть, эти факты, просто мы пока их не знаем… Должно быть что-то или кто-то, кто влияет на системы наших автоматов. Можно, наверно, установить, каким образом возможно такое влияние. Когда-нибудь мы это установим, но ведь не это самое главное… Совсем не это. Важно другое. Мы столкнулись здесь с необычным явлением, с чем-то таким, с чем человечество никогда еще не имело дела. С волей чужого разума… И, может быть, поле песка, где бесследно исчезла наша самая мощная машина, это всего лишь зона… Запретная зона, куда человеку не разрешено вторгаться… — рассуждал он вслух.